ИСКУССТВО

- особая форма освоения мира человеком, в которой опыт жизни людей закрепляется, транслируется, обновляется в образах самой этой жизни, в образах человеческих помыслов, стремлений, переживаний. Мир человека предстает в И. через формы деятельности, общения, самореализации людей. И. дает моментальные слепки и развернутые проекции человеческого бытия, его пространственного и временного единства с миром. И., понимаемое как некое условное целое, может быть трактуемо в качестве картины мира или своеобразной онтологии, сконцентрированной на динамике предметно-чувственного бытия людей. И., будучи особой формой деятельности людей, соединяет в своих образах предметные, коммуникативные, индивидуальные аспекты деятельности, поэтому оно сохраняет в себе начала побуждающие, преобразовательные, познавательные, коллективные и личностные В разные эпохи и в разных направлениях И. акценты в соотношении этих начал существенно отличаются, тем не менее они всегда соприсутствуют, а их соотношение остается постоянным предметом для дискуссии о назначении И., о его роли в жизни общества.

Традиционно в философии И. его специфика, его социальные функции рассматривались в общем виде. Однако такое рассмотрение уже предполагает весьма развитое разделение человеческой деятельности, когда каждая из сфер деятельности достаточно четко обособилась и "утвердилась" в технических средствах; тогда и специфика И. "вырисовывается" на фоне других сфер деятельности и сознания: материального и духовного производства, религии, морали, науки. Проблема, однако, заключается в том, что И. сохраняет в себе синтетический характер человеческой деятельности, хотя на разных этапах истории и в разных типах культуры заметны отличия в доминирующих образах И., способах их создания, схемах их функционирования и трансляции. Решение вопроса о специфике И. "в общем виде" порождает много трудностей. Более продуктивным представляется рассмотрение специфики И. на конкретном социальном "фоне", в определенных системах общества. Тогда вопрос о сохранении специфики И. в меняющихся системах "разделения и кооперирования человеческой деятельности оказывается по сути связан с вопросом о том, как И удерживает свою специфическую позицию за счет смещения акцентов в использовании образных средств человеческого освоения мира.

В архаических обществах, где сознание и деятельность не были еще настолько разделенными и специализированными как впоследствии, И. присутствовало во всех формах и средствах человеческого освоения мира; оно закрепляло в ни "способы и качества, характер и уровень жизни людей, т. е. культуру общества. Легенды, танцы, рисунки, утварь, орудия деятельности фиксировали человеческие формы освоения бытия, формы его переживания и осмысления.

В традиционных обществах сословного типа специфика И. выявляется на "фоне" жесткого распределения людей по социальным позициям и видам деятельности. Важными в этом смысле оказываются наметившееся разделение материально-производственной и духовной (в т. ч и духовно-практической) деятельности, возрастающая социальная значимость работы мастера, создающего инструменты и владеющего ими, соответственно, "распределение" самого И. между обыденным поведением профанов и посвященных. В этом плане И. оказывается своеобразным знаком качества, указывающим на мастерство и посвященность автора (в греч. "техне" - искусство, мастерство, умение), на соответствующие характеристики его продукции. Позиция художника, т. о., еще резко не противопоставляется позиции жреца, ученого, ремесленника, но она уже выделена из потока повседневного поведения людей и рутинной деятельности.

В индустриальном обществе вопрос о специфике И. становится принципиальным, поскольку производство оказывает влияние на все сферы общества, а наука претендует на лидирующее положение в культуре. С одной стороны, И. испытывает эти воздействия и "поддается" им: возрастает значение техники И., бурно прогрессирует инструментальная база И. (от книгопечатания до кинематографа), в образах искусства особое значение придается их познавательной ценности. С другой стороны, все более остро встает вопрос о специфике И. как специфически человеческом способе освоения бытия, т е способе, несводимом к формам обезличенного производства и деиндивидуализированного знания. В результате возникают направления (и концепции) И., выводящие на первый план "-посредственно личностные (индивидуальные, индивидные) способы освоения бытия, соответственно, "отодвигающие" на задний план (или перечеркивающие вообще) коммуникативные, предметные, познавательные аспекты образного освоения действительности.

В постиндустриальных типах общества проблема специфики И. определяется в контексте усложняющихся взаимодействий между разными общественными и культурными системами. Сохранение И. как специфической формы становления, сохранения и трансляции человеческого опыта оказывается в зависимости от его "способности" творить образы человеческого взаимопонимания из разнородного культурного и исторического материала. В этой ситуации подвергаются сомнению определившиеся ранее иерархии и системы оценок, значение индивидуального творчества и авторства. Действует мощная тенденция растворения И. в средствах массовой коммуникации. Вместе с тем продолжается процесс создания произведений И., подчеркивающих синтетическую деятельность автора, формирующего полистилистику симфонии, романа, спектакля. Примеры Г. Маркеса, а.н. Тарковского, А. Шнитке в этом смысле достаточно красноречивы (список может быть гораздо более длинным).

Вопрос о специфике И. (соответственно, о его личностной и общественной роли) в значительной степени является вопросом о роли И. в социальном воспроизводстве. И. остается одной из важнейших форм трансляции и, значит, сохранения человеческого опыта. Оно же выступает и формой обновления этого опыта, потому что каждое поколение своим особым образом выражает процесс освоения бытия. Акценты в этой роли И. меняются исторически, и, собственно, сохранение И., его специфики, его социальной функции достигается в образах, фиксирующих постоянно смещающееся равновесие между воспроизводством и обновлением человеческого опыта.

В. Е. Кемеров