А. Сокал, Ж. Брикмон. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ УЛОВКИ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Будучи архитектором и специалистом по городскому строительству – он был директором "Специальной архитектурной школы" – Поль Вирилио изучает скорость и пространство, исходя из опыта войн. Для него овладение временем приводит к власти. С поразительной эрудицией, в которой сочетаются дистанции пространства и дистанции времени, этот исследователь открывает важное поле философских вопросов, которое сам он называет "дромократией" (от греческого dromos: скорость).

"Ле Монд" (1984b,с. 195)

Тексты Вирилио выстраиваются вокруг тем техники, коммуникации и скорости. Его книги изобилуют отсылками к физике и, в особенности, к теории относительности. В его фразах немного больше смысла, нежели чем у Делеза и Гваттари, но то, что предлагается у него в качестве науки, является смесью глубинных заблуждений и безрассудных фантазий. Когда же автор не погружается просто-напросто в словесный разгул, научные аналогии оказываются столь произвольными, насколько только можно вообразить.

Начнем с небольшого примера поразительной эрудиции, превозносимой в "Ле Монд":

Ввиду того, что недавняя МЕГАПОЛИСНАЯ гиперконцентрация (Мехико, Токио) сама является результатом возросшей быстроты обмена, кажется необходимым пересмотреть значимость понятий УСКОРЕНИЯ и СНИЖЕНИЯ СКОРОСТИ (позитивная и негативная скорости физиков) {...} (Вирилио 1995, с.24; Вирилио 1993, с.5; выделено заглавными буквами в оригинале)

Здесь Вирилио смешивает скорость и ускорение, два ключевых понятия кинематики (описания движения), вводимых и тщательно различаемых в начале каждого элементарного курса физики¹⁹⁰. Быть может, не стоит указывать на это смешение; но для того, кто нарекает свою философию "дромократией", это все-таки немного странно. Он продолжает, вдохновляясь теорией относительности:

Как представить себе подобную ситуацию, если не посредством появления некоего нового типа интервала, ИНТЕРВАЛА СВЕТОВОГО РОДА (нулевого знака)? В самом деле, введение этого интервала в теории относительности существует само по себе, в качестве незамеченного культурного откровения.

Если ВРЕМЕННОЙ интервал (позитивный знак) и ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ интервал управляли посредством геометризации аграрных областей (разбиение на участки) и городов (кадастр), календарная организация и измерение времени (часы) точно так же руководили обширной хронополитической регуляцией человеческих обществ. Таким образом, недавнее возникновение интервала третьего типа для нас означает внезапный качественный скачок, глубокое преобразование отношения человека к своей жизненной среде. (Вирилио 1995, с.25; Вирилио 1993, с.6, выделено заглавными буквами в оригинале)

В теории относительности вводятся "интервалы", которые называются интервалами "временного рода", "пространственного рода" и "светового рода", чьи "инвариантные длины" соответственно являются (согласно обычному соглашению) позитивными, негативными и нулевыми. Однако же, это интервалы в пространстве-времени, которые никоим образом не совпадают с тем, что мы обычно называем "пространством" и "временем"¹⁹¹. Но главное – они ровным счетом не имеют ничего общего с "географией и историей мира". "Возникновение интервала третьего типа" – это не более чем педантский намек на средства электронной связи. В этом тексте Вирилио прекрасно демонстрирует, как закутать банальное наблюдение в ученую терминологию.

Продолжение оказывается еще более удивительным:

Послушаем, как физики говорят о логике частиц: "Представление определяется полной совокупностью наблюдаемых элементов, которые сообщаются между собой". {Г. Коген Таннуджи и М. Спиро, "Материя-пространство-время", Париж, Файяр, 1986}. Нельзя лучше описать макроскопическую логику технологий РЕАЛЬНОГО ВРЕМЕНИ того внезапного "телетопического сообщения", которое дополняет и завершает доселе глубинно "топический" характер Града людей. (Вирилио 1995, с.26; Вирилио 1993, с. 6; выделено заглавными буквами в оригинале).

Фраза "Представление определяется полной совокупностью наблюдаемых элементов, которые сообщаются между собой" является достаточно распространенным техническим выражением в квантовой физике (а не в теории относительности). Она не имеет ничего общего с "реальным временем" или с какой-то "макроскопической логикой" (речь, напротив, идет о микрофизике) и еще меньше с "телетопическим сообщением" или "градом людей". Главное, чтобы понять точный смысл этой фразы, нужно серьезно изучить физику и математику. Мы считаем невероятным то, чтобы кто-то мог сознательно списать фразу, которую он явно не понимает, добавить к ней совершенно произвольный комментарий и еще к тому же приниматься всерьез издателями, комментаторами и читателями¹⁹²,¹⁹³.

