Допущения о довербальных аспектах формирования гендерной идентичности

Индивидуальное самоопределение человеком своего положения в системе измерений мужское и женское, маскулинное и фемининное отражает его гендерную идентичность. Гендерная идентичность – это многоуровневое явление. В ее основе лежит биологий фундамент, который закладывается в момент зачатия и определяет половые анатомо-морфологические и физиологические особенности. На него после рождения надстраиваются социально-психологические и культурные воздействия. Однако ввиду того, что пол, по мнению Дж.Мани и Р.Столлера, изначально не имеет никакой психической репрезентации, процесс гендерной идентификации – исключительно постнатальный и зависит в большей степени от социально-психологических факторов [3, 4].

По предположению Р.Столлера, гендерная идентичность формируется вокруг ядра, которое закладывается к одному-двум годам и определяет базовое сознательное и бессознательное ощущение себя как мужчины или женщины в течение всей последующей жизни. Причем возраст формирования ядерной гендерной идентичности исключает влияние кастрационной тревоги или зависти к пенису как фундаментальных процессов периода эдипального конфликта. Дж.Мани отметил, что гендерная идентичность дифференцируется в довербальный период развития. М.Малер и коллеги предположили, что гордость мальчиков пенисом и телесный нарциссизм девочек берут свое начало в анальной фазе [2].

Р.Столлер среди определяющих ядерную гендерную идентичность факторов выделил строение гениталий при рождении, служащее основанием для предписания того или иного пола младенцу и влияющее на формирование его примитивного телесного Эго и чувства самости, а также сознательные и бессознательные интеракции в материнско-младенческой матрице. Последние обусловлены бессознательными ожиданиями матери в отношении пола ребенка, особенностями ее личной гендерной идентичности, объемом либидинальной и фрустрационной нагрузки в диаде мать-дитя, а также характером отношений матери с отцом ребенка.

Таким образом, ведущими факторами формирования ядра гендерной идентичности являются ранние телесные переживания и бессознательная коммуникация с матерью, а точнее – влияние бессознательного матери на недифференцированную психосоматическую матрицу младенца.

Дж.Макдугалл считает, что бессознательное матери – это самая ранняя внешняя реальностью ребенка. Она структурирована ее собственными детскими переживаниями и представлениями, а также взаимоотношениями с отцом ребенка. Все вместе это определяет характер обращения матери с гениталиями младенца, стимулируя развитие его телесного Эго, самости и гендерной идентичности в направлении синтеза или конфликта [1].

По мнению Дж.Макдугалл, в процессе ранней дифференциации психосоматической матрицы младенца важную роль играют фантазий матери о пенисе, которые так или иначе транслируются младенцу через окрас эмоционально-тактильного взаимодействия с его гениталиями независимо от пола. Либидинально заряженный, нарциссически усиливающий образ пениса в этих фантазиях «инвестирует» в младенца не только удовлетворительные объектные отношения с мужчинами, но и удовлетворенность собственной гендерной идентичностью и телесной реальностью матери. Если же в бессознательном матери пенис лишен либидинальной нагрузки, психическая репрезентация пола матери может стать репрезентацией безграничной пустоты, а сам пенис – репрезентацией чего-то идеализированного, не доступного для желания и идентификации, либо же мощного деструктивного и преследующего частичного объекта.

С учетом этого, я позволю себе предположить, что еще в симбиотической фазе развития младенец уже включен в бессознательные триангулярные отношения, и в его психосоматическую матрицу транслируются про-образы гендерно специфичных частичных объектов: вагины и принадлежащего «третьему» пениса. Из такого предположения следует, что, возможно, именно таким путем в бессознательном младенца, наряду с хорошей и плохой грудью, возникают примитивные образы пениса и вагины (либидинальные или фрустрирующие), обусловливающие ранние переживания эдипального характера. Кроме того, вне зависимости от пола младенца психическая бисексуальность – это, в том числе, и результат воздействия нагруженного объектными отношениями бессознательного матери.

Я предполагаю также, что параллельно с развитием у младенца образа собственного тела в тесной коммуникации с матерью у него формируются и примитивные репрезентации образа тела другого, имеющие комплементарный или конкордантный характер.

Развитие внутренней репрезентации телесной реальности ребенка, включающей его генитальную зону, вместе с представлениями/фантазиями о телесной реальности матери и отца как третьего являются неотъемлемыми составляющими и предвестниками общей консолидации собственного Я и образов других, окончательное оформление которых происходит уже период эдипального конфликта.

Суммируя вышесказанное, можно предположить:

Конечно, попытки осмысления самой ранней, довербальной, психической реальности являются по большей части спекулятивными. Но психоаналитическое понимание первичных процессов гендерной идентификации необходимо для оформления более полной картины важного для становления идентичности периода – эдипального. Я предпринял попытку привлечь внимание к гендерным аспектам того багажа, с которым в эдипальный период входит бессознательное ребенка, в надежде на то, что более верные и обоснованные формулировки станут результатом дискуссии.

 

Литература: