5. СОЧУВСТВИЕ - Психотерапия как духовная практика - Эми Минделл

О действительно хорошем терапевте клиенты часто говорят как о сочувствующем или сопереживающем человеке. Он обладает особыми чувственными способностями, позволяющими понять и ощутить, чем живет клиент. Кроме того, сочувствие является важной характеристикой многих духовных традиций.

Каждому известно, насколько лучше мы себя ощущаем рядом с сочувствующим и внимательным к нам человеком. Это чувство может быть столь значимым, что его наличие, равно как и отсутствие, способно определить отношения с этим человеком. И все мы знаем, что лучше отнестись к себе с сочувствием, нежели отвергать с антипатией и недоверием.

На языке процессуально-ориентированной работы сочувствие определяется совершенно специфическим образом, включая все аспекты отношения к себе самому. Прежде чем приступить к описанию этого духовного умения и возможностей его использования в терапии и повседневной жизни, давайте рассмотрим пример, взятый из одного семинара, который мы проводили в восточно-азиатской стране. Работа была переведена на английский с родного языка, на котором говорил этот человек.

Лихорадка

Молодой мужчина лет двадцати заявил о своей проблеме. При рождении он получил неврологическую травму и теперь хотел бы исследовать один из своих телесных симптомов. Говорил он тихо и медленно. Его большие пальцы были скрючены. Он сказал, что испытывает сильную дрожь всякий раз, когда напряжен, и не может расслабиться. Он обращался к врачам, но это не помогло. Вот и сейчас он чувствует эту дрожь в руках. Арни начал работать с его телесными переживаниями, остальные наблюдали.

Арни заметил, что, должно быть, это ужасно — не иметь возможности расслабиться, и затем спросил у мужчины, хочет ли тот понять, что представляет собой его тремор. Молодой человек усмехнулся и замялся в нерешительности. Арни сказал, что понимает его сомнения, хотя возможно этот неприятный симптом мог бы научить его чему-нибудь полезному. Мужчина заинтересовался и согласился побольше узнать о нем.

Арни посоветовал ему усилить ощущение дрожи, позволив ей распространиться через руки по всему телу. Вскоре мужчину уже всего трясло.

Затем Арни спросил, мог бы тот заставить трястись и его, Арни, тоже. Т.е. вместо того, чтобы чувствовать себя жертвой, он мог бы сам стать творцом симптомов и заставить Арни трястись. Помедлив, мужчина подошел к Арни, робко протянул руки и начал трясти Арни сначала за плечи, постепенно перейдя к кистям. Его собственная дрожь прекратилась.

“Что ты со мной делаешь?” — спросил Арни.

Молодой человек молчал, подбирая слова, чтобы выразить нарастающие в нем чувства. И вдруг с болью в голосе закричал: “Я хочу сообщить, что мне очень плохо!!!”

Арни ответил: “Не останавливайся, продолжай говорить все, что ты чувствуешь”.

Мужчина начал понемногу отталкивать Арни и в истерике кричать:  “Очнись! Вот она, боль!!!” Страдания этого человека увидели и ощутили все в группе. Он рыдал. Некоторое время он и Арни оставались в этом разрывающем сердце состоянии.

Спустя некоторое время Арни спросил его, хотел бы он вернуться к тому моменту, когда его движения превратились в легкое отталкивание. Мужчина опять начал понемногу толкать Арни, а потом вдруг толкнул с такой силой, что Арни очутился в другом конце комнаты: “Прочь с моей дороги!!”

Арни повернулся и сказал: ”Да! Ты ненавидишь то давление, которое испытывал все это время”.

Молодой человек кивал головой и плакал. Некоторое время они стояли обнявшись.

После небольшой паузы Арни спросил, не хочет ли он еще раз поэкспериментировать с тем сильным толчком, чтобы лучше понять его. Немного поразмыслив, мужчина изо всех сил толкнул Арни. После нескольких попыток на его лице появилась улыбка. Ему нравилась обретенная сила. Арни сказал: ”Тебе не стоит пассивно стоять в стороне, иногда полезно расчистить себе дорогу!”  И пояснил: ”Ты не можешь расслабиться, потому что тебе необходимо использовать эту энергию в повседневной жизни”.

Арни отобразил его толкательные движения, чтобы он мог понять, как же эту энергию применить в повседневной жизни. Мужчина присоединился к нему. В ритме этих совместных движений Арни говорил: ”Да, делать эти движения ... и ... вместе с тем ... думать, как использовать их ... в повседневной жизни”.

