КОММУНИЗМ

— 1) утопическая концепция, отстаивающая возможность или даже необходимость построения в обозримом будущем совершенного общества, исключающего частную собственность, тяжелый, монотонный труд и неравенство людей; 2) будущее, совершенное в указанных отношениях общество.

Коммунистическое побуждение возникает из общей идеи прогресса, но выделяется верой в то, что активная человеческая деятельность приведет в конечном счете к изменению действительности и “именно благодаря человеку на Земле будет осуществлено все то, что в раю было лишь потенциальностью” (П. Тиллих).

Первые коммунистические теории стали возникать в 16—17 вв., в период утверждения и укрепления капитализма. Резкое ослабление религиозной веры, и в частности веры в существование “рая на небесах”, вместе с невиданным ранее развитием науки и техники послужило почвой для возникновения иллюзии всемогущества человека. Представлялось, что он способен своими силами, не уповая на милость Бога, построить общество изобилия и особо человечных отношений между людьми. Возникли десятки концепций К., особую известность из числа которых получили теории Т. Мора, Т. Кампанеллы, К.А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна и др. Э. Кабе сформулировал основной принцип коммунистического общества: “Каждый по способностям, каждому по потребностям”. Было выдвинуто предположение, что построению собственно коммунистического общества должен предшествовать переходный период — период социализма, руководствующийся принципом: “От каждого по способностям, каждому по труду”. Фурье и Оуэн попытались предпринять практические шаги по постепенному формированию коммунистических ячеек в рамках капиталистического общества в надежде, что со временем такие ячейки вытеснят капитализм. Сен-Симон и Фурье сформулировали те основные проблемы, которые в первую очередь должно разрешить коммунистическое общество: устранение эксплуатации человека человеком, уничтожение различия между работниками умственного и физического труда, различия между городом и деревней и т.д.

Систематичная и, как тогда казалось, более реалистичная концепция К. была развита К. Марксом в сер. 19 в. Впоследствии она получила в марксизме название “научный К.”. Эпитет “научный” призван был, вероятно, подчеркнуть следующие обстоятельства. Во-первых, учение Маркса о К. являлось составной частью его более широкой исторической концепции, охватывающей всю человеческую историю и трактую-

щей переход к К. как завершение предыстории человеческого общества и переход к его собственно истории (теория общественно-экономических формаций: первобытное общество, рабовладельческое общество, феодализм, капитализм и, наконец, К.). Во-вторых, помимо телеологического (диалектического) обоснования неизбежности К., Маркс постулировал определенные необходимые и универсальные законы истории, неумолимо ведущие, как ему представлялось, к гибели капитализма и становлению коммунистического общества. В-третьих, Маркс одним из первых попытался связать концепцию К. с реальным и достаточно мощным уже в его время социальным движением — движением рабочего класса (пролетариата) за улучшение своего положения в капиталистическом обществе. Маркс считал, что основные пороки капитализма — и прежде всего абсолютное и относительное обнищание рабочего класса — будут углубляться до тех пор, пока в наиболее развитых капиталистических странах не произойдет одновременно пролетарская революция и не установится на период перехода к К. диктатура пролетариата. Пролетарии всех стран, объединившись, совместными усилиями заложат основы коммунистического общества, охватывающего все человечество.

Коммунистическая концепция Маркса столь же утопична, как и более ранние учения о К. Как и его предшественники, Маркс не предполагал, что К. — чрезвычайно опасная утопия, попытка воплотить которую в жизнь неизбежно ведет к жестокому деспотизму и массовому террору. Маркс не предвидел также, что наиболее активно коммунистическую утопию попытаются реализовать не самые развитые капиталистические страны, а, напротив, весьма отсталые в экономическом отношении, где капитализм только начинал утверждаться.

К. как в его марксистской, так и в др. версиях ориентирован на глобальную, единую для всего общества цель, которая должна быть реализована несмотря ни на что и которая требует от каждого индивида самого деятельного участия в своем осуществлении. Общество, ориентированное на глобальную цель и вынужденное ради этого мобилизовать все свои ресурсы, отрицает частную собственность, способную уклоняться от осуществления общего плана. Такое общество ограничивает семью, отвлекающую человека от служения глобальной цели. Оно вводит единую идеологию, обосновывающую принятую цель и оправдывающую те жертвы, которые приносятся ради нее. Оно настаивает на единообразии взглядов своих индивидов и делает невозможной критику в адрес цели и поддерживающей ее идеологии. Оно прибегает к насилию в отношении инакомыслящих и несогласных, отождествляет гражданское общество с гос-вом и придает последнему неограниченную власть и т.д.

