АВТОР

(лат. autor) - создатель, творец произведений (картин, описаний, вешей).

Смысловое единство творимого А. мира является воплощением задания, замысла А. Сам А. "должен находиться на границе создаваемого им мира как активный творец его". А. есть чистая "природа творящая и несотворенная" (Эриугена); будучи чисто изображающим началом он трансгредиентен создаваемому им миру Поэтому образ А. не может быть дан в мире произведения и является contradictio in adjecto (за всяким образом, бытием скрыто не имеющее образа изображающее, творящее начало). Материал (язык, прием, жанр) преодолевается, оформляется замыслом А. Предметом искусства, согласно Бахтину, выступает человек, поэтому актуальной оказывается проблема героя произведения и отношения А. к герою. Наряду с А., герой выступает вторым структурирующим произведение моментом, определяющим его содержание. Герой не сводится к чисто эстетическим компонентам, но обладает жизненной и познавательно-этической самостоятельностью в отношении А. Отношение А. к герою решается Бахтиным в рамках концепции Другого. Бытие и образ - всегда дар Другого, alter ego. A. осуществляет пространственное, временное и смысловое оформление героя. "Внежизненная активность автора оформляет и завершает жизнь героя, - пишет Бахтин. - Эстетически творческое отношение к герою и его миру есть отношение к нему как имеющему умереть". Третьим структурирующим произведение моментом выступает читатель (слушатель, зритель). Читатель имеет избыток видения, понимает текст лучше А., так как вносит свой контекст, диалогически раскрывающий смыслы произведения. Понимание носит сотворческий характер. Это ведет к тому, что смысловая полнота текста раскрывается лишь в "большом времени", за пределами эпохи и культуры А. В отношении А. читатель занимает активную и трансгредиентную позицию Другого, порождая А. на двух уровнях: а) "Первичный автор" - это авторитетный принцип видения и оформления, лишенный индивидуальности. Он полностью принадлежит событию произведения, не имея в нем лица и голоса. "Первичный автор", если он выступает с прямым словом, не может быть просто писателем: от лица писателя ничего нельзя сказать (писатель превращается в публициста, моралиста, ученого и т. п.). Поэтому "первичный автор" "облекается в молчание".

б) "Вторичный автор" порождается читателем за рамками произведения и его эстетического переживания, он выступает объективацией умершей активности читателя. Это биографический, социальный и т. п. лик А., целиком принадлежащий своей эпохе. Индивидуализация А. в качестве человека есть "вторичный творческий акт читателя, критика, историка, независимый от автора как активного принципа видения, - акт, делающий его самого пассивным".

В 60-е гг. проблема А. становится одной из ведущих тем французского структурализма, в котором порождение смысла объясняется автоматическим и безличным функционированием знаковой системы, языка текста. Отрицается также какое-либо значение способа прочтения и интерпретации произведения для установления его смысла и провозглашается "смерть автора" , означающая, что намерения А. не несут какой-либо смысловой нагрузки. Манифестом нового понимания А. стала статья Р. Барта "Смерть автора" (1968 г.), в которой он отвергает объяснение смысла произведения из замысла А. Такой подход Барт считает идеологической претензией традиционной критики на истолкование текста (исключительное право критик обосновывает знанием биографических, социальных и прочих фактов личной жизни А.). Поэтому вместе со "смертью автора" должен умереть и критик. Обратной стороной "смерти автора" является исчезновение "произведения", т. е. понимания текста в качестве сообщения А., как знака его замысла: "...текст не линейная цепочка... сообщение Автора-Бога... текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников". Остается письмо и анонимный пишущий, скриптор. Скриптор "рождается одновременно с текстом, у него нет никакого бытия до и вне письма, он отнюдь не тот субъект, по отношению к которому его книга была бы предикатом". Т. е. скриптор лишь некто пишущий, безличный субъект письма, фигура, порожденная самим актом письма. После "смерти автора" смысловое единство текста становится делом читателя (безличного "некто", который читает): "Читатель - это то пространство, где запечатлеваются все до единой цитаты, из которых слагается письмо; текст обретает единство не в происхождении своем, а в предназначении".

