ИСТИНА

— гносеологическая характеристика мышления в его отношении к своему предмету. Мысль называется истинной (или просто И.), если она соответствует своему предмету, т.е. представляет его таким, каков он есть на самом деле. Соответственно, ложной называют ту мысль, которая не соответствует своему предмету, т.е. представляет его не таким, каков он есть на самом деле, искажает его. Напр., мысль о том, что Иртыш есть приток Оби, соответствует своему предмету, ибо действительно Иртыш впадает в Обь; а мысль о том, что на березе растут бананы, искажает реальное положение дел, поэтому является ложной.

Истолкование И. как соответствия мысли действительности восходит к античности, поэтому его называют «классической концепцией истины» (или «теорией корреспонденции», от англ. correspondence — соответствие). Основную идею классической концепции выразил еще Платон: «...Тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, — лжет». Позднее такое же понимание И. выразил Аристотель. Важной особенностью классической концепции является то, что в ней И. объективна — в том смысле, что она не зависит от воли и желания людей, от ее признания или непризнания. Соответствие мысли объекту определяется объектом, его особенностями, а не нашими желаниями. Поэтому, скажем, мысль о том, что тела состоят из атомов, была истинна и во времена Демокрита, хотя получила признание лишь в 18 в. До настоящего времени классическое понимание И. является наиболее распространенным. Однако это понимание порождает ряд проблем, которые все еще не имеют общепризнанного решения.

Во-первых, чрезвычайно неясно, что означает «соответствие» мысли действительности, или реальному положению дел. Когда речь идет о чувственном образе, то это соответствие еще можно истолковать как «сходство» образа и вещи: можно допустить, что чувственный образ дерева как-то похож на само реальное дерево (да и то, это вызывает сомнения). Но о каком сходстве можно говорить, когда речь идет о мысли и предмете? В каком смысле утверждение «Треугольник имеет три угла» похож на треугольник? Ясно, что ни о каком «сходстве» здесь говорить нельзя. Но тогда что такое «соответствие» мысли предмету? Это до сих пор открытый вопрос.

Во-вторых, как узнать, что перед вами И., а не ложь, как отличить И. от заблуждения? Это вопрос о критериях И. Р. Декарт, напр., полагал, что критериями И. являются ясность и отчетливость мысли: если некоторая мысль мне совершенно ясна, то она и истинна. По-видимому, этот критерий мало что дает. Вот две противоположных мысли: «Слоны живут в Австралии» и «Слоны не живут в Австралии». Обе совершенно ясны, но какая из них истинна? Иногда в качестве критерия И. предполагается непротиворечивость: если некоторая мысль, теория непротиворечивы, то они истинны. Этот критерий позволяет отсечь заведомо ложные идеи и концепции: если мысль внутренне противоречива, то она безусловно ложна. Однако далеко не все непротиворечивые построения истинны, можно и волшебную сказку изложить без внутренних противоречий, тем не менее она не будет истинной. Марксистская философия в качестве критерия И. предложила рассматривать практическую деятельность: если, руководствуясь какой-то мыслью, мы добиваемся успеха в деятельности, то эта мысль истинна. По-видимому, во многих случаях этот критерий помогает нам отличить И. от заблуждения. Хотите узнать, щедр человек или скуповат, — сходите с ним в ресторан. Хотите узнать, не сгнила ли ваша картошка, — попробуйте ее съесть. На уровне повседневного опыта критерий практики часто помогает нам отличить И. от лжи. Однако уже здесь выясняется, что и ложные идеи способны приводить к успеху в практической деятельности. Напр., мы до сих пор ориентируемся на местности, исходя из того, что Солнце и весь небосвод вращаются вокруг Земли. Когда же речь заходит об установлении истинности научных теорий, сам критерий практики становится совершенно расплывчатым. Сейчас считается общепризнанным, что ни непротиворечивость, ни подтверждаемость опытом, ни успех в практической деятельности не позволяют нам провести четкую границу между И. и ложью.

Наконец, в-третьих — важный вопрос, связанный с классическим понятием И., встает по поводу оценки истории человеческого познания. Классическая концепция говорит лишь о двух понятиях — И. и лжи. Допустим, в настоящий момент мы умеем из совокупности современных идей и теорий выделить И. и отделить ее от лжи. Взглянув с т.зр. современных И. на предшествующие идеи и теории, мы обнаружим, что все они — или, по крайней мере, большая часть — ложны. Скажем, сейчас нам совершенно ясно, что естественно-научные взгляды Аристотеля ложны, что медицинские идеи Гиппократа и Галена ложны, что теория эволюции Кювье и Ламарка ложна, что даже великий Ньютон ошибался в своих представлениях о природе света, пространства и времени. Но как же сплошная цепь заблуждений могла привести к современной И.? И как эти люди могли жить и действовать, руководствуясь исключительно ложью? Эти следствия классического понимания кажутся парадоксальными. Следовательно, оценка истории познания требует каких-то новых понятий либо изменения классического понятия И.: предшествующие теории не были ложными, они были относительно истинными; прогресс познания состоит в углублении и обобщении относительных И., в возрастании в них зерен абсолютной И. Однако смысл понятий абсолютной и относительной И. так и не был прояснен удовлетворительным образом.

К. Поппер предложил оценивать историю познания с помощью понятия «степень правдоподобности»: с течением времени степень правдоподобности научных теорий возрастает. Но и здесь попытки точного определения понятия правдоподобности оказались безуспешными.

В истории философии было предложено немало разнообразных решений указанных выше проблем, но пока среди них нет ни одного, которое не порождало бы, в свою очередь, еще более трудных вопросов. Поэтому многие философы в настоящее время  предпочитают вообще не говорить об И. Некоторые же предлагают отказаться от классического понимания И. и выработать какое-то иное истолкование этого понятия. Напр., в кон. 19 в. Ч. Пирс, У. Джеймс и Дж. Дьюи разработали прагматизм — концепцию, которая просто отождествляет истинность с полезностью: истинно то, что полезно, что приносит успех. Т.о., прагматизм отбрасывает туманную идею «соответствия» мысли предмету и легко решает остальные проблемы теории И. В общественной жизни прагматистское понимание И. иногда может оказаться вполне приемлемым, однако оно совершенно не годится для научного познания: наука не может считать истинной геоцентрическую систему мира только потому, что она успешно используется в наших повседневных делах.

В 20 в. было предложено еще несколько концепций И. — теория когеренции, истолковывающая истинность как совместимость утверждений; конвенционализм, считающий, что И. обусловлена соглашением; эмотивистская концепция, отождествляющая И. с эмоциональной привлекательностью, и т.п. И в настоящее время по поводу истолкования понятия И. продолжаются споры. Тем не менее среди всех этих споров прочно стоит основная идея здравого смысла и классической концепции: истинно то, что соответствует реальному положению дел.

О Чудинов Э.М. Природа научной истины. М., 1977; Поп-пер К.Р. Логика и рост научного знания. М., 1983; Никифоров А.Л. Философия науки: история и методология. М., 1998; Tarsky A. Der Wahrheitsbegriff in den formalisieren Sprachen // Studia Philosopliia. 1935. Vol. 1. А.Л. Никифоров