От марксизма к идеализму. Судьбы российской интеллигенции

Развитие российской мысли серебряного века на уровне социальной и социально-политической философии имело примечательный вектор: для немалого числа интеллектуалов оно оказалось также движением от марксизма (или какой-либо сходной с марксизмом революционаристской доктрины), от марксистского атеистического материализма, материалистической философии истории — к религиозно-идеалистическому пониманию общества, исторического процесса, в частности и в особенности исторических поворотов, свершившихся в нашей стране.

Путь от марксизма к идеализму проделали многие выдающиеся российские философы анализируемого периода. Существенны в данной связи два момента. Во-первых, сами эти мыслители в ставших знаменитыми коллективных сборниках и в своих собственных произведениях не только обрисовали вехи столь типичного пути, но и покаялись за заблуждения и содеянные ошибки.

К тому же эти марксистские заблуждения не прошли бесследно, не остались только в прошлом. Внимательный анализ позволяет обнаружить некоторые последствия влияния марксистских идей даже в более поздних религиозно-идеалистических построениях российских философов.

Во-вторых, путь именно от марксизма к идеализму позволяет выявить роль социальной философии в философской мысли России и зависимость самого социально-философского, философско-исторического размышления от глубоко занимавшего российских интеллектуалов ситуационного философского анализа российских реалий.

Необходимо прежде всего задуматься над тем, почему отечественные мыслители, наделенные незаурядными способностями к тончайшим метафизическим и богословским размышлениям, столь часто посвящали свои произведения политике, политической экономии, социальной философии, философии права, этике. Показателен и сам тот факт, что в политически актуальных сборниках выступали авторы, которых история причислила к когорте выдающихся философов нашей страны. Глубочайшая и, как выяснилось, вполне оправданная тревога за судьбы России — вот что в первую очередь объясняет несомненный социальный и этический уклон российской философии серебряного века. Предчувствие опасностей, акцентирование противоречий, кризиса всей современной цивилизации — другая причина социальной и нравственной ориентированности отечественной философской мысли. И не случайно в наследии большинства выдающихся российских философов, которым в дальнейшем будут посвящены специальные главы, социально-философская, этическая, философско-правовая проблематика неизменно занимает почетное место. Поэтому, в частности, никак нельзя согласиться с теми историками философии, которые склонны отделять "собственно философские" идеи и произведения российской философской классики от социально-философских работ и концепций. Ибо социальные идеи, восходящие к конкретным социально-историческим событиям, в русской мысли в свою очередь были увязаны в единый идейный и теоретический комплекс со сложнейшими философско-метафизическими, гносеологическими размышлениями и концепциями.

Вот почему некоторые сборники, "коллективные труды" мыслителей России надолго приобрели огромный общественный резонанс. Это были "Проблемы идеализма" (1902), "Вехи" (1905), "Из глубины". Наиболее известным стал сборник с выразительным и символическим названием "Вехи". Его авторами были известные отечественные писатели, философы, публицисты — П.Б. Струве, М.О. Гершензон, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, А.С. Изгоев, Б.А. Кистяковский. За сравнительно короткий срок "Вехи" выдержали более 40 изданий; печатались они вновь и вновь потому, что интерес читающей публики не ослабевал. Завязалась острая полемика.

Полемика вокруг "Вех" вспыхивала потом еще не раз. (Когда случилась революция 1917 г., когда Россия переживала новый, предсказанный веховцами трагический кризис, то снова разгорелась полемика вокруг "Вех". Тогда были напечатаны новые сборники статей. Так, возник сборник "Из глубины" авторами которого, кроме ранее названных веховцев, были также П. И. Новгородцев, Вяч. Иванов и др.) Но еще до революции 1917г., по следам "Вех", был выпущен целый ряд антивеховских произведений — например, сборник "Интеллигенция в России". Когда веховцы выступили уже во второй раз, когда их предсказания, увы, сбылись, то они напомнили прежним читателям о самой главной цели, ради которой писали "Вехи": осуществить нелицеприятную историческую критику, а в значительной мере и самокритику положения и роли интеллигенции в русской действительности, критически проанализировать особенности нравственной, культурной и религиозной жизни России. Авторы были далеки от желания опорочить русскую интеллигенцию. И не об интеллигенции как таковой шла речь в "Вехах". Имелась в виду главным образом — если говорить словами Бердяева, взятыми из его веховской статьи "Философская истина и интеллигентская правда" — "кружковая" интеллигенция, искусственно выделяющая себя из общенациональной жизни. Вот об этой интеллигенции, которую Бердяев называл "интеллигентщиной", и повествовали "Вехи". Авторы отличали "интеллигентщину" от интеллигенции в широком общенациональном, общеисторическом смысле этого слова. И неоднократно предупреждали: они вовсе не намереваются, — так писал в своем предисловии к первому изданию "Вех" Гершензон, — с высоты некой якобы окончательной истины доктринерски судить русскую интеллигенцию. Статьи, повторяли авторы, написаны с болью за прошлое и в жгучей тревоге за будущее родной страны.