Вдруг молодой человек произнес: ”Я хочу направить эту энергию на то, чтобы стать политиком!”

Арни остановился как вкопанный. “Ух ты! — сказал он, — всякий, кто знает, что значит чувствовать и страдать и жить с физическими недостатками, — достойный политик. Всем нам нужен человек, который может говорить от чистого сердца!”

Мужчина согласился и сказал, что очень хочет говорить о своих страданиях и страданиях других людей, но он довольно застенчив. На что Арни отвечал: ”Мне нравится твоя застенчивость, но еще я люблю твою силу и политика в тебе. Нам всем это необходимо!”

Мужчина смотрел на Арни с пониманием и облегчением, молча размышляя над посланием своего симптома. Затем они слегка поклонились друг другу и он сел на место.

Сочувствие в процессуальной работе

Перед тем, как приступить к обсуждению этого случая, давайте определим сочувствие с точки зрения процессуальной работы, а именно как развитие заботы и внимания по отношению к тем частям самих себя, которые мы любим и с которыми отождествляемся, и в то же время равное внимание и достойную оценку аспектов нелюбимых, отрицаемых и далеких от нашей идентичности. Сочувствие подразумевает помощь всем этим частям в раскрытии и проявлении их сущности и значения. Следовательно, сочувствие означает внимание ко всем аспектам наших переживаний и сознательное участие в раскрытии каждого.

Это определение сочувствия исходит из теории процессуальной работы, которая утверждает, что лишь когда представлены все части нас самих, наших взаимоотношений или групп, тогда мудро работают наши индивидуальные, парные или групповые системы. Эти убеждения открывают совершенно особые метанавыки в терапевте, который верит во внутреннюю мудрость человека и процесса, в каком бы облике ни предстал этот процесс — в виде “монстра”, хронического симптома, зависимости, экстремального состояния или "дикой" группы. Только когда застенчивость этого мужчины, как и его сила осознаются, тогда его процесс несет смысл и мудрость.

Технология сочувствия

Сочувствие в процессуально-ориентированной психологии — это не только особое чувственная способность открыться навстречу разным переживаниям. Это и научная подготовка, которая поможет открыть те переживания, о которых мы обычно и не подозреваем. Как правило, мы замечаем те аспекты наших переживаний, которые близки к нашей собственной идентификации (первичный процесс), и не обращаем внимания на переживания и сигналы, далекие от этой идентичности (вторичный процесс). Эти сигналы непреднамеренны и могут приводить нас в беспокойство. Вторичные переживания могут проявиться, например, в спонтанных, незавершенных движениях (таких, как лицевой тик, неуверенная походка), телесных симптомах, трудностях взаимоотношений, образах сна или происходящих рядом с нами синхронностях (например, пронзительный крик птицы в решающий момент). Вторичные явления по сути своей — неведомые тайны, ожидающие разгадки. Они несовместимы с нашими идентичностями. Если нам неизвестно различие между первичными и вторичными процессами, мы можем поддерживать только  первичные процессы, свои и клиента, и упустить иные аспекты, которые пытаются обратить на себя внимание.

В приведенном примере Арни оценил  первичный процесс мужчины. Он застенчив и очень хочет расслабиться. Арни обратил внимание также и на вторичный его процесс — беспокоящие телесные симптомы и движения. Позиция сочувствия позволяет нам раскрыться навстречу симптомам человека, вообразить, что они могут быть дверью в новый мир, к новым решениям и иным снам.

Почему процессуальная работа определяет сочувствие подобным образом? Нам гораздо проще любить те части себя, которые нам нравятся, но многие ли реально ценят те аспекты самих себя, которые бы не хотелось иметь вовсе? Истинная любовь всеобъемлюща: в круг ее забот попадают все части Я. Все мы иной раз испытываем пренебрежение. Несмотря на то, что оно отражает некую внешнюю реальность, часть его может относиться к нашей неспособности развить разные стороны собственного Я, а часть — к неприятию тех необычных или спонтанных аспектов наших переживаний, которые могли бы привести к невиданному творчеству и мудрости.

Поскольку здравый рассудок обычно блокирует и отрицает переживания, идущие вразрез с нашими идентичностями, “вторичные” элементы наших процессов редко удостаиваются должного внимания. Даже самые доброжелательные терапевты могут пропустить некоторые элементы процесса своего клиента. Медитация или терапевтическая практика, которая сконцентрирована на непрекращающемся осознании, может, например, перескочить через едва блеснувший вторичный процесс, если терапевт не поможет клиенту вернуться и обратить на него внимание. Терапевтическая система, которая сосредоточена на визуальном материале, может упустить слабый сигнал внутрителесных переживаний. Многие из нас день за днем используют визуальные или аудиальные  переживания, блокируя непривычные двигательные сигналы или конфликтные взаимоотношения.

