Китайская парадигма мироустроения

Представление о мировом процессе, характерное для китайской духовной традиции, зафиксировано в уже упоминавшемся тексте «И цзин» («Книге перемен»), наиболее авторитетном произведении канонической литературы, оказавшем парадигматическое воздействие на всю китайскую культуру.

По словам исследователя и переводчика «Книги перемен» Ю.К. Щуцкого, последняя "возникла как текст вокруг древнейшей практики гадания и служила в дальнейшем почвой для философствования, что было особенно возможно потому, что этот малопонятный и загадочный архаический текст представлял широкий простор творческой философской мысли" [10, с. 112]. Гадательная практика со стеблями тысячелистника, на панцире черепахи или лопатчатых костях крупного рогатого скота, восходящая по времени к концу II — началу I тысячелетия до н.э., была постепенно преобразована в нумерологическую систему математикоподобных операций с числами и геометрическими фигурами с целью "разделить по родам свойств всю тьму вещей" [Там же, с. II]. Эта система и составляет основной текст "И цзина", делящийся на три слоя. Первый включает название гексаграмм и мантических формул. Гексаграммы (их всего 64) — графические символы, составленные из шести расположенных друг над другом черточек двух видов, сплошной и прерывистой, во всевозможных комбинациях. Черточки "яо" — знаки универсальных мироустроительных сил: мужской — "ян" (изображаемой сплошной чертой), считающейся активной, символизирующей свет, и женской — "инь" (прерывистая черта), по своей сути пассивной, темной. По-видимому, гексаграммы выполняли роль символов представлений, бывших в ходу до создания в Китае письменности.

Центральную роль в ицзиновской системе занимают восемь триграмм (ба гуа) — сочетания из трех черточек. По словам одного из знаменитых комментаторов «Книги перемен» Чан И-Чуаня (1033-1107), "когда в глубокой древности совершенномудрые люди начертали впервые восемь триграмм, то в них уже были выражены три мировые силы: Небо — Земля — Человек" [Там же, с. 121]. Восемь триграмм генетически связаны с "десятью набесными стволами", к которым причисляются ян, инь, вода, огонь, металл, дерево, почва и злаки.

Второй слой текста составляют афоризмы при гексаграммах, третий — афоризмы при отдельных черточках — яо. Комментаторская часть «Книги перемен», именуемая «Десятью крыльями», хотя часто и приписывается самому Конфуцию, видимо, была составлена не им , а его более поздними последователями (приблизительно в VI в. до н.э. — I в. н.э.), которым удалось в конечном счете утвердить ицзиновское мировидение в качестве теоретической основы традиционного китайского мировоззрения.

Несмотря на огромную комментаторскую литературу по «И цзину» в самом Китае и за его пределами, «Книга перемен», по словам выдающегося русского синолога В.М. Алексеева, остается подобно Апокалипсису книгой за семью печатями. В одной из частей «Десяти крыльев», именуемой «Шо гуа чжуань» («Традиция объяснения триграмм»), смысл ицзиновской символики объясняется следующим образом: „В древности, когда совершенномудрые люди создавали [учение о] переменах, они имели целью согласоваться с закономерностями сущности [человека и его] судьбы. И вот они установили путь Неба, а именно: тьма и свет. Они установили путь Земли, а именно: податливость и напряжение; они установили путь Человека, а именно: любовь и долг. Они сочетали эти три потенции и сочли их двойными. Поэтому в «[Книге] перемен» шесть черт составляют гексаграмму, в ней разделяются тьма и свет, чередуются податливость и напряжение... Творчество — начало всего сущего".

Комментаторы и интерпретаторы более позднего времени, естественно, стремились найти расшифровку текста «И цзин» в понятиях, соответствующих уровню мышления их собственного времени. Одни усматривали в гексаграммах зародыш математических знаний (Лю Вэй-хуа), другие видели в них связь с астрономическими и астрологическими наблюдениями, близкими к вавилонским представлениям о небесных сферах или, может быть, даже заимствованными у них, третьи, как например К. Юнг, утверждали, что "гуа" фиксируют общечеловеческий набор архетипов, т.е. врожденных психических структур. "Триграммы, гексаграммы и их компоненты во всех комбинаторно возможных сочетаниях образуют универсальную иерархию классификационных схем, в наглядных символах охватывающую любые аспекты действительности — части пространства, отрезки времени, природные стихии, числа, цвета, органы тела, социальное и семейное положения" (А. И. Кобзев).

