Апперсонализация

(лат. ad - к, до; persona - личность) - 1. бредовое расстройство, при котором пациент отождествляет себя с другим человеком, живым существом, исторической личностью, божеством. Пациент тем самым на некоторое время как бы вживается в невольно воображаемый им образ, плод свой болезненной фантазии, нередко полностью теряя при этом сознание собственнной идентичности. См. Бред апперсонализации; 2. нарушение самоосознавания, по своим психологическим проявлениям противоположное деперсонализации и характеризующееся патологической способностью внешние впечатления превращать в качества собственной личности или отождествлять себя и реальность с воображаемыми ситуациями, ролями и объектами. Повидимому, первым, кто из психиатров описал данное расстройство, является Е.Блейлер (см. Апперсонирование). Каверин А.В. (1902 -1989), русский писатель, описывает аналогичное явление у девочки следующим образом. Ссылаясь на биографа знаменитой, но забытой ныне актрисы Кречетовой, сыгравшей в театре более 300 разных ролей, он рассказывает, что в возрасте 8 лет, будучи в роли умирающего от голода мальчика в трагедии «Уголино», она, увидела, как её подруга, вместо того, чтобы «мучаться от голода», спокойно уписывает кусок пирога. Юная актриса было столь поглощена своей ролью, что возмутилась, вырвала этот пирог из рук подруги и бросила его за кулисы. Аналогичный процесс, протекающий в ходе нормального развития личности, К.Ясперс называет персонализацией, другие авторы – интернализацией, интериоризацией и др. В художественной литературе впервые это расстройство описал, повидимому, Ги де Мопассан (1850-1893) в романе Монт-Ориоль. Персонаж этого романа говорит:»Знаете, мне кажется, что я словно раскрываюсь, вбираю в себя всё, и каждое впечатление пронизывает меня с такой силой, что я плачу, скриплю зубами. Ну вот, смотрите, перед нами зелёная круча, широкий кряж, и по нему карабкаются в гору полчища деревьев; мои глаза вбирают этот лес, он проникает в меня, заполняет, бежит по моим жилам, и мне даже кажется, что я его ем, глотаю, сам становлюсь лесом». Основными признаками расстройства являются следующие (Жмуров, 2008):

- включение во внутриличностное пространство каких-либо впечатлений о внешних событиях, чаще, повидимому, неблагоприятных, большей частью происходящих с кем-то из знакомых пациенту или непосредственно окружающих его людей.Так, пациент смотрит на стоящую в отдалении группу лиц и отчётливо чувствует при этом, что они находятся где-то «внутри него». Больная 38 лет, вспоминает, что в возрасте 11 лет она «случайно» прочла описание какой-то болезни, и вскоре почувствовала, что это заболевание имеется у неё и его симптомы «один в один» совпадает с её болезненным самочувствием, которое продолжалось в течение 3-х дней. В последующие годы подобное происходило с ней неоднократно. Примечательно, что значительная часть таких пациентов обнаруживают также отчётливые признаки тревожно-депрессивного расстройства настроения, сообщения о болезнях, несчастьях, смерти других людей больные склонны немедленно и непроизвольно обращать на самих себя, принимать их как то, что непременно случится или уже случилось с ними самими («я очень мнительная, за всё переживаю, всё беру на себя... всё плохое впитываю в себя как губка... всё дурное всасываю, впитываю в себя...стараюсь не слушать плохих новостей, ко мне всё так и прилипает...с работы прихожу и срузу моюсь в ванне, чтобы смыть с себя всё, что я узнала дурного за день...за других людей я переживаю даже больше, чем за себя»). Пациентка, например, переживает не столько за свою больную мать, она, по её словам, прежде всего тревожится за саму себя, невольно представляя себя в таком же, как мать, болезненном состоянии и временами будучи даже уверенной в том, что и её ждёт такая же участь. У пациентов с приподнятым настроением такое случается много реже;