Огромная мобилизующая роль коммунистического идеала, приводившего в движение миллионы людей и, несмотря на его неясность, заставлявшего их пере-

носить страдания и причинять страдания другим, не нашла пока удовлетворительного объяснения. Этот идеал не является каким-то конкретным планом или хотя бы наброском плана, он, скорее, только мечта о совершенном будущем обществе. И тем не менее идеал, попав в благоприятную среду, порождает массовый энтузиазм, способный до основания разрушить старое, веками складывавшееся общество и начать строить новый мир.

О доктринах, являющихся инструментом воздействия на жизнь целого общества, Платон говорил как о “благородной лжи”, Ж. Сорель как о “социальных мифах”. Ф.А. Хайек считает содержание такого рода доктрин довольно случайным. Однако случайность возникновения “социального мифа” и известная необязательность его содержания не должны переоцениваться. “Миф” вызревает в толще самой социальной жизни, и дело случая, кто именно придаст ему форму “общего принципа”. Главное, чтобы “миф” явился такой формой теоретической интерпретации социальных фактов, которая выражала бы стихийно сложившееся и уже вызревшее представление о новой справедливости. В средневековом обществе “миф” мог говорить только о совершенном небесном, но никак не о земном мире. В 20 в. “миф” мог основываться только на идее социализма, как в учении о К., или на идее национализма, или на соединении этих двух идей, как в доктрине национал-социализма. В некотором глубинном смысле “миф” не случаен, и его содержание во многом предопределено, хотя конкретная его форма довольно случайна. “Исторически произошло так, что основой и ядром идеологии коммунистических тенденций в мире и государственной идеологии коммунистических стран стал марксизм с некоторыми коррективами и дополнениями, зависящими от конкретных условий различных стран (ленинизм в Советском Союзе, маоизм в Китае). Фатальной необходимости в этом не было” (А.А. Зиновьев).

Для прояснения идеологии массовых коллективистических движений, включая христианство и К., важным является противопоставление коммунитар-ных (“общинных”) и структурных социальных отношений. Первые представляют собой отношения равных людей, выступающих в своих связях как целостные личности, вторые — это отношения по ролям, статусам и должностям, прямо предполагающие неравенство людей. По преимуществу коммунитарными являются, напр., отношения между подлинными друзьями, между членами религиозных общин, политических партий, между избирателями, участниками митингов и демонстраций и т.п. Структурный характер носят отношения между начальниками и подчиненными, между родителями и детьми, учителями и учениками и т.п. Коммунитарные отношения в известном смысле фундаментальнее структурных, поскольку выражают сущностную и родовую связь между людьми, без которой немыслимо никакое общество. Магичес-

кая сила христианской проповеди любви была связана в первую очередь с тем, что это был призыв к замещению структурных социальных отношений коммунитарными, ярким, можно сказать, парадигмальным выражением которых является любовь.

К. как высшая цель социального развития определялся по-разному: как царство свободы (общество, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех), как общество всеобщего изобилия (“каждому по потребностям, но ограниченным естественными, или разумными, потребностями”), как общество без классов, без эксплуатации, без отчуждения и т.п. Все эти определения принимают во внимание только отдельные, частичные черты коммунистического идеала. Его глубинную суть выражает максима: последовательное, как можно более полное вытеснение существующих в индустриальном обществе структурных отношений коммунитарными отношениями. Полный К. — это общество чисто коммуни-тарных отношений, в котором люди равны друг другу как братья или как участники одного, длящегося вечность карнавала. Структурные отношения должны носить при К. временный и неустойчивый характер.

Поскольку собственность и структура неразрывно связаны, попытка максимально вытеснить структурные отношения из социальной жизни автоматически означает устранение частной собственности и связанных с нею различий людей.

Социальная жизнь представляет собой сложную динамику равенства и неравенства, коммунитарных и структурных отношений. Мечта о вытеснении структурных отношений и замещении их во всех сферах жизни коммунитарными не только утопична. Попытка ее реализации приносит неожиданные, прямо противоположные предполагавшимся следствия: после непродолжительного периода эйфории в обществе, вопреки благим намерениям его членов, устанавливаются еще более жесткие структурные отношения, причем устанавливаются гл.обр. с помощью террора и физического устранения всех несогласных с новой структурой.