В сборнике "Из глубины" Струве (в предисловии издателя) писал: "Сборник "Вехи", вышедший в 1909г., был призывом и предостережением. Это предостережение, несмотря на всю вызванную им, подчас яростную реакцию и полемику, явилось на самом деле лишь робкими диагнозом пороков России и слабым предчувствием той моральной и политической катастрофы, которая грозно обозначилась еще в 1905—1907 гг. и разразилась в 1917 г. Историк отметит, что русское образованное общество в своем большинстве не вняло обращенному к нему предостережению, не сознавая великой опасности, надвигавшейся на культуру и государство"´. Таким образом, после Октябрьской революции темы "Вех" вновь встали в повестку дня.

В данной главе движение от марксизма к идеализму будет прослежено, во-первых, на примере жизненного пути и духовного развития двух выдающихся мыслителей России, П. Струве и С. Булгакова, а во-вторых, в проблемном ракурсе: предметом рассмотрения станут социально-философские размышления российских мыслителей, сгруппированные вокруг "веховских" тем, которые не устарели и сегодня — судеб русской интеллигенции, ее нравственного и правового сознания, ее подверженности революционаристскому соблазну и ее ответственности.

Итак, сначала о двух "веховских" авторах, путь духовного развития которых типичен для России и вклад которых в отечественную социальную мысль весьма значителен. Одним из организаторов сборников "Проблемы идеализма" и "Из глубины" был известный тогда в России экономист, философ, публицист Петр Бенгардович Струве (1877—1944). Как и многие другие известные отечественные мыслители, П. Струве в 90-х годах прошел через увлечение марксизмом, под влиянием которого были написаны его первые работы, посвященные экономическому и социальному развитию России. В конце 90-х годов он редактировал журналы "Новое слово" и "Начало", имевшие четкую марксистскую ориентацию. В начале нового века П. Струве — снова же вместе с другими представителями российской интеллигенции — пережил глубокий идейный кризис, осуществив поворот от марксизма к резкой критике его, к утверждению нового либерализма. Он проделал путь от материализма — к идеализму, от атеизма — к религиозному мировоззрению. Из произведений П. Струве начала века в философском отношении наиболее интересны те, в которых разрабатывались проблемы свободы и необходимости, субъективизма и индивидуализма в социальной философии. При этом Струве имел в виду разоблачить — с философской, социологической, этической точек зрения — народническо-популистский идеал, утверждая метафизические и нравственные принципы плюрализма, высочайшего достоинства отдельной личности, ее свобод, прав и ценностей. На обоснование онтологических и этических предпосылок индивидуальной свободы в единстве с разработкой религиозного идеализма были направлены творческие усилия П. Струве как незаурядного философствующего социального мыслителя - начиная со статьи в сборнике "Проблемы идеализма" (1902) до поздних работ, написанных в эмиграции ("Заметки о плюрализме", 1923, "Метафизика и социология. Универсализм и сингуляризм в античной философии", 1935). Знавший марксизм не понаслышке, рано начавший критиковать его философские ограниченности, Струве "отрицал внутреннее родство марксистского учения с немецким классическим идеализмом, усматривая его корни в школе Л. Фейербаха, французском материализме XVIII века и в теориях социалистов-утопистов".

То значительное влияние, которое оказали в России сборники "Проблемы идеализма", "Вехи", "Из глубины", и объяснялось, в частности, высочайшей философской культурой авторов. Их суждения об общественных событиях, о судьбах России и ее интеллигенции, о российских революциях, о злоключениях идей, выросших на российской почве и захвативших широкие массы населения, были глубоко продуманными и выстраданными. Что касается П. Струве, то он вскрыл именно те ограниченности марксистской и вообще популистской идеологии, которые многим его читателям могли показаться парадоксальными. Казалось бы, идеал социализма тесно связан с принципом "надындивидуального устроения жизни": ведь он требует от индивида подчинения его интересов и целей "жизненным отправлениям общественного целого". Казалось, что социалистическая идея или идея классовой борьбы диктует индивиду самоограничение и даже самоотречение. Однако противоречие, согласно Струве, в том и состоит, что социализм как хозяйственная система, как идеология революции развязывает — "в погромном вихре" — эгоистические разрушительные страсти индивидов, сбивающихся в аморфные толпы, мобилизует "враждебные чувства личностей". Струве предрекает, что эта стихия в конце концов должна привести к разгулу антиколлективистских действий, к самому дикому индивидуализму и социальному атомизму. Это лишь один из тезисов статьи Струве " Исторический смысл русской революции и национальные задачи", опубликованной в сборнике "Из глубины" и подводящей итог русских революций XX в.

