Воображение и промежуточные сущности в античности

Античная философия рассматривает бытие как постижимое одним только разумом, но не воображением: бытие можно мыслить, но нельзя представлять наглядно. (Идея круга позволяет знать круг со всеми его свойствами, а также представлять его наглядно, но сама не кругла и безвидна.) И все же воображению отводится весьма важная роль. Воображение, или фантазия, (116)(pavtooux, — это 1) способность познания, отличная как от чувственного ощущения, так и от рассудка, связанная с необязательностью замысла, — из всех способностей познания воображение в наибольшей степени произвольно (Аристотель, «О душе» III 3, 427М4 слл.), потому что в воображении присутствуют вещи, реально не существующие, которым оно придает статус как если бы сущих. Кроме того, воображение 2) конструктивно. Оно может представлять (но не мыслить) реально не существующее (например, кентавра или трагелафа), и потому его предметы имеют совершенно особый онтологический статус: они не сущие и не не-сущие, — они воображаемые, т.е. мнимые. Так что фантазия — 3) это то, что всегда имеет дело только с феноменом, явлением, видимым, кажущимся, а не с подлинно сущим, бытием. Поскольку же 4) воображение не достоверно, но произвольно, имеет дело с тем, что может быть и так, и иначе, то в воображении можно впасть в ошибку, в заблуждение, и воображение как инаковое оказывается сродным злу (ад — это не реальное место, но воображаемое, и чтобы избавиться от ада, надо избавиться от произвольностей воображения, обуздать, укротить его). Поэтому фантазия оказывается связанной с не-сущим, особой материей, которую античные мыслители, в частности Прокл, сближают с материей интеллигибельной: воображение являет некую связность, чистую непрерывность, в которой возможно последовательное воплощение, воссоздание, прочерчивание величины и геометрической фигуры. Наконец, 5) воображение представляет промежуточную познавательную способность, среднюю между чувственной и рассудочной, между сферой телесного и умопостигаемого, хотя и отличную от того и другого: с телесным воображаемое роднит наглядная представимость его предметов, с умопостигаемым — возможность воплощать и представлять в себе предметы, наделенные неизменными умопостигаемыми свойствами.

В античном миросозерцании особую роль играет понятие промежуточной сущности. В самом деле, вся иерархия космоса может держаться лишь на промежуточных, посредующих сущностях, стоящих в должном отношении ко всем другим и определенно отделенных от всех других, имеющих другой космический и онтологический статус. Промежуточное, выступает поэтому как мера. "Божественный дар, — говорит Сократ в платоновском «Филебе», — как кажется мне, был брошен людям богами с помощью некоего Прометея вместе с ярчайшим огнем; древние, бывшие лучше нас и обитавшие ближе к богам, передали нам сказание, гласившее, что все, о чем говорится как о вечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себе сросшиеся воедино предел и беспредельность. Если все это так устроено, то мы каждый раз должны вести исследование, полагая одну идею для всего, и эту идею мы там найдем. Когда же мы ее схватим, нужно смотреть, нет ли кроме одной еще двух, а может быть трех идей, какого-то их иного числа, и затем с каждым из этих единств поступать таким же образом до тех пор, пока первоначальное единство не предстанет взору не просто как единое, многое и беспредельное, но как количественно определенное. Идею же беспредельного можно прилагать ко множеству лишь после того, как будет охвачено взором все его число, заключенное между беспредельным и одним; только тогда каждому единству из всего [ряда] можно дозволить войти в беспредельное и раствориться в нем. Так вот каким образом боги, сказал я, завещали нам исследовать все вещи, изучать их, поучать друг друга; но теперешние мудрецы устанавливают единство как придется — то раньше, то позже, чем следует, и сразу после единства помещают беспредельное; промежуточное же от них ускользает" (16с-17а). Значит, промежуточное — это единство предела и беспредела. Более того, промежуточное есть то, что может опосредовать противоположности, дабы избегать действительного их совмещения, coincidentia oppositorum ("в возможности, — говорит Аристотель, — одно и то же может быть вместе [обеими] противоположностями, а в действительности нет" — «Метафизика» IV 5, 1009а35-36; ср. IX 9, 1051а10-12), поскольку в иерархии разных уровней сущностей высшее выступает как акт (форма) по отношению к низшему, а низшее — как возможность (материя) по отношению к высшему.

В" структуре же и уложении познавательных способностей роль промежуточного отводится рассудку, который имеет дело со средним между чувственным и мыслимым, мнением и знанием. Предмет рассудка — геометрические фигуры, которые в системе Платона занимают промежуточное, среднее положение между эйдосами и телами. "Платон утверждал, — свидетельствует Аристотель, — что помимо чувственно воспринимаемого и эйдосов существуют как нечто промежуточное математические предметы, отличающиеся от чувственно воспринимаемых тем, что они вечны и неподвижны, а от эйдосов — тем, что имеется много одинаковых таких предметов, в то время как каждый эйдос сам по себе только один" («Метафизика» I 6, 987Ь14-17; ср. XI 1, 1059Ь7-8). Но ведь геометрические фигуры — также и предмет воображения. Тем самым, будучи разными познавательными способностями, рассудок и воображение сходны в том, что то и другое суть среднее, опосредующее в познании. (Среди четырех указанных познавательных способностей — разума, рассудка, воображения и чувственности — выделяются две тройки: разум-рассудок-воображение и рассудок-воображение-чувственность, которые во многих чертах типологически сходны.)