ЦЕННОСТЬ

- сложившаяся в условиях цивилизации и непосредственно переживаемая людьми форма их отношения к общезначимым образцам культуры и к тем предельным возможностям, от осознания которых зависит способность каждого индивида проектировать будущее, оценивать "иное" и сохранять в памяти прошлое.

Первые философские представления о Ц. складываются в античности и очень скоро обнаруживают глубокую внутреннюю противоречивость. У Аристотеля, обобщившего в своем учении достижения всей предшествующей ему греческой философии, Ц. является одной из разновидностей блага: "Из благ одни относятся к ценностям (timia), другие - к хвалимым (epaineta) вещам, третьи - к возможностям (dynameis). Ценным я называю благо божественное, самое лучшее, например душу, ум, то, что изначально, первопринцип и тому подобное. Причем ценимое - это почитаемое, и именно такого рода вещи у всех в чести. Добродетель тоже ценность... Хвалимое благо - это те же добродетели в той мере, в какой согласные с ними действия вызывают похвалу. Блага-возможности - это власть, богатство, сила, красота. Добродетельный человек сумеет воспользоваться ими для добра, дурной - для зла, почему такие блага и называют возможностями" ("Большая этика"). Радикально пересматривают феномен Ц. и подход к ним стоики, отразившие в своем учении кризис духовной жизни, исчезновение политических свобод и необходимость новых перспектив в поиске цели и смысла жизни. Благо и зло для стоиков суть моральные понятия, целиком зависящие от разумности людей или от их неразумия. Все остальное стоики относят к сфере безразличного, нейтрального, соответствующего природе, которая не находится во власти человека. К природе античная традиция относила всякое естественно рождающееся сущее, в т. ч. и общество. В этой "физической" сфере человеку тем не менее тоже приходится выбирать и различать, отделяя нечто предпочтительное, т. е. Ц. (to axion), например, силу, здоровье и красоту, и нечто избегаемое - слабость, болезнь и уродство.

Начиная с античной эпохи феномен Ц. подвергался неоднократным и многообразным истолкованиям и уточнениям в зависимости от исторических обстоятельств и социально-политических интересов, теоретических позиций того или иного мыслителя или мировоззренческих оснований, из которых он исходил. На разных ступенях цивилизационного развития происходили и радикальные переоценки ценностных представлений. В новейшей истории наиболее значительной из них стала отразившая глубокие перемены в развитии европейской цивилизации к концу XIX в. идея Ф. Ницше о распаде всех Ц. - "высокой культуры", религии и морали. Усматривая "неустранимую задачу" философов всех времен в разоблачении добродетелей, уже отживших свой век, и в утверждении "нового величия человека" и нового "еще не изведанного пути к его возвеличению", Ницше определил в качестве Ц., соответствующей задачам будущего (т. е. XX в.),

"все, от чего возрастает в человеке чувство силы, воля к власти,  могущество" ("Антихристианин"). В своих прозрениях Ницше удалось предугадать облик XX в., ставшего ареной глобальной борьбы за власть, на которую настойчиво претендовали и государство, и нация, и класс, и религия в ее государственно воплощенном виде. Понадобился целый век, чтобы в кровавом опыте мировых войн, ужасе концлагерей, религиозном фанатизме и безумии межнациональной вражды потускнел престиж и этой последней "высшей" Ц., определявшей чуть ли не всю динамику "духовных" устремлений XX в. В сфере теоретических представлений о Ц. общая ситуация до настоящего времени остается крайне разноречивой: "Одни выводят ценностный аспект мира из индивидуально-психических переживаний, другие из непсихических факторов; одни считают ценности субъективными, другие - объективными; одни утверждают относительность всех ценностей, другие настаивают на существовании также и абсолютных ценностей; одни говорят, что ценность есть отношение, другие - что ценность есть качество; одни считают ценности идеальными, другие - реальными, третьи - не идеальными, но и не реальными" (Н. Лосский). Т. о., к началу нового тысячелетия как в практической жизни людей, так и на теоретическом уровне сложилась настоятельная необходимость понимания единства ценностного мира - его генезиса, структуры, способа существования и конечного назначения.

