ХАЙДЕГГЕРИЗМЫ

Специфические приведения в плоскости слов различных идеально, неопределенно и условно заданных действий, объектов, состояний к относительно монолитному, витально окрашенному здесь-теперь существованию. Примеры: "бытование", "веществование", "должение", "по-знание", "пред-мет", "за-бытье", "бытийствовать", "со-кровенное", "In-der-Welt-sein", "Sein-bei-inner-weltlichem Seiende".

В X. могут превратиться и отдельные временные элементы аналитических рассмотрений (бытие-для-себя) и данности, претендующие на реальность (вещь в себе) , в том случае, если им приписывают житийные значимости с соответствующей трансформацией соотносимого.

Х. не являются экзистенциалами. Иногда X. сходны с неологизмами. Эффект, свойственный X., даже усиливается за счет грамматической кальки, отсутствия полной переводимости терминов. Чаще всего долженствующее сосредоточение, интенционирование не переходит при X. обычных отсловесных гипостазирований. Остается наличным факт усилия, сосредоточенности вообще, вектора как такового. X. - основа современных неправомерных представлений о способах философствования.

В художественной литературе операции, подобные X., проводились почти всегда. В философии Х. и явления с ними сходные связаны либо с нефилософским подходом (наивный реализм) , либо с избыточным введением диалектики с целью формального удержания суперфикций (Гегель), либо с предельно проведенной трансцендентальной редукцией, совмещенной с компенсаторными явными и неявными отвитальными попытками восстановления собственно живых феноменов (Гуссерль, Хайдеггер).. означают уход от проблем современной философии. Поиски новых гуманитарно-гуманистических областей, околонаучных религиозных откровений выходят как за пределы философии, так и художественной литературы, порождают своего рода репортерство. X. неизбежно связаны с порождением сугубо индивидуальных образов, психических полей, структура и тонизм которых в достаточной степени произвольны. Формально такие порождения с равным успехом могут рассматриваться и как побочные (эпифеномены) и как центральные, главенствующие. Изречения, насыщенные X., могли бы восприниматься как великая мудрость, звучи они за пять веков до нашей эры. В новейшее время (в сфере философской мысли) X. - стилистически осовремененный анахронизм. Появление в ХХ (либо в XXI) веке Лао-цзы или Гераклита свидетельствовало бы о душевной болезни человечества*.

Более значимы Х. для разрушения традиционных жанров художественной литературы, формально-методической продвинутости в этом направлении (попытки стилистического барокко в современном духе, попытки повести-романа после "нового французского романа"), появления различных довольно любопытных, но пока не дошедших до ранга оправданности нехудожественных и околохудожественных текстов. Таким образом, областью применения X. является, в основном, литература и культурология. Это связано с необходимой апелляцией последних к архаике и обыденности, а также к онейроидным данностям. Легкая психоделичность X. - уже в чисто лингвистической игре дефисов, суффиксов, а также переообразе, дообразе расформированных образов, во втягивании образов в новое тягучее существование (вивисекция субъективной реальности, понарошечность накопления отдельных элементов последней для комплектования философско-фантасти-ческой или художественно оформленной житийной реальности).. субстанцилизуют то, что не может быть субстанциональным, и придают статус динамики тому, что статично остается за бортом мгновения. Есть сходство X. с "животворными" глупомудростями учителей дзен**. В отличие от экзистенциалов, X. обычно оставляют эйдетический привкус либо веществующего материализма, либо несколько сглаженной абсурдности гераклитовского противоречия. Добротный экзистенциал, в противоположность X., создается путем интенсивностного усиления интенциально-витальной окрашенности обычных представлений, без каких-либо динамических изменений и переносов (ДОМ, ЗАБРОШЕННОСТЬ, ТОШНОТА, РАЙ).