Сходные идеи в сборниках "Вехи" и "Из глубины" развивал выдающийся представитель русской интеллигенции — экономист, публицист, философ, богослов Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944). Сначала о его жизни, сочинениях и идеях, наиболее важных для философии. Окончив в 1884г. Орловскую духовную семинарию, а затем — юридический факультет Московского университета, молодой Булгаков стал одним из наиболее интересных специалистов по политической экономии. Проблемы капитализма он тогда исследовал под влиянием Маркса и с марксистских позиций. И он — вместе с другими, уже упоминавшимися "легальными марксистами" — на рубеже веков прошел путь от марксизма к идеализму. В 1903г. вышла его работа, так и названная "От марксизма к идеализму". В 1911 г. сочинения Булгакова были собраны в двухтомном сборнике "Два града"; в 1912г. вышла первая книга его выдающейся работы "Философия хозяйства". Наибольшую известность Булгакову принесло опубликованное в 1917г. произведение "Свет невечерний. Созерцания и умозрения" , как бы резюмирующая и собственные философско-религиозные духовные поиски автора, и метафизические предпосылки его религиозного философствования, которое становилось все более богословским. Оригинальным моментом в философии Булгакова явилось то, что обоснование идеи Бога как Абсолюта (связанное с глубоким анализом религиозного сознания акта веры, призвания религиозной философии) было объединено с пристальным вниманием к "божественному Ничто" (находящему свое выражение в противоречивости мира, антиномичности сознания и особо заостренному в так называемом отрицательном богословии). Бог и тварный мир, бытие и небытие, абсолютное и относительное,  свобода и необходимость,  человек и поиск им Бога, София как посредник между миром и Богом — таковы главные темы "Света невечернего", с удивительной метафизической тонкостью, даже изощренностью анализируемые Булгаковым.

В 1918г. Булгаков принял сан священника. С этого же года он жил в Крыму и работал над философскими произведениями. "Философия имени", "Трагедия философии", написанные в то время, были изданы уже после смерти Булгакова. К 1918 г. относится и его блестящая религиозно-философская работа "Тихие думы". Но уже становилось ясным, что богослов в нем брал верх над философом. Впрочем, все творчество Булгакова (после отрезвления от марксизма) носило ярко выраженный религиозный или богословский характер. Проделанный им на рубеже веков путь духовной эволюции Булгаков глубоко пережил и осмыслил как главный урок и как частное проявление того, что он назвал "трагедией философии". Булгаков заявил, что христианская догма обязана стать не только "критерием, но и мерой" всякой философской конструкции. Вся новоевропейская философия была обвинена Булгаковым в злонамеренном еретическом богоотступничестве, каковое объявлялось и основным источником, и главным проявлением трагического кризиса философии. В европейской философии нового времени Булгаков особенно решительно критиковал дух системности. Логическая непрерывность и логический монизм, — необходимые черты всех философских систем, претендующих на роль абсолютной философии. И хотя саму идею "философии Абсолюта" — разумеется, в ее религиозной форме — Булгаков не отвергает, ему претит заносчивое стремление системных философий выдать свой, и именной свой проект бытия за самое Бытие, систему самого мира. Историю философии он толкует как череду взлетов, которые неизбежно оборачиваются стремительными падениями и поистине судьбоносными неудачами великих умов, общей трагедией философии.

Булгаков тоже испытал все горести эмиграции. В 1922 г. он был выслан в Турцию. С 1923 по 1925 г. Булгаков преподавал церковное право и богословие в Праге, а затем переселился в Париж, где также вел преподавательскую деятельность и где окончательно кристаллизировались его богословские идеи. В Праге были написаны и опубликованы его богословские сочинения ("Купина неопалимая", "Православие", "Апокалипсис Иоанна" и др.).

Судьбы России, ее культуры и интеллигенции всегда глубоко волновали Булгакова. Зная теперь главные этапы творчества о. Сергия Булгакова, вернемся к его статье в "Вехах", весьма важной для характеристики ранней булгаковской социальной философии.