В целом, можно сказать, что несмотря на всю зашифрованность архаичного текста «Книги перемен», в ней со всей очевидностью содержится "трезвый" взгляд внимательно вглядывающегося в окружающий мир человека, практический жизненный опыт которого убеждает по крайней мере в том, что мировой процесс не имеет ни конца, ни начала, что главная его характеристика — постоянство перемен, неуничтожимая борьба и в то же время единство полярностей.

В классических текстах более позднего времени Начало обычно отождествляется с некой основой "тьмы вещей". Так, Дун Чжуншу (ок. 180 - ок. 120 г. до н.э.), известнейший конфуцианец эпохи Хань, в трактате «Чунь цю фань лу» "начальное" называет "единым", которое "есть основа десяти тысяч вещей" и находится "перед Небом и Землей".

Китайские мыслители предлагали различные варианты развития жизни из безначального Начала. Приведем в качестве примера рассуждения Ван Фу (76-157 гг.), взгляды которого отличались эклектичностью, включая в себя идеи, заимствованные из различных направлений китайской мысли. "В древнем-древнем мире во времена великой пустоты [существовало] без формы и признаков изначальное ци (понятие, введенное в оборот даосами. — М.С.), состоявшее из слитых воедино субстанций. Его нельзя было обуздать, им невозможно было управлять. Так продолжалось долго, но [потом] оно вдруг начало изменяться, оно разделилось на чистое и мутное, которые превратились в инь и ян. Инь и ян уже обладали формой; упорядочиваясь в мире, они сформировали небо и землю. Когда небесное ци и земное ци соединились, зародилось все сущее. Гармоничное слияние инь и ян породило и человека, чтобы он управлял всем сущим".

Наряду с наиболее распространенными натурфилософскими воззрениями в китайской традиции имели хождение и идеи теистического порядка, утверждавшие наличие трансцендентной силы, творящей мир и им управляющей. Такая сила могла приписываться иногда Дао, но чаще — Небу — Тянь. Так, согласно представителям школы моистов, основателем которой был Мо-цзы (479-400 гг. до н.э.), Небо "зарождает и взращивает все сущее и приносит ему пользу... нет не сделанного небом" [5, с. 195]. Более того, в интерпретации моистов Небо обретает карающие функции в отношении того, что противно его "воле". Нарушение небесной воли влечет за собой суровые наказания в виде небесных знамений, природных аномалий или катаклизмов, выражающих "недовольство" Неба. Это касается не только природных, но и общественных явлений: „Кто следует велениям неба, тот непременно получит вознаграждение, — говорится в книге «Мо-цзы». — Кто нарушает волю неба, тот непременно понесет наказание" [Там же].

Не исключалось и близкое к материалистическому понимание Неба. Показательны в этом смысле взгляды Дан Чуна (27-ок. 97 г. н.э.). Полемезируя с конфуцианцами, Ван Чун утверждал, что небо "отнюдь не является некой туманной и бесплотной сущностью" [4, с.279]. Ссылаясь на данные астрономии и исчисления математики, он настаивал на том, что "небо является телесной субстанцией" [Там же].

Отмечая разнообразие воззрений на мироустройство, присущее китайской духовной традиции, нельзя не признать, тем не менее, что доминирующую роль в ней играла официальная конфуцианская доктрина, сложившаяся в эпоху Хань и продолжавшая оставаться господствующей на протяжении двухтысячелетнего периода истории китайской империи. Автором упомянутой доктрины был уже известный Дун Чжуншу.

"Конфуций эпохи Хань" признавал существование Дао как великого Единого, Первоначала, предшествующего Небу. Дао тождественно дэ, благодаря которому проявляются потенции мира. Последний насыщен первочастицами ци в их двух энергетических ипостасях — ян и инь, в результате взаимодействия которых возникает многообразие мира. Небо обладает пятью элементами (у син): дерево, огонь, земля, металл, вода. Земля — центр пяти элементов, порядок которых определен Небом. Небо же "рождает народ" [Там же, с. 123], который по природе своей может быть добрым или злым. "Для того чтобы сделать [его] природу доброй, Небо ставит [над ним] государя. Таков замысел Неба... Государь наследует и продолжает замыслы Неба, и его предназначение — завершить [становление] природы народа" [Там же]. Нетрудно заметить, что официальная доктрина конфуцианства синтезировала положения, заимствованные из различных древнекитайских школ, тем самым как бы примирив их между собой и обеспечив некоторое идеологическое единство, столь необходимое для поддержания стабильности империи.