- субъективные ощущения физического и внутреннего перевоплощения в кого-то или даже во что-то, возникающие под влиянием непосредственных впечатлений о другом человеке, живом существе или неодушевлённом предмете, одновременно с этим нередко имеет место место полная утрата сознания своей подлинной идентичности («смотрю на старика, и мне кажется, что и я такой же старый… вижу собаку и чувствую, как я смотрю её глазами» и т.п.). К.Ясперс, не выделяя апперсонализиции как самостоятельного, отличающегося от деперсонализации расстройства, цитирует тем не менее наблюдения некоторых авторов, которые определённо указывают на существование такого нарушения самоосознавания: «Я стал апельсиновой долькой...я чувствовал, как собачий лай, касаясь моего тела, причиняет мне боль; собака была в лае, а я был в боли...я видел перед собой водоворот; или, точнее, я чувствовал, как это я сам верчусь в тесноте». Аналогичными таковым являются всё более часто встречающиеся перевоплощения детей, подростков и даже лиц более старшего возраста в персонажи агрессивных компьютерных игр. Известны случаи, когда преступления совершались в точности по сценарию таких игр, по сообщениями таких лиц они, действительно, ощущали собственное Я как перевоплотившееся в то, что они приняли за игровую роль.;

- восприятие происходящего в фантазиях, мечтах и сновидениях в качестве реальных событий. Например, пациент в течение 1 часа после пробуждения от сна чувствует себя «драконом с крыльями», в качестве которого он ощущал себя в своём крайне агрессивном сновидении. Пациентка, которой приснилось, что она умерла, и, проснувшись, до самого до обеда говорила мужу, что она мёртвая и её нужно похоронить, Другая больная наяву временами чувствует себя беременной, а в сновидениях воспринимает себя превратившейся в лошадь;.

- чрезмерная самовнушаемость и внушаемость, а также длительные последствия внешней внушаемости и самовнушаемости, в частности, в виде глубокой зависимости от какого-то человека (группы людей). Внушаемость значительно возрастает в состоянии гипнотического транса и самогипноза, иногда она усиливается до такой степени, что это может повлечь развитие обманов восприятия, нарушения алло- и аутопсихической ориентировки. Некоторые пациенты сообщают о своей повышенной подражательности, когда они, по их словам, начинают невольно копировать жесты, интонации, лексику и обороты речи и особенности поведения других людей. Встречаются больные, которые периодически попадают в полную, разрушительную и необъяснимую для них зависимость от другого человека. Прекрасное описание подобной зависимости представлено в рассказе А.П.Чехова «Душечка»;

- перевоплощение в роли персонажей увиденных фильмов, прочитанных книг, услышанных рассказов о других людях. Так, больная утверждает, что она – это Наташа Ростова, и всё написанное о жизни последней в романе Л.Н.Толстого «Война и мир» в точности совпадает с тем, что было в её собственной жизни. То же, что было в действительной её жизни, кажется ей чем-то таким, что она слышала о других людях, когда-то прочла об этом или видела во сне. Иными словами, речь идёт о некоторых случаях о криптомнезии (см.) в виде ассоциированных воспоминаний, у других пациентов о симптоме ассоциированного Я (см.) и, вероятно, о феномене множественной личности, когда подлинная идентичность сменяется частичной или только воображаемой (см). Дети в состояниях игрового перевоплощения длительное время (до нескольких дней, в отдельных случаях и лет) могут ощущать себя в роли кого- или чего либо, о чём или о ком им читали, рассказывали, показывали взрослые (животного, механизма, сказочного персонажа). У некоторых пациентов сознание собственного Я полностью при этом не исчезает, а новых идентичностей, наряду с собственной, одновременно может быть несколько («их у меня много, как в колоде карт, любую из которых я вытаскиваю, когда захочу, и тогда на время я становлюсь как бы совсем другим человеком, но я при этом не забываю, что у меня есть и своё Я».

