Из лягушки в царевну. Метафорическая трансформация недавней психологической сессии.

Клиентка N, девушка неполных 20 лет обратилась в консультацию с запросом на проработку поведенческих (заложенных влиянием её матери) паттернов взаимодействия с лицами противоположного пола, суть которых заключалась в следующем: мужчины – потенциально опасны, в связи с чем требуют от женщины обязательной обороны, необходимых атак и праведного, священного боя.

Девушка росла в атмосфере вечного противоборства отца и матери, с раннего детства усвоив следующий разрушительный алгоритм: мать практически ежедневно провоцировала супружеские конфликты, доводя разногласия с мужем до тяжёлых скандалов, с последующим выдворением мужчины из дома. На некоторое, крайне непродолжительное время между мужем и женой могло произойти перемирие, но вскоре, предсказуемым образом непременно возобновлялась война. История родителей девушки закончилась разводом, со скорой женитьбой отца клиентки на другой женщине. Мать девушки замуж так и не вышла, всю жизнь предостерегая дочь от похожего сценария и буквально внушая следующее: «мужчины опасны», «женитьба до добра не доводит», «всё, что важно для женщины – получить образование, освоить профессию и опираться лишь на себя, избегая сближения с лицами противоположного пола». И девушка послушно реализовывала материнский сценарий: поступив на обучение чуждой (но надежной, как считала мама) специальности; проживая не свою жизнь; саботируя близкие отношения с противоположным полом постоянным противоборством, конфликтами.

Алёна Викторовна, я веду себя с мужчинами также, как мама с папой – конфликтую, воюю, что-то отстаиваю и со временем неминуемо прихожу к расставанию. Меня не устраивает подобное положение дел, но по-другому, похоже, я не умею. Я отчаялась: мой последний жених недавно женился на другой девушке. Видимо, она берегла их совместные отношения. Можно ли проработать этот невыгодный для женщины паттерн разрушительного взаимодействия с противоположным полом? Я устала, измучилась...

Наша работа строилась довольно традиционно. Мы условно вычленили противоборствующую с мужчинами часть личности в девушке и, посадив её на отдельный стул, стали прояснять ситуацию. Довольно скоро выяснилось следующее:  эту субличность олицетворяла мать девушки – со своими страхами и неприятием к противоположному полу. Но самое любопытное, что удалось выяснить дальше было следующим: родительница  ненавидела не всех мужчин мира, был в её судьбе один человек, которого она любила всю жизнь, но который, к величайшему несчастью ещё в молодости покинул её навечно, разбившись в чудовищной катастрофе. Этого мужчину женщина трепетно любила по-прежнему. А вот папу клиентки (и всех прочих мужчин земли) не принимала и ненавидела. За отца клиентки вышла не по собственной воле – под давлением родственников, в замужестве родила свою дочь, с появлением которой пришлось оборвать учёбу, на что женщина бесконечно сетовала и супругу, и дочери, и всем окружающим. Брак её не сложился, дочь (с подросткового возраста) женщина растила одна, в тяжёлых материальных условиях. Вот и внушала своей девочке (из лучших как будто бы побуждений), что мужики – народ ненадёжный, а образование – кусок хлеба, который прокормит всегда. В общем – внедряла свои сценарии.

Выслушав эту драматическую историю, мы выразили женщине (олицетворяющей рабочую субличность клиентки) своё искреннее сочувствие и глубочайшее сопереживание её боли. Дальше, с выражением высочайшего уважения мы отметили следующее: за поверхностным неприятием к мужской половине общества в душе этой женщины кроится величайшая, трагическая любовь к одному единственному мужчине. Мы отметили также, что душа этой женщины примечательна вовсе не ненавистью к кому бы то ни было, а редким даром любви к вечно любимому человеку. Мы выразили свои восхищения, свой восторг и попросили её не прятать столь чудесное чувство, а разлиться им в сердце дочери с благодарной гордостью за это присутствие, передав своему ребёнку потенциал великой любви, с материнским благословлением на счастливое супружество дочери. Женщина (олицетворённая в субличность клиентки) была растрогана буквально до слёз и-и-и... согласилась выполнить нашу просьбу.

Для закрепления результата мы попросили субличность девушки олицетворить себя (на начальном этапе сессии и на теперешнем) с какими-то конкретными образами. У неё получилось следующее: первый образ был похож на стальной и тяжёлый камень, живущий в самом центре груди, второй – на жаркую печь с пылающей жаровней, занимающий всё внутреннее пространство клиентки.

Мы попросили субличность девушки сфокусироваться на втором её образе и распалить духовную печь до священного, целебного жара, а потом – разместить туда стальной камешек.

Клиентка сделала это и увидела следующую картину: стальной камешек начал плавиться, таять и в итоге трансформировался в чудесные стальные сердечки – два взрослых и три крошечных (детских), символически предвещающих клиентке её возможное, предстоящее счастье.

Ощущение, наполнявшее девушку, было невероятным: лёгким и счастливым одновременно.

Мы поблагодарили эту ресурсную, как выяснилось, для девушки часть и выполнили проверку: клиентка, пересев на свой стул, внимательно прислушаться к своим чувствам – всё ли она решила и не осталось ли у неё к выделенной субличности каких-то вопросов?

Неожиданно к девушке пришёл образ: «Мне хочется кинуть в эту печку мамин скафандр, в который я всё время облачена и который мне тесен, жжёт.»

«Потрясающе!», - сказала ей я. Сделайте это! А знаете, как в моём понимании раскрывается этот образ? Вы сейчас кидаете в печь не мамино одеяние, а свою лягушачью шкурку (в которую Вас нечаянно облекли), тем самым освобождая себя от чар и превращая в счастливейшую Царевну. Больше эту шкурку Вы не наденете и вернёте себе себя, такую, какая есть – настоящую.

/Образы, которые приходят к терапевту на сессии, по-своему ценны и ресурсны. Психолог – полноценный участник терапевтических трансформаций и, сканируя исцеляющие процессы, подсказывает клиенту весьма существенные и ценные смыслы./

Мы бросили в волшебную печь лягушачью шкурку и избавились от чужих, невыгодных для девушки предписаний, оставив в её сердце лишь целительный резервуар нерастраченной, прекрасной любви. Вот так несложно, при содействии прежде несговорчивой, а ныне согласованной части личности, мы с клиенткой исправили запросную ситуацию. По окончанию работы девушка ощутила себя иначе и уходила с сессии с абсолютно иной, до селе незнакомой наполненностью.

По завершению консультации неожиданно для меня выяснилось следующее: «Сказка о царевне лягушке» с детства была любимой сказкой этой клиентки. Вот такая волшебная перекличка, метафорическое послание, знак о будущей спасительной трансформации из лягушки в царевну.