Одна из причин, по которой мы не обращаем внимание на вторичный процесс — существование “барьера”. В процессуальной теории барьер — это граница между известным нам миром и неизвестным. Он возникает в тот момент, когда появляется нечто новое и непознанное, и мы чувствуем нерешительность и желание вернуться к хорошо знакомой идентичности. Иногда люди хихикают, их одолевают сомнения или они становятся стеснительными перед барьером, когда предстоит новое переживание. В такой момент сочувствующий, сопереживающий терапевт следует за процессом клиента. Если тот хочет перешагнуть барьер и ступить на новую территорию — это призыв следовать за ним. Если клиент останавливается перед барьером, терапевт в состоянии больше узнать о том, что именно удерживает его. Возможно, человек просто нуждается в поддержке. В нашем примере барьер возник, когда мужчина вплотную приблизился к состоянию лихорадки. Арни заметил нерешительность, но затем сильное желание клиента исследовать это незнакомое переживание взяло верх.

Метанавык сочувствия помимо чувств требует еще и точного осознавания. Необходима технология сочувствия, которая позволит нам различать и оценивать все стороны природы. Это требует осознания барьера и внимательного, с любовью, принятия этого динамичного момента. Когда мы открываем эту чувственную позицию внутри себя, мы можем использовать ее сознательно, чтобы заметить и раскрыть всевозможные стороны жизни клиента. Так сочувствие становится метанавыком.

Глубокая демократия

Существует много способов описания сочувствия как метанавык. Термин “глубокая демократия”, предложенный Арни, возник при работе с большими группами. Он описывает открытость фасилитатора и принятие им всех частей группы. Это означает, что терапевт не препятствует проявлению всех различных сторон группы и их взаимодействию между собой; властные, взбунтовавшиеся, трусливые и молчаливые части — все имеют возможность самовыразиться.

Глубоко демократичное отношение человека к самому себе означает поддержку всех сторон своего Я. Вместо того, чтобы придерживаться традиционного подхода — “права большинства” — которое благоволит только нашей идентичности или первичному процессу — мы открываемся вторичному, отвергаемому переживанию. Но кто из нас действительно демократичен по отношению к самому себе, особенно когда мы считаем, что наш внутренний мир часто поддаваясь напору тиранических сил отодвигает на задний план наши менее желанные части? Кто из нас действительно открыт для всех частей самих себя? Кто из нас обращает внимание на то, как часто он спотыкается на прогулке, или на хрипоту своего голоса, на беспокоящие телесные ощущения, болезненные телесные симптомы или неприятности в отношениях?

В процессуально-ориентированной работе с комой сочувствие или глубокая демократия означают необходимость постоянно помнить о том, что говорил человек о жизни и смерти до того как впал в это состояние, а также следовать любым необычным телесным сигналам и звукам из этого коматозного состояния. Процессуальная работа с хроническими симптомами подразумевает признание и понимание их медицинской подоплеки, равно как и оценку и изучение потенциального смысла, который кроется внутри этих соматических переживаний.

Традиции Востока

Ранние даосы были "глубокими демократами" своего времени. Они принимали все проявления природы, не делая различий.

"Посвященный даос есть тот, кто стремится жить столь близко и в согласии сколь это возможно, с законами природы, признавая их соответствие и принимая то, что все они есть “добро”, будучи неотъемлемыми частями единого целого. Отступись от них — и окутают хаос и разрушение".

Дзэнская философия учит, что наши качества могут превращать обычные или необычные части природы в красоту.

"... С дзэнской точки зрения, которую также можно считать и японским способом восприятия мира, предметы теряют очертания, будучи совершенными и художественными в своей неоформленности. Что нужно, чтобы превратить несовершенное в совершенство, так это духовная любовь художника к объекту творения — любовь, которая выше самомнения и берет начало в Божественном Духе".

Другая концепция, тесно связанная с процессуально-ориентированным сочувствием, — это “самообладание” в буддистской медитации випассана. В этом контексте самообладание означает нейтральную точку зрения; способность принимать любой жизненный поворот спокойно и с чистым сердцем.

