Философия — служанка богословия

Большинство средневековых теологов и философов видели в разуме способность, необходимую не только для приобретения знаний, полезных человеку в его земных делах и заботах, но и для спасения души. Средневековая оценка места и роли рационального, в частности философского, знания ярче всего выражена в утверждении, что "философия является служанкой богословия"(Эта формула часто приводится для характеристики средневековой философии. У средневековых мыслителей эта мысль находит различное словесное выражение; одним из первых её высказал Петр Дамиани: „Философия должна служить Священному Писанию, как служанка — своей госпоже" (PL, 145, 603). Отчетливое выражение этой мысли мы находим у Фомы Аквинского: „Эта наука (теология) может взять нечто от философских дисциплин, но не потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей доходчивости преподаваемых ею положений. Ведь основоположения свои она заимствует не от других наук, но непосредственно от Бога через Откровение. Притом же она не следует другим наукам как высшим по отношению к ней, но прибегает к ним, как к подчиненным ей служанкам" («Сумма теологии», I, q. 1, 5 ad 2) [19, с. 827].). В исторические эпохи, когда в обществе доминируют атеистические умонастроения, эти слова, как правило, цитируются с целью продемонстрировать характерное для средневековья ограничение суверенитета разума. Свобода философского и научного исследования приносится в жертву религиозным догматам; рациональное знание привлекается только для разъяснения и обоснования с помощью доводов, доступных естественному разуму человека, сверхъестественных истин Откровения. Но утверждение Фомы Аквинского, что теология "прибегает к другим наукам, как к подчиненным ей служанкам", имело прямо противоположный смысл. Фома убежден в высоком предназначении человеческого разума, в его способности различать между истиной и ложью, добром и злом. Разум способен постичь, что является Высшим Благом для всего сущего, в том числе и для человека, и определить средства, ведущие к достижению Высшего Блага. Настаивая, что разум и основанное на нем философское знание могут соучаствовать в решении центральной теологической проблемы — спасении души(Для познания тех истин о Боге, которые могут быть добыты разумом, — пишет Фома, — необходимо уже заранее обладать многими знаниями, ибо почти все изыскания философии подчинены цели богопознания" («Сумма против язычников», I, 4) [19, с. 858].), Фома Аквинский, следовательно, не принижает, а наоборот, очень высоко оценивает возможности рационального познания.

В отличие от монашеской мистики средневековья, противопоставлявшей разум вере, и от характерной для последующей философии тенденции разграничить сферы компетенции религии и научно-философского мышления, средневековая схоластика рассматривает обе стороны человеческого существования как результат проявления способностей, дарованных Богом высшему из земных творений — человеку. Любой божий дар — благо, и все, созданное Богом, является благим. Бог создал человека по своему образу и подобию и наделил его разумом и свободной волей, высшим проявлением которой является любовь к Богу. После грехопадения, акта недолжной реализации человеком его изначальной свободы, в результате чего его воля перестает быть свободной, и разум человека оказывается поврежденным: он не обладает уже той чистотой и совершенством, которые позволяли Адаму и Еве в раю непосредственно созерцать Бога. Хотя и в его теперешнем состоянии человек не лишен дара разумения, но если человек ведет неправедную, греховную жизнь, его разум становится еще более слабым и беспомощным. Теперь вера — уверенность в вещах невидимых — призвана вести человека по пути богопознания, направляя и исправляя поврежденный грехом разум. При этом вера и разум находятся в гармоническом согласии друг с другом: разум, при надлежащем использовании, просветленный истинами Откровения, ведет к той же цели, что и вера, — к жизни с Богом.

Истины веры и разума не могут противоречить друг другу. Таков один из главных постулатов схоластической философии. Опираясь на него, средневековые мыслители строят свои системы так, чтобы всем ходом построения продемонстрировать истинность исходного допущения. В постулате в свернутой форме представлен определенный взгляд на мир и человека, который в философско-теологических системах получает свое развернутое выражение. В чем своеобразие этого взгляда В предположении своего рода предустановленной гармонии между внутренним миром человека и реальностью, являющейся предметом чувственного восприятия и рационального познания.