- перенос внешних сенсорных впечатлений в область внутриличностных явлений («трогаю себя и будто задеваю свои внутренности...говорю как внутрь себя... мой собственный голос звучит где-то в голове...мне человек говорит что-то, а я его голос слышу внутри себя, будто внутренними ушами...людей, которых я вижу даже поодаль, я вижу так, будто они находятся во мне, а сам я стал невероятно огромным»);

- восприятие внутренних ощущений с сенсорными характеристиками, присущими стимулам, которые относятся к внешним объектам («в голове чувствую зуд...под кожей что-то шевелится...боль идёт по двум линиям сверху вниз...в животе чувствую перливание жидкости...»;

- идеализация кого-либо вплоть до обожествления и самоотверженной преданности либо, напротив, демонизация с безотчётной ненавистью к кому-либо, при этом и то и другое фактически представляет собой фиктивные чувства по отношению не к определённому реальному человеку, а представляемому субъекту, лишь наделённому мнимыми, воображаемыми качествами; пациент безогядно «любит» или столь же слепо «ненавидит» в сущности лишь некий фантом, что-то придуманное им самим и кажущееся им реальным, а не то, что существует в действительности. Литературный образец такой идеализации впервые и очень трогательном виде представлен в рассказе А.И.Куприна «Гранатовый браслет (1911);

- восприятие болезненных и противоестественных побуждений и потребностей как ставших свойственными собственной природе, их присвоение, ощущаемых после этого как страстные, безудержные желания, ощущаемые как проявление собственной сущности, как это обычно наблюдается у пациентов с импульсивными влечениями, половыми извращениями и нередко предшествующим последним навязчивыми влечениями. Данное явление может быть как стойким, постоянным, так и возникающим на некоторое время или актуализизирующееся периодически;

- восприятие воспоминаний далёкого прошлого как случившегося совсем недавно и переживаемого столь же или даже более остро, чем это было прежде. Так, пациента переживает 20-летней давности разрыв с сожителем столь болезненно остро, как будто это случилось в самое последнее время, причём, по её словам, этот разрыв состоялся по её инициативе и не сопровождался страданием, не стал для неё тяжёлым испытанием;

- принятие ложных воспоминаний о прошлом как о происходившем на самом деле с полной убеждённостью пациентов в том, что память их именно в таких случаях не подводит;

- принятие представлений будущего как о том, что они столь же реальны, как и то, что происходит в настоящее время или было в прошлом. Например, пациентка абсолютно уверена, что в будущем она превратится в Индиру Ганди;

- отсутствие или потеря критического отношения к некоторым психопатологическим феноменам, осознавание их как имманентно присущих собственной личности, таким, например, как идеи ревности, при которых пациенты как бы присваивают себе права безраздельной собственности и абсолютного контроля по отношению к другому человеку.

Упомянутые проявления апперсонализации образуют 3 основные группы расстройств. Схематически, согласно концепции C. Wernice, они могут быть представлены следующим образом.

При аутопсихической апперсонализации под влиянием фантазий, сновидений, внешних впечатлений нарушается восприятие своего психического Я (это состояния внутреннего перевоплощения с временной, преходящей или стойкой утратой собственной идентичности).

При соматопсихической апперсонализации внешние впечатления искажают восприятие собственного тела и ощущений своего тела, последние как бы приобретают свойства внешних объектов (например, это явления аутометамофопсии, сенестопатии, ипохондрия, бред физического недостатка). Точно также меняется восприятие внешних стимулов. Например, дотронувшись до горячего, пациент ощущает жжение где-то внутри своего организма.

При аллопсихической апперсонализации под влиянием болезненных фантазий или внешних впечатлений искажается восприятие личного социального пространства (например, это идеи ревности, когда аналогичные явления у других людей как бы присваиваются и затем переносятся на отношения со своими близкими). Кроме того, внешние объекты воспринимаются при этом как находящиеся где-то внутри своего организма («Ангара течёт внутри меня» - наблюдение И.С.Сумбаева).

При тотальной апперсонализации расстройство одновременно регистрируется во всех сферах Я пациента, такие случаи встречаются, однако, достаточно редко. Симптомы апперсонализации в целом наблюдаются приблизительно с одинаковой частотой, что и симптомы деперсонализации, нередко оба эти расстройства комбинируются, равно как и их физиологические аналоги (усвоение навыков, знания, потребностей, с одной стороны, и их отторжение, отчуждение, забывание, с другой). Апперсонализация и деперсонализация, предположительно, являются источником основных симптомов аутизма, при этом апперсонализация, предположительно, ответственна за проявления продуктивного аутизма, деперсонализация – дефицитарного аутизма (см.).