Эта псевдонаучная вербалистика испещряет произведения Вирилио¹⁹⁴. Вот другой пример:

Как обстоят дела с прозрачностью воздуха, воды или стакана, иначе говоря "реального пространства" вещей, которые нас окружают, когда интерфейс в "реальном времени" приходит на смену классическому интервалу, а расстояние внезапно уступает место мгновенно действующей силе передачи и приема? {...} Прозрачность изменяет свою природу, поскольку отныне она является уже не прозрачностью солнечных лучей (Солнца или электричества), а прозрачностью одной лишь скорости элементарных частиц (электрон, фотон...), которые распространяются со скоростью света. (Вирилио 1990. с.107; Вирилио 1989. с.129; курсив в оригинале)

В противоположность фотонам, электроны обладают массой, отличной от нуля, и, следовательно, не могут перемещаться со скоростью света, как следует из той самой теории относительности, которую Вирилио, похоже, так любит.

Далее по тексту Вирилио продолжает произвольным образом использовать научный язык, добавляя к нему свои собственные изобретения (телетопология, хроноскопия):

В самом деле, это преодоление прямой прозрачности материалов стало возможным благодаря {...} эффективному включению в работу волновой оптики в непосредственной, неуловимой близи с классической геометрической оптикой. Таким образом, точно так же, как по соседству с евклидовой геометрией отныне находится неэвклидова или топологическая геометрия, в непосредственной, неуловимой близи с пассивной оптикой линз объективов камер и телескопов обнаруживается еще и активная оптика: оптика телетопологии электрооптических волн.

{...} Традиционной хронологии – будущее, настоящее, прошедшее – приходит на смену ХРОНОСКОПИЯ – недоэкспонированное, экспонированное, сверхэкспонированное. Интервал ВРЕМЕННОГО рода (позитивный знак) и интервал ПРОСТРАНСТВЕННОГО рода (негативный знак {...} того же имени, что и поверхность фиксации фотопленки) фиксируются лишь благодаря СВЕТУ, благодаря тому интервалу третьего рода, нулевой знак которого указывает на абсолютную скорость.

Время экспозиции фотографической пластинки является, следовательно, лишь экспозицией времени (пространства-времени) её фоточувствительной материи на свете скорости, то есть, в конечном счете, на частоте волны, несущей фотоны. (Вирилио, 1990, с.108-109; Вирилио 1989, с.129; выделение курсивом и заглавными буквами в оригинале)¹⁹⁵

Эта мешанина оптики, геометрии, теории относительности и фотографии не нуждается в комментариях.

Закончим наше чтение текстов Вирилио таким небольшим перлом:

Напомним в этом пункте, что дромосферическое пространство, пространство-скорость, физически описывается логистическим уравнением, результатом произведения перемещаемой массы и скорости ее перемещения (M?V). (Вирилио 1984, с. 176, курсив в оригинале)

Логистическое уравнение – это дифференциальное уравнение, изучаемое в биологической теории популяций (так же, как и в других областях); оно записывается как dx/dt=lx(1-x), а введено оно было математиком Ферхюлстом (1838). Оно не имеет никакого отношения к М×V. В ньютоновской механике М×V называется "количеством движения" или "импульсом"; в релятивистской механике М×V вообще не появляется. Дромосферическое пространство является изобретением самого Вирилио.

Само собой разумеется, что ни одно произведение такого рода не было бы полным без уловок с Геделем:

Вместе с этим сдвигом фигур и изображений, взломом измерений и трансцендентальной математики, мы достигаем "сюрреалистических" высот научной теории, которые, как мне кажется, наиболее выразительны в теореме Геделя: в онтологическом доказательстве, методе, который математически доказывает существование объекта, не производя его {...} (Вирилио 1984, с.80, курсив в оригинале).

В действительности, экзистенциальные доказательства существовали задолго до работ Геделя, тогда как доказательство его теоремы как раз полностью конструктивно: оно открыто производит предложение, которое ни доказуемо, ни фальсифицируемо в данной системе (при условии, что система не является противоречивой)¹⁹⁶.

И в качестве концовки:

Столкнувшись с глубиной времени, приходящей, таким образом, на смену глубинам поля чувственного опыта, с сообщением интерфейса, достраивающего ограничение поверхностей, не будем ли мы вправе спросить, не является ли то, что все еще продолжают упорно называть ПРОСТРАНСТВОМ, просто-напросто СВЕТОМ, предпороговым, параоптическим светом, так что свет солнца оказывается лишь его фазой и отблеском, светом в длительности, эталоном которой будет не столько проходящее время истории и хронологии, сколько мгновенно экспонирующееся время; время этого мгновения без длительности, "время экспозиции" (сверхэкспозиции и недоэкспозиции), существование которого как будто бы было предвосхищено техниками фотографии и кинематографа, время КОНТИНУУМА, лишенного физических измерений, в котором (энергетический) КВАНТ действия или (кинематический) ПУНКТ наблюдения внезапно стали словно бы последними пределами исчезнувшей морфологической реальности, перенесенной в вечное настоящее относительности, насыщенность, топологическая и телеологическая глубина которой оказываются принадлежащими этому предельному инструменту измерения, скорости света, который обладает направлением, являющимся одновременно его величиной и его измерением, и который распространяется с равной скоростью по всем направлениям... (Вирилио 1984, с. 77, выделено курсивом и заглавными буквами в оригинале)

Эта последняя фраза является лучшим примером логореи из всех, что мы когда-либо встречали. Она содержит едва ли не 151 слово, но автор все равно полагает, что она неполна – отсюда многоточие в конце – и, насколько можно понять, она абсолютно ничего не значит.