Генезис ценностных представлений относится к эпохе становления первых цивилизаций. Их объективным порождающим основанием стал переход к экономике производящего типа с его пролонгированным во времени ожидаемым результатом (урожая в земледелии, приплода в скотоводстве, прибыли в торговле). Это потребовало не только множества новых связей, опосредствующих наличное бытие  людей (территориальных, этнических, политических, социокультурных), но и осознания их значимости. Именно в это время простота норм совместной жизни и мифологических представлений об ответственности за нарушение их хрупкой гармонии, характерных для первобытной эпохи, начинает сплетаться с новыми нормами и ориентациями - на богатство, власть и насилие; с новыми переживаниями - бедности, унижения и сострадания; с новыми ожиданиями - возмещения за ущерб, воздаяния за убийство и награды за долготерпение и милосердие. Ценой за существенно возросшую продуктивность экономики нового типа, за концентрацию народонаселения в городах-государствах и возросшее разнообразие жизни людей в первых очагах цивилизации стала совершенно необычная для первобытности разнородность индивидуальных устремлений, не поддающаяся ни общинному, ни мифологическому регулированию. Перестала соответствовать новым условиям и польза как универсальная для первобытности система ориентации на чувственно очевидную, традиционно освоенную и ближайшую во времени перспективу. Складывается необходимость в новой универсальной форме проектирования поведения людей, в т. ч. в социальной системе наград и наказаний в соответствии с отдаленной перспективой их жизненных интересов, разнородностью устремлений и общественной значимостью. Аналогичной системы ориентации требовало и относительное обособление личности с ее особыми, психически переживаемыми интересами, отличающимися от интересов не только общины, но и общества в целом. На личностном уровне система перспективных устремлений складывается вокруг идеи всеобщего блага с учетом особой цены за инновационный риск и индивидуально взвешенной оценки. Т. о., новая форма проектирования реальной жизни людей и их устремлений в будущее с учетом родового опыта и переживаемой индивидами личной судьбы нуждалась в сбалансированном механизме согласований индивидуальной инициативы и социальных условий их реализации, общечеловеческой перспективы и личностной формы ее освоения, социокультурных образцов и ориентации на них сменяющих друг друга во времени поколений. Такой стихийно складывающейся новой и сложной формой универсального проектирования и становится Ц.

Структура ценностного отношения должна быть осмыслена с учетом многоуровневости социокультурной жизни людей: на повседневно-общинном, т. е. внутригрупповом уровне бытия, в качестве регулятора совместной жизни сохраняется польза; на межгрупповом, например государственном, уровне в структуре ценностного отношения основную роль начинает играть идея блага; на непосредственно соединяющем их личностном уровне на первый план выходит Ц. и ее психически полуосознанная связь с пользой и благом; и, наконец, на родовом, собственно духовном уровне появляется возможность осмыслить историческую взаимосвязь всей аксиологической проблематики и в ее контексте - соответствующих регулятивов. Если ограничиться одним лишь личностным уровнем, то структура ценностного отношения предполагает на "входе" возможность учета пользы, а на "выходе" - всеобщий "механизм" приобщения к единому благу. Основными элементами ценностного отношения являются: 1) первичный слой желаний, ожиданий и предпочтений, складывающихся на ранней стадии онтогенеза личности и образующих исходный уровень массового сознания ("ментальность"); 2) жизненный (т. е. уже не игровой и не воображаемый) выбор индивида между ориентациями на ближайшие цели (с их непосредственно очевидной пользой) и ориентацией на отдаленную жизненную перспективу (с ее психологически притягательной ценностью). На уровне массового сознания этому выбору предшествует создание и общественное признание ("слава", "почет", "Хвалимое благо" по Аристотелю) социокультурных ориентиров, говоря иначе - ценностных образцов типа "истины", "красоты", "веры", "комфорта", "богатства", "власти" и т. д.; 3) осознание индивидом того факта, что жизненный выбор вообще и ориентация на Ц. в особенности, - это не одномоментный акт, а достаточно долговременное жизненное состояние, включающее в себя некоторое множество проб и ошибок, частичных решений и поступков, за которые приходится платить иногда дорогую цену. На уровне массового сознания этому пролонгированному проективному состоянию соответствуют обмен идеями (если понимать под идеей "встречу и диалог" сознаний, по Бахтину) и рефлексия как индивидуальный механизм присвоения коллективного опыта; 4) превращение ценностного выбора в основание для оценки всего "иного", т. е. других ориентации, избранных другими людьми Ц., способов их реализации и общезначимости. На индивидуальном уровне эта метаморфоза связана с тем моментом, когда решения превращаются в решимость, поступки - в поведение, а сомнения - в убежденность. На уровне массового сознания стихия противоборства ценностных ориентации либо одномоментно завершается, например в день парламентских выборов, либо выражается в продолжительной, но достаточно настойчивой обструкции политики тоталитарной власти. Целостная структура ценностного отношения свидетельствует о его бытии в качестве проективной реальности, т. е. такой, которая складывается на знаковом основании, непосредственно связывающем индивидуальное сознание с массовым, субъективную реальность с объективной, и оказывается несводимой ни к познавательной деятельности, ни к практике.