Вскачь на лошади задом наперед

Еще раньше мы с Арни использовали фразу “вскачь на лошади задом наперед” для описания сочувствия. Что это значит? Открытость тем сторонам Я, с которыми мы не идентифицируемся, следование иррациональным или загадочным элементам наших процессов подобно выворачиванию наизнанку. Наши нормальные инстинкты и опыт советуют нам облегчить телесный симптом, забыть о назойливых соседях, не отвлекаться по пустякам, игнорировать спонтанные  двигательные сигналы, подавить бунт и не замечать крошечного ребенка внутри себя, который требует внимания. Кто, находясь в здравом уме, станет усиливать телесный симптом? Кто рискнет скакать на лошади, сидя задом наперед?

Герой историй американских индейцев, Хейок, в отличие от других людей, именно так и поступал. Специалист по процессуальной работе и любой, кто следует за спонтанными проявлениями природы, также движется задом наперед — замечая и оценивая необычные, отрицаемые аспекты, которые мы стремимся игнорировать, считая их возможным источником значимых переживаний. В этот момент мы выступаем в роли адвокатов для отвергаемых, чьи голоса в собственную защиту слишком слабы. На самом деле именно в неизвестных, вторичных переживаниях находим мы решение наших проблем.

Возвратимся к примеру с мужчиной. Следуя за его тремором, мы обнаружили боль и страдание, переплетенное с физическим недостатком и потрясающей силой рвущегося наружу желания стать политиком. Арни не считал, что лихорадка этого молодого человека есть результат исключительно его неврологической травмы и избегал интерпретировать эти сигналы. Он "сел на лошадь задом наперед" и управляя процессом с сочувствием, позволил дрожи раскрыться ее уникальным образом.

Я вспоминаю другой случай с женщиной, страдавшей от сильных головных болей на протяжении всей жизни. Хотя она и применяла медитацию, чтобы контролировать боль, та все же причиняла ей беспокойство. Отношение сочувствия предполагает вопрос, почему бы не исследовать послание, которое несут в себе эти симптомы, тем более, что она уже сделала все возможное с точки зрения медицины, чтобы облегчить боль? Может быть, эти настойчивые симптомы о чем-то таинственном, стремящемся выйти наружу.

Когда она усилила неясные очертания и звук, которые сопровождали мигрень, она почувствовала головокружение и начала слегка дрожать и подергиваться. Вдруг она сказала: ”Мне кажется, что я — старый, безумный проповедник, бредущий по улицам Иерусалима!”

Так вот кто пытался обнаружить себя при помощи ее симптомов! Кто мог это знать заранее?

Специалист по процессуальной работе не строит предположений на тот счет, откуда появляются сигналы, пока клиент не проявит их спонтанно, но вместо этого присоединяется к таинственному потоку событий и позволяет переживаниям объясниться самим.

Мужество и воин

Что еще необходимо, чтобы принять отвергаемые аспекты себя и других людей? Я считаю, что для этого требуется что-то вроде мужества воина, который может переместить акцент с сиюмоментной идентичности самих себя, клиента или группы на нечто, лежащее вне известного нам мира. Это мужественная попытка шагнуть в незнаемое. Даже очень сочувствующему терапевту может не хватить мужества или внутренней силы, чтобы преодолеть пропасть между этими двумя мирами.

Мужество предполагается, когда шаман индейского племени яки дон Хуан в описаниях Карлоса Кастанеды побуждает нас, оставив в стороне чувства, отмечать наши вторичные, загадочные процессы. Это неизменно приводит  к разрыву с культурой, которая с трудом, но все же может принести облегчение нашей первичной идентичности.

Когда в нашем примере мужчина сразу же после сильного толчка начал рыдать, Арни отнесся с уважением к его чувствам, которые он переживал в этой ситуации. И еще Арни понял, что сможет принести облегчение этому человеку, если получит доступ к его силе и обнаружит, чему предназначался тот сильный удар. Требовалось мужество, чтобы не выходить из этого напряженного состояния и узнать как можно больше о непонятных толкательных движениях. Когда мужчина принял решение о дальнейшем исследовании своих действий, мы поняли — то, что казалось на первый взгляд унынием, в действительности обернулось ростком его желания быть политиком.

Сочувствие как метанавык еще раз напоминает нам о необходимости обращать внимание на те стороны наших переживаний, с которыми мы отождествляемся, также как и на те, которые отвергаем, чтобы помочь раскрыться последним, в той же мере, что и первым — нужно плыть по течению реки, быть открытым навстречу жизненным загадкам и присоединяться к раскрытию непредсказуемых и потенциально значимых событий.