Сексуальность в паре. Мужское и женское.

(Доклад, прочитанной на форуме «Мужское долголетие и здоровье» 25 февраля 2015 г.)

Человеческая сексуальность неотъемлемо травматична.

Почему я начинаю свой доклад с этих слов? Потому что, как только мы произносим «мужчина», «женщина», «пара», мы сразу же попадаем в область сексуального. Но сегодня общественный и технический прогресс, провоцирующий нарциссизацию общества развивается так быстро, что психоаналитикам приходится время от времени напоминать о том, не существует человека вообще – есть лишь мужчины и женщины, которые раньше были мальчиками и девочками.

Наша психическая жизнь с самых первых ее моментов переживается как конфликт, возникающий в результате столкновения между внутренним миром инстинктивных влечений и сдерживающими силами внешнего мира. В поиске любви и удовлетворения младенец открывает «грудь-вселенную». «Первое после Бога – грудь матери» — гласит известная поговорка. 
Постепенно приобретается знание о «другом», как об объекте, отдельном от Собственного Я. Это знание рождается из фрустрации, ярости и первичной формы депрессии, которые каждый ребенок переживает по отношению к изначальному объекту любви и желания — матери. Блаженство, которого так жаждет, но в процессе своего развития теряет каждый из нас, навсегда остается бессознательным, а подчас и сознательным стремлением уничтожить и стереть разницу между Собственным Я и «другим» во всех ее измерениях.

Поэтому неудивительно, что в ходе аналитического лечения нам открываются следы того, что вполне можно было бы назвать «архаичной сексуальностью», несущей неразделимый отпечаток либидо и мортидо,— любовь здесь неотличима от ненависти. Напряжение, исходящее из этой дихотомии с ее депрессивным потенциалом, вынуждает к вечному поиску своего разрешения и, действительно, представляет витальный, вездесущий субстрат для всех форм взрослой любви и сексуальности.

За открытием разницы между собственным Я и другим следует не менее травматичное открытие разницы между полами. И сегодня мы знаем, что впервые оно происходит не во время эдипального конфликта (имеющего свою специфику у каждого пола), как считал Фрейд, а задолго до этой, так называемой, классической фазы. Принцип реальности существует изначально и поэтому сам по себе факт разницы уже пробуждает тревогу задолго до начала борьбы ребенка с тревожными конфликтами Эдиповой фазы.

Индивид, будь то мужчина или женщина проходит сложный путь, на котором, наряду с универсальными присущими каждому сложностями – страхом женственности и мужественности, превратностями сознательных и бессознательных идентификаций, он сталкивается с реальностью, события которой, часто верно, а иногда и ошибочно, воспринимаются, как травмирующие и накладывают неизгладимый отпечаток на овладение им или ею своей половой ролью. В конце концов, все дети должны принять тот факт, что они никогда не будут одновременно и мужчиной, и женщиной и навсегда останутся лишь половинкой сексуальной констелляции.

Изначальное присутствие родительской пары — отца и матери, как первичных объектов для идентификации, облегчают путь к принятию своего тела, анатомических и полоролевых различий между полами, и развитию зрелой сексуальности. Отсутствие одного из родителей неизбежно провоцирует сложности в развитии половой идентичности и овладении ребенком своей половой ролью.

В зарубежной и отечественной психологии, исследователи проблем развития и формирования половой идентичности, придают большое значение достаточному присутствию мужских и женских черт в структуре личности — формированию психической андрогинности. Подразумевается, что их успешная интеграция в структуре личности каждого индивида, с опорой на биологическую и психическую бисексуальность, приводит к более успешной реализации половой роли, хорошей социальной адаптации и бОльшему удовольствию от жизни.

С изменением социальных стереотипов, стремительно уходящих от традиционных половых ролей, как на женщину и так на мужчину накладывается все больше требований и ожиданий. Можно сказать, что идеалом современности становятся мужественный, но вместе с тем нежный и внимательный мужчина, и самостоятельная, но при этом женственная женщина. Таким образом, современная жизнь фактически принуждает и мужчину, и женщину, исследовать и использовать, как женские, так и мужские аспекты своей половой идентичности.

Традиционно женскими чертами считаются покорность, уступчивость, боязливость, аккуратность, пассивность, эмоциональность. 

Традиционно мужскими – активность, напористость, решительность, честолюбие, более высокая, по сравнению с женщинами степень агрессии.

Пара – мужчина и женщина, проходя через различные периоды своего существования имеет тем больше шансов на гармоничную жизнь, чем более гибким образом каждый из них может использовать черты и своего, и противоположного пола для решения как внутрипсихических, так и реальных, поставленных жизнью задач.

Что же касается психоаналитических исследований превратностей обретения каждым из нас своего пола, то психоаналитики идут несколько глубже и затрагивают бессознательные аспекты этого процесса.