Коммунистическая утопия в современном индустриальном обществе ведет, как показала история 20 в., к тоталитарному коммунистическому обществу, обычно называемому реальным социализ-момилиреальным коммунизмом.“...Виндустриальном обществе настоящий социализм может быть только тоталитарным, а тоталитаризм — только социалистическим” (Э. Гэллнер).

Для реального К. характерны: обобществление средств производства и централизованное, государственное управление экономикой; четкая иерархия целей и ценностей, высшей из которых является построение совершенного общества; концентрация власти в руках одной партии, направляемой вождем; единственно верная идеология; монополия на средства коммуникации; полный контроль за всеми сферами

общественной и частной жизни; искренняя убежденность общества в том, что оно призвано построить совершенный социальный мир и что все трудности на этом пути являются временными и преходящими.

Реальный К. представляет собой нестабильное общество. Оно живет ожиданием полного К., однако последний, несмотря на все провозглашаемые успехи в его строительстве, постоянно отодвигается все далее в будущее. За три года до своей смерти В. И. Ленин говорил о пятнадцати годах, нужных для перехода к К. Спустя сорок лет в Программе КПСС речь опять-таки шла о примерно таком же сроке. В дальнейшем наступление полного К. было благоразумно отодвинуто на “исторически обозримый период”, т.е. в неопределенное будущее. “Для коммунистической идеологии различение высшей и низшей ступеней коммунизма очень удобно. Коммунизм при этом вроде бы уже есть и вроде бы его еще нет... Все дефекты реальной жизни в коммунистических странах можно отнести за счет того, что еще не достигли полного коммунизма... На деле такое различение имеет чисто умозрительный характер” (Зиновьев).

Реальный К., как и национал-социализм, представляет собой крайнюю форму индустриального коллективистического общества (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). Различия между реальным К. и национал-социализмом, являющимися двумя формами тоталитаризма, в том, что К. опирается на идею интернационализма и предполагает построение совершенного общества, способного охватить в конечном счете все человечество, в то время как национал-социализм намеревается обеспечить “рай на земле” только для избранной нации (расы) за счет всех остальных народов; К. выдвигает идею “новой демократии”, национал-социализм презрительно относится ко всякой демократии, считая ее “буржуазным предрассудком”; К. национализирует частную собственность, национал-социализм частично сохраняет ее, но делает собственника простым управляющим ею от лица гос-ва.

И Маркс, и Ленин настаивали на том, что К. неминуемо придет на смену капитализму прежде всего в силу того, что первый способен обеспечить более высокую производительность труда, чем второй. Это — одна из основных ошибок классического, марксистско-ленинского учения о К. Экономика с глубоким разделением труда может функционировать только плюралистическим и децентрализованным образом. К. по самой своей природе не способен выдержать экономическое состязание с капитализмом.

Советский К., ввязавшийся в “холодную” войну и экономическое соревнование с капитализмом, потерпел в конце концов поражение и разрушился под грузом им же созданных неразрешимых проблем.

Мечта о К. во многом подобна др. глобальным мечтам человечества: алхимической мечте о философском камне, способном превращать обычные металлы в зо-

лото, мечте об элексире вечной молодости и в особенности мечте о возможности жизни в небесном раю, где нет ни собственности, ни неравенства, ни даже самого труда. Такие мечты возникают в определенный период истории, охватывают тысячи или миллионы людей, зовут их к самопожертвованию и в конце концов, истощив их силы, постепенно уходят в прошлое. Мечта о К. сформировалась на почве индустриального общества; переход к постиндустриальному обществу лишает эту мечту даже поверхностной реалистичности. Каким может оказаться коллективистический “социалистический миф” самого постиндустриального общества, пока предсказать невозможно.

О Хайек Ф.А. Дорога к рабству // Вопросы философии. 1990. № 10—12; Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 2; Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. М., 1994; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994; Тиллих П. История и Царство Божие // Философия истории. Антология. М., 1995; Геллнер Э. Условия свободы. М., 1996; ИвинА.А. Философия истории. М., 1999.

А.А. Ивин