СВОЙСТВО

- момент качественной определенности "своего" (самобытия, вещи А), который через взаимодействие с "иным" (инобытием, другими вещами В, С, D или N) отделяется от собственного основания, проникает в это иное бытие, обретает в нем и через него свою видимость и существует уже на осваиваемом чужом основании (носителе, субстрате).

С, дефиницию которого можно сжать до формулы "определенность своего в ином", не есть сущее само по себе, если под "сущим" понимать некоторое наличное бытие,  качество, вещь. В то же время С. не есть и "ничто". С. рождается внутри качества А, в сфере его сущности, и генотип С. - это та или иная потенциальная возможность в сущности как совокупности всех внутренних отношений. Возможное С. выявляется вовне и становится действительным С. через эманацию, т. е. через исход и истечение каких-либо признаков от порождающей их основы. Эту генетическую принадлежность родному бытию А ("бытию-в-сушности" и "бытию-при-сущем") обычно обозначают термином "присущность", говоря, что вещи А присуще какое-либо свойство ? или что вещь обладает свойствами.

Однако природа С. остро противоречива: пребывая в целостности своего качества А, оно одновременно обитает - в форме представителя А, копии некоторой грани А-в теле иного нечто (например, В) и изменяет последнее характерным для А способом. С. есть, по Гегелю, видимость, отсвечивание одного качества в ином. Гегель определяет С. как "то в нечто, что становится иным", "...нечто относится к иному из самого себя, ибо инобытие положено в нем как его собственный момент; его внутри-себя-бытие заключает в себе отрицание, через посредство которого оно теперь вообще обладает своим утвердительным наличным бытием". С. основано, по словам Гегеля, "в некотором внешнем, в ином вообще, но в то же время принадлежит к тому, что нечто есть в себе". Вместе со своим С. изменяется и нечто (Гегель. Наука логики. Соч. В 3 т. Т. 1, с. 186 - 187).

Если поток свойства Р, исходящий от бытия А, воспроизводится на всем протяжении существования этого качества, то такое С. относят к разряду атрибутивных, или существенных, С. Если же некоторое С. не характерно для обсуждаемого качества А и проявляется далеко не во всех случаях, то подобное С. именуют акцидентальным, т. е. несущественным, второстепенным С. В условиях, когда А прекращает эмиссию свойства Р, последнее, прерывая связь с первоистоком, теряет способность находиться "между" А и иными (В, С, О и т. д.) - перестает быть диспозиционной (посреднической) реальностью и актуально связывать свое и иное. Оно истощается, все более трансформируется, поглощается без остатка отчуждающим его инобытием и затухает. В таком случае говорят, что либо С. Р исчерпало себя и перестало проявляйся, либо претерпело радикальное отрицание и глубоко спрятано (снято) в ином бытии, либо исчезло без видимого следа и т. п.

Вместе с тем всегда - как в случае сохранения, так и в случае утери реальной связи С. Р с порождающим его бытием А - это С. претерпевает, в той или иной мере, воздействие со стороны такого инобытия, в котором оно стремится высветиться, обновиться и заново укорениться. Поэтому С. Р, строго говоря, не сводится без остатка к "своему", "самобытности" - к тому или иному моменту самобытия А. Всякое С. непременно содержит в себе "инаковость" - признаки "иного" (В, С, D и т. д.) в "своем" (обусловленном А). "Инаковость" есть то же самое, что и "С.", только взятое в аспекте проявленности иного в своем, когда иное, в свою очередь, рассматривается как источник эмиссии каких-то собственных, присущих только ему С., а свое - как основание воспринимающее и отчуждающее. Реализация С. сопряжена с разнообразием условий взаимодействия А и не-А, зависит от степеней проявления тенденции освоения иного и отчуждения своего. В зависимости от доминирования этих тенденций в С. как "промежутке" между А и не-А это С. можно квалифицировать как "ярко выраженное свойство" или, напротив, как "слабо проявленное свойство"

Т. о., С. - это скорее функциональная, нежели субстратная форма существования; С. - это виртуальная реальность.  Оно как бы размывает границу между нечто и иным, замечает Гегель, и переступает предел своего нечто, благодаря чему вещность, собственно, и переходит в С. "Свойство есть не только внешнее определение, но и в себе сущее существование. Это единство внешности и существенности, - пишет Гегель. - (Свойства)... выходят за пределы этой веши, продолжаются в других вещах . " (там же. Т. 2. M., 1971, с. 127-128). Поэтому С. есть как бы переступание качества через само себя, когда С. превращается в "середину" между находящимися в соотношении вещами.