Уже в начале своего пути Фрейд исходил из того, что, не отдавая должное бисексуальности, трудно и даже невозможно понять сексуальные проявления мужчин и женщин. Это понятие поддается объяснению, по крайней мере с трех точек зрения: биологической (мужское и женское характеризуются соматическими, телесными различиями); психологической (мужское и женское как аналог «активности» и «пассивности»); социологической (наблюдения за реально существующими мужчинами и женщинами показывают, что ни в биологическом, ни в психологическом отношении нет чистой мужественности или женственности, в каждой личности имеется смесь ее биологических признаков с биологическими характеристиками другого пола и соединения активности и пассивности).

Открытиям Фрейда, касающимся важности человеческой сексуальности и в детской, и во взрослой жизни, теперь уже более ста лет. Однако, даже не в том, главным образом, была революционность его открытия бессознательного и инфантильной сексуальности, но в том, что этиология вопросов, затрагиваемых в психоанализе – всегда имеет сексуальную природу. Интересно вспомнить, что именно благодаря женщинам Фрейд испытал те исходные инсайты, которые привели его к пониманию бессознательного. Его женщины-пациентки были источником его вдохновения.

Столь же примечательно, что он, в его времена и в его возрасте, действительно слушал женщин и считал все ими сказанное значительным и важным. В фаллоцентрическую эпоху Фрейда такая восприимчивость сама по себе была революционной. Из всех тех, кто углублялся в исследования функционирования человеческого сознания, он был первым, кто проявил серьезный и научный интерес к женской сексуальности. Очевидно, что он был зачарован загадкой женственности и самого женского пола (черта, которую он, по его словам, делил с мужчинами всех столетий).

Но Фрейд и побаивался предмета своей зачарованности. Его метафоры вновь и вновь обнажают внутрипсихические представления о женских гениталиях как об угрожающей пустоте, отсутствии, покрытом мраком и беспокойным континентом, где нельзя увидеть происходящего. Он настаивал также, что продвижением в проведении своей исследовательской линии он обязан своему знанию мужской сексуальности. Насколько известно, представление о том, что мальчик тоже будет завидовать влагалищу девочки и ее способности вынашивать детей, и о том, что она будет привлекать мужчин именно потому, что у нее нет пениса, даже не приходило в голову Фрейду.

Но именно Фрейд, с типичной для него честностью, первым выразил чувство глубокой неудовлетворенности и неуверенности по поводу своих теорий о женщинах и природе их психосексуального развития. 

Фактически он ждал до 1931 года, чтобы опубликовать «Женскую сексуальность», свою первую статью по этому вопросу. Ему было тогда семьдесят пять лет. Возможно, он считал, что на этой ступени жизни уже меньше причин для страха перед женщиной, ее сексуальной загадкой и обнародованием своих теорий о ней.

Французские психоаналитики, давно занимающиеся проблемами пола (Société Psy­ch­an­a­ly­tique de Paris было образовано в 1926 году), и среди них такие известные имена, как Колетт Шилан, Жанин Шассге-Смиржель, Жаклин Шэффер, Моник Курню, Жак Андре, постулируют, что мужское и женское не существуют и не могут быть определены независимо одно от другого. Мужское и женское являют собой оппозицию, полюса которой, являясь, как противоположными, так и комплементарными, и между которыми постоянно существует напряжение, задают измерение, в котором реализуется зрелая сексуальность. По словам Джойс МакДугалл: «Пенис и вагина комплементарны. В отсутствие вагины пенис становится жестоким орудием, которое насилует, крушит и калечит все вокруг, а вагина, не дополненная пенисом, становится все пожирающей и поглощающей черной дырой».

Со времен Фрейда, утверждавшего, что маленькая девочка – это кастрированный мальчик, и до сегодняшних дней, для обоих полов «другим полом» является женский. «Женское» здесь, противопоставляется «материнскому». Речь идет о женской эротической способности испытывать радость и наслаждение от сексуального акта. Наиболее вытесняемой частью для обоих полов является «женское эротическое» — пространство, где одновременно смешиваются души и тела, утрачиваются границы (что вызывает множество страхов у субъектов обоих полов), но также при этом и познается различие между мужчиной и женщиной – разница полов.

С трудностями в принятии женского в себе сталкиваются не только мужчины, но и женщины. И у тех, и у других есть для этого свои причины. Потребность освободиться от всемогущей и пожирающей матери провоцирует в мужчинах страх женского, которое в их сознании и бессознательном спутано, перемешано с материнским. Отсюда происходят глубинные фантазии поглощения, исчезновения внутри материнской полости, провоцирующие ненависть к женщине-матери, на клиническом уровне проявляющиеся в неспособности иметь эрекцию, преждевременной эякуляции.