Золотой век анонимной безличности был нарушен, согласно Барту, на исходе средневековья. А. рождается вместе с представлениями о достоинстве индивида. Представления о "человеческой личности" побуждают искать за всяким вымыслом исповедь А., видеть во всяком тексте его "произведение". Просуществовав до нашего времени, А. начинает умирать: а) у Малларме, для которого "говорит не автор, а язык как таковой"; б) у Валери, обратившего внимание на риторическую обусловленность фигуры А.; в) у Пруста, создавшего современное письмо со множественностью авторского "я", а также сделавшего свою жизнь и жизнь современников эпифеноменом собственной книги; г) у сюрреалистов, практиковавших "перебивы смысла", автоматическое и групповое письмо, что способствовало десакрализации А.

Констатируя "смерть автора", Барт ссылается на положения структурной лингвистики, в которой А. всего лишь тот, кто пишет, так же, как "я" всего лишь тот, кто говорит "я"; язык знает "субъекта", но не "личность". Ничего не "изображающее", не "выражающее", кроме себя самого, высказывание видится Барту перформативом (высказыванием-действием типа "Я обещаю...", "Назовем..." и т. п.), действием которого становится порождение "субъекта" письма (ср. "Я вам пишу..").

Следующей крупной вехой в понимании проблемы А. стал доклад М. Фуко "Что такое Автор?" (1969 г.). Согласно Фуко, современное письмо, во-первых, освободилось от темы выражения; игра знаков упорядочивается самой природой означающего; во-вторых, традиционная тема сродства письма и смерти (жертвоприношение жизни в творчестве) дополнилась темой стирания индивидуальных характеристик пишущего, которому теперь "следует исполнять роль мертвого в игре письма". В то же время Фуко считает, что самого понятия "письма" недостаточно для раскрытия проблемы А.: "понятие "письма" заключает в себе риск сохранить привилегии автора под защитой a priori" , т. е. в качестве трансцендентального субъекта того же "письма".

Фуко различает "историко-социологический анализ автора как личности" и более фундаментальную проблему возникновения "авторства", т. е. "авторской функции" (функции А.), позволяющей классифицировать дискурсы. Авторство отображается в имени А., которое является именем собственным и которое обеспечивает функцию классификации текстов. Оно - не в плане гражданской жизни и не в плане вымысла произведения; оно несет в себе элементы и описания (дескрипции) и указания (десигнации); оно больше подписи (в письме, объявлении и т. п.), так как устанавливает способ бытия определенной группы дискурсов. Закрепление текста за именем собственным связано с уголовной ответственностью А. и предполагает двойной отбор: 1 ) из текстов-следов человека вычленяются "произведения" с функцией А.; 2) из фактов биографии данного человека выбираются те, которые характеризуют его как писателя, как собственника текстов, имеющего авторские права.

У функции А. Фуко выделяет четыре характерные черты.

1) Связь с юридической институциональной системой. Функцию А. первоначально имеют дискурсы, в которых возможно преступление границ законного/ незаконного, священного/профанного и т. д., а потому наказуемые. В XVIII - начале XIX в. они становятся формой собственности, что компенсирует ответственность А., одновременно требуя от него систематического нарушения границ.

2) Изменения области использования функции А. в зависимости от времени и цивилизации. Например, научные дискурсы утрачивают (в разных науках в различной степени) эту функцию в XVII - XVIII вв., а литературные в это же время ее приобретают.

3) Данная функция связана не столько с атрибуцией дискурса реальному индивиду, сколько с порождением (в серии специфических операций) А. в качестве разумного существа, олицетворяющего "творческую силу", "замысел" и т. д. Фуко отмечает подобие операций, конституирующих А. в современной критике и в традиционной экзегезе.

4) Функция А. возникает только при множественности дискурсивного Эго, в напряжении между позициями-субъектами, занимаемыми различными классами индивидов. Например, в романе А. есть alter ego писателя, а функция А. действует в расщеплении реального писателя и фиктивного говорящего.

Согласно Фуко, возможна не только внутридискурсивная, но также и трансдискурсивная позиция А. Можно быть "автором теории, традиции, дисциплины, внутри которых, в свою очередь, могут разместиться другие книги и другие авторы". В качестве примера трансдискурсивной позиции Фуко рассматривает