Не будучи особой вещью или отдельной метрической протяженностью, оно в то же время информирует всякое "внешнее" о "внутреннем мире" того качества А, которое его генерирует. С. способно пребывать во всем пространственно-временном континууме взаимодействия своего и иного - и в А, и в не-А, и между ними. "Качество есть свойство прежде всего лишь в том смысле, - утверждает Гегель, - что оно в некотором внешнем отношении показывает себя имманентным определением" (там же, с. 175). В некотором смысле С. совпадает с понятием качества. С. есть то, что, как и качество, составляет устойчивость вещи: "оно самостоятельная материя ... имеются многообразные такого рода самостоятельные материи, и вещи состоят из них", - читаем у Гегеля (там же, Т. 2, с. 127-128). Благодаря С. качество сохраняет себя в соотношении с иным, "не дает воли внутри себя посторонним положенным в нем воздействиям, а само показывает в ином силу своих собственных определений, хотя и не отстраняет от себя этого иного" (там же. Т. 1, с. 175). Обладая тем или иным С., нечто подвергается воздействию внешних влияний и обстоятельств. "Но качество (всякого) нечто в том-то и состоит, чтобы быть представленным этой внешности и обладать некоторым свойством" (там же. Т. 1, с. 186). Наличествуя через свое С. в ином, вещь переходит в нем во внешнее, воздействует на окружающее, на другие вещи, тем самым становясь причиной и сохраняя себя как действие.

В том случае, когда виртуальное существование С. Р, испущенного бытием А, интуитивно рассматривают где-то в пространстве внутри не-А, тогда С. есть момент своего внутри иного, т. е. положенность некоторого содержания А (или признака А) во внутренней структуре не-А. Под этим углом зрения С. представляет собой особое внутреннее отношение - своего рода эйдос, образ оригинала А внутри отражающего его не-А. "Свойство имеется лишь как способ взаимного отношения; оно поэтому внешняя рефлексия и сторона положенности веши" (там же. Т. 2, с. 121).

Когда же мы обращаем внимание на пребывание С на границе между А и не-А, в промежутке между ними, тогда С. можно определить как момент своего, проявленный вовне, как в зеркале, через поверхность иного. В этом - функциональном - измерении С. есть такая сторона связи А и не-А, которая представляет собой процесс размывания границ между ними: во-первых, обнаруживается стремление А посредством С. войти в не-А, изменить это не-А и расширить за его счет свою качественную определенность, во-вторых, налицо противодействие не-А, его активная реакция на экспансию извне, более сильное увязание не-А в А, что преображает А.

Категория С., следовательно, раскрывается с помощью таких основных категорий, как "свое" и "иное", "определенность", "вещь", "связь" и "отношение": многообразные свойства одной вещи актуализируются, выявляются "наружу" и укореняются "внутри" иных вещей благодаря связям и отношениям между определенностями своего и иного - через их взаимоотнесение и взаимодействие. С. выражают отличительное и тождественное в вещах. "Разъединяющие свойства" указывают на уникальность, неповторимость, единичность вещи и противопоставляют эту вещь всякой иной вещи "Общими свойствами" вещь, наоборот, едина со всеми или многими другими вещами.

Почему всякое С. таково, а не иное? Обсуждая этот вопрос, Лейбниц приходит к выводу, что в конечном счете определенность всякого С. предустановлена волею Бога. Сходен с выводом Лейбница и традиционный ответ материалистов всякая вещь есть модус материальной субстанции; у вещей именно такие, а не иные С. потому, что законы физического мира другими быть не могут, так уж устроена природа.

Для философии нового времени характерно идущее от Локка подразделение С. на абсолютные и относительные, первичные и вторичные. Например, Лейбниц понимает под первичными С. величину, фигуру, движение; ко вторичным С. он относит твердое и жидкое состояние тел, жесткость и мягкость, гладкость, шероховатость, упругость, хрупкость и т. д. (См.: Лейбниц Г. В. Соч. В 4 т. Т. 1. М-, 1982, с. 79, 81.) Выделяют также С., не обладающие интенсивностью, а потому и не меняющие ее (например, "материальный", "духовный"), и С., обладающие в "качестве" большей или меньшей интенсивностью (например, "масса", "красота").

Реисты (в частности Брентано, Котарбиньский) приписывают подлинную реальность лишь вещам, но не С. Напротив, объективные идеалисты наделяют большей реальностью именно С., но не вещи. Для них С. есть преимущественно форма существования общего. Вещь же ими редуцируется к "индивидуальному" и "единичному". Такая логика ведет к выводу о том, что С. объективно независимы от вещей. Субъективные идеалисты склонны отождествлять С. с ощущениями субъекта и отрицают независимость С. вещей от сознания человека. Согласно учению Беркли, существовать - значит быть воспринимаемым, а воспринимаемые вещи суть не более, чем комплексы "чувственных качеств", сумма ощущений индивидуального человека. Англоязычные философы-эмпирики тесно сближают между собой понятия С., качества и чувственного данного, подчас просто отождествляя их. Сторонники "теории типов" Б. Рассела обосновывают возможность устранить из языка имена собственные, обозначающие вещи, заменяя индивидные термины сугубо предикативными описаниями, прилагательными (общими С. и отношениями). В современной логике распространены особые трактовки С. (предиката), не совпадающие в ряде аспектов с общефилософским пониманием С.

Д. В. Пивоваров