Для обоих полов в подростковый период большим открытием является существование влагалища. Не потому, что девочки игнорируют тот факт, что они имеют полость, или у них отсутствует чувственное восприятие своего внутреннего пространства, пробужденного Эдиповыми волнениями; но одновременно с этим, по другую сторону, существуют архаические следы слияния с материнским телом и обольщения матерью в симбиотическом периоде. Между тем, настоящее эротическое обретение влагалища, обнаружение глубокой эрогенитальности этого женского органа, может иметь место только в сексуальном отношении наслаждения. Женщины ничего не говорят об их наслаждении, поскольку оно невыразимо, нерепрезентируемо и, возможно, слишком интенсивно. Так что, в некотором смысле, женский оргазм является загадкой.

Другой пол, будь то для мужчины или для женщины — это всегда женский пол. Так как фаллическое — для каждого одно и то же. До сих пор в некоторых дискуссиях можно услышать, что «мужское» настаивает на том, чтобы быть ассимилированным в «фаллическое», без какого бы то ни было принятия в расчет, что «фаллическое» — антагонизмом «мужского»!

Существо фаллическое, нарциссическое, может создать пару лишь с «кастрированным» существом, и как оно может быть способно не отворачиваться в страхе, в презрении или в ненависти от «женского»?

Ведь со времен Фрейда, где определение женского отталкивалось от мужского, а именно от наличия пениса — видимого анатомического органа и поэтому более четко очерченной кастрационной тревоги, женское и по сей день бывает отмечено знаком дефекта и нехватки: нехватка пениса, нехватка специфического либидо, нехватка адекватного эротического объекта (матери, а не отца, потому что мать отдает предпочтение своему сыну), потребность «испытывать нехватку» клитора. К этому, как известно, добавляется относительная недостаточность Сверх-Я, способностей к сублимации, откуда вытекает незначительный вклад в культуру и цивилизацию. Единственное изобретение, на которое якобы способна женщина,— это ткачество, по модели сплетения лобковых волос, чтобы быть в состоянии «замаскировать свою первоначальную сексуальную неполноценность». Слава Богу, сегодня существуют мнения, что творческая активность и плодотворность мужчин обязана своим существованием их неспособности рожать детей.

Но при более глубоком изучении различий между полами, мы обнаружим, что Фрейд описывает развитие психосексуальности через три бинарные оппозиции: оппозицию «активное/пассивное»; оппозицию «все или ничего» (фаллическое/кастрированное); и, наконец: оппозицию «различения и дополнительности» (мужское/женское), становление которой он помещает в период пубертата. А в 1937 он подвергнет эту последнюю оппозицию пересмотру и сделает важный вклад в развитие теории сексуальности – он определит четвертую оппозицию — «бисексуальность/отказ от женственности» в обоих полах. Здесь можно вспомнить так популярный ныне метросексуализм, как размывание границ между полами.

Это очень важно, что как сама эта оппозиция «бисексуальность/отказ от женственности», так и каждый из ее полюсов, взятый отдельно, отсылают к отрицанию дифференциации полов:
• с одной стороны, отказ от женственности, удивительная «загадка», по Фрейду, есть отказ от того, что в дифференциации полов является наиболее чуждым, самым трудным для встраивания в анальную или фаллическую логику,— от женского пола.
• с другой стороны, насколько психическая бисексуальность играет организующую роль на уровне идентификаций, в частности, перекрестных идентификаций эдипова конфликта, настолько фантазм бисексуальности, является защитой перед выработкой дифференциации полов на уровне генитальности и гетеросексуальных отношений.

К сожалению, достижение разницы полов не устанавливает платформы стабильности и безопасности и что будет уместным утверждать: то, что Фрейд называет «загадкой», и есть дифференциация полов — признание различий.
Если, по словам Симоны де Бовуар, «женщиной не рождаются, ею становятся», то также можно сказать, что ни «женственность», ни «мужественность» генитального уровня еще не достигнуты даже в пубертате во время первых сексуальных отношений, а являются непрекращающимся завоеванием, связанным с постоянным либидинозным натиском.

Дифференциация мужского и женского полов на уровне психического аппарата вырабатывается отнюдь не телесными трансформациями и не сексуальным возбуждением, происходящими в период пубертата. Фантазии подростков о постоянной пенетрации подготавливают почву. Но нужно будет ждать, как ждет женщина любовника для наслаждений, чтобы генитальная «женственность» была разбужена в ее теле — разбужена мужчиной. Именно тогда и появится настоящий опыт сексуального дифференцирования, сотворения как «женственности», так и «мужественности».