Уникальным оказывается и способ существования Ц. До возникновения ситуации жизненного выбора для индивида нет никаких Ц. Вне его существуют, конечно, желанные предметы, а в сознании и желаниях других людей - ценностные образцы, но жизненной ориентацией для индивида они могут так никогда и не стать. В процессе жизненного выбора Ц. не только возникают, но и становятся реальностью, существующей объективно в качестве практически значимого образца. В это время для индивида значимо реальное, воплощенное в непосредственном бытии богатство или власть в ее столь же непосредственном предметном воплощении (конкретное продвижение по службе или столь же конкретный риск в игре на бирже). Неуспех деяния пролонгирует ситуацию жизненного выбора, успех может радикально изменить статус и роль Ц. После того, как жизненный выбор закрепляется, избранная Ц. (например, эталон власти) обретает идеальную форму, существующую субъективно в качестве внутреннего основания и регулятива, способного непрерывно сопоставлять положительное и отрицательное (оценка), качественное и количественное (цена), практически достижимое и сомнительное (польза), высшее и низшее (благо). Таким же полем возможностей, то реализующимся в массовых деяниях, то вновь "возвращающимся" в сферу идеального взаимодействия между людьми, остается Ц. и в целостной социокультурной сфере жизни.

Конечное назначение и целостный смысл Ц. могут и должны быть осознаны не только исторически, но и с некоторой трансцендентной точки отсчета. Исторически Ц. может быть осмыслена в качестве такой универсальной формы проектирования, которая модифицируется в условиях цивилизации, открывая перед ней все новые горизонты. В этом историческом измерении она безусловно выше, богаче и перспективнее, нежели предшествующая ей столь же универсальная форма проектирования, какой для первобытности была польза. Но с трансцендентной точки отсчета (а таковой в новое время  все более явственно становится будущее), ни один из них не обеспечивает оптимального соответствия устойчивости социального бытия, достаточного разнообразия культуры и свободного развития личности. Ориентация на пользу (т. е. ближайшее будущее) создает предельную устойчивость общинной формы бытия, но за счет минимального разнообразия культуры и практически полного отсутствия личностного самосознания. Напротив, ориентация на Ц. (т. е. на саму способность проектировать отдаленное будущее) создает предельное многообразие культуры и достаточную свободу личностного самоопределения, но за счет максимальной неустойчивости социальных форм бытия и возрастающей социокультурной разности между индивидами, что в совокупности и порождает ненависть, вражду, насилие и недоверие как неизбежные спутники цивилизационной формы жизни  людей. Устойчиво сохраняющийся разрыв между нищетой и богатством, глубочайшей зависимостью и беспредельной властью, интенсивностью жизни в центре и прозябанием в глуши с аксиологической т. зр. ничуть не лучше, чем отсутствие таковых. Понимание этого создает условия для аксиологического представления о том будущем, которое с любой т. зр. (индивидуальной, социальной, общекультурной и цивилизационной) является желанным к началу нового тысячелетия.

В. И. Плотников