Однако, у мощных либидинальных импульсов и эротической жизни, коренящихся в самой сути человеческой сексуальности, и именно им разница полов обязана своим расцветом, существует враг. Этот враг гнездится внутри завистливой защиты, особенно той, что мы называем «фекализацией», чтобы отличать их от «анальности», столь необходимой для организации инстанции «Я». Люди с фекальными защитами унижают женщин и обижают женский пол, являющийся для них объектом презрения и отвращения. Эти защиты «фекализируют» влечение и его объект в первертных практиках. Это защиты, которые обесценивают женский пол, а также банализируют и принижают сексуальный акт, сводя его до потребительской активности.

Но эротическое отношение требует, и переплетение влечений к жизни с влечениями к смерти обязывает! — столько же насилия, и даже жестокости, как желания или нежности. Если мы будем искоренять агрессивное измерение и отклонения в сексуальном акте, это повлечет за собой пагубные последствия, порой катастрофические, для сексуальности. Сегодня мы можем наблюдать потерю сексуального желания, увеличение тяги к регрессивной сексуальности, многочисленные зависимости и отреагирования, тревогу дефаллосизации, обострение анальных защит. В своем клиническом опыте мы сталкиваемся с людьми, страдающими от сексуального прагматизма, вагинизма, отсутствия сексуальных отношений. У нас существует чрезмерная тенденция рассматривать многие феномены лишь с точки зрения эволюции нравов, эволюции, которая дает женщине больше самостоятельности и даже власти, но вместе с этим, лишает мужчин их мужских привилегий и силы.

Важно, следовательно, снова настаивать на психической работе, которой требует встреча и сохранение влюбленных и эротических отношений между мужчиной и женщиной. Работа, которую нужно проделывать в нашем ремесле сотни раз — из-за постоянства стремительного либидинального роста и насилия, совершаемого защитами над «Я». В противовес фаллической логике, порождаемой тревогой кастрации, и существующей лишь для того, чтобы отрицать, властвовать, разрушать или убегать от женского, пара мужчина-женщина формируется в со-творчестве, в открытии женского, которое может вызвано к существованию не иначе, чем только через завоевание и вытаскивание у мужчины анальных, и у женщины — фаллических защит. Мужское в любовнике который дарует наслаждение, если он сам сумел отпустить свои анальные и фаллические защиты, может позволить властвовать над своим постоянным стремительным либидинальным ростом, и нести это в тело женщины. Если это происходит, мужчины могут больше не бояться женщин.

Но почему существует насилие влечений? Давайте осмелимся сказать: потому что существует скандал женского рода, этот скандал — эротический мазохизм – женский запрос адресованный мужчине – запрос на насилие, на злоупотребление властью господина.

Он заставляет Эдипову девочку фантазировать: «Папа доставь мне боль, побей меня, изнасилуй меня!» (подобно вытесненному фантазму «Ребенка бьют», который Фрейд теоретизировал в 1919 г.). И женщина-любовница говорит своему любовнику: «Сделай со мной все что ты хочешь, обладай мной, победи меня!» Все то, что невыносимо для «Я» и для «Сверх-Я», может быть в точности тем, что вносит вклад в сексуальное наслаждение. Это цена, которую платит как женщина, так и мужчина, чтобы иметь способность ослабить свои защиты перед встречей с генитальностью.

Соверменные женщины знают, или чувствуют, что их «тревоги женского» невозможно унять или разрешить удовлетворительным образом при помощи реализации «фаллического типа» денег, карьеры, фаллического всемогущества. Они знают, или чувствуют, что не быть желанной, или не быть отныне желанной для мужчины, отправляет их обратно к болезненному переживанию отсутствия пола, или к отрицанию женского пола, вследствие чего оживают детские раны маленьких девочек, вынужденных организовываться фаллическим способом перед лицом переживания восприятия разницы между полами. Именно здесь располагается женская кастрационная тревога.

На закате своей жизни, в 1937 году, говоря о Харибде влечения к смерти, противостоящего жизни и любви, Фрейд назначает Сциллой отказ от женского, присущий обоим полам. Это скала, о которую разбиваются все терапевтические усилия. «Отказ от женского… это часть огромной загадки человеческой сексуальности», — пишет он в работе «Конечный и бесконечный анализ». И по сей день приходится констатировать, что этот «отказ от женского рода» создает общий закон человеческого поведения и принимает участие в формировании его психического развития.

Фрейд постулировал «фаллоцентрическую теорию» психосексуального развития – детскую сексуальную теорию единственного пола, фаллического пениса. Эта теория создает оборонительную тактику, защищающую индивида от открытия разницы между полами и Эдиповой ситуации. Можно сказать, что многие мужчины и женщины предпочитают не знать о том, что они не совершенны, чтобы не сталкиваться с собственными ограничениями и потребностью в другом – для реализации своей зрелой, взрослой сексуальности, таящей в себе много опасностей, но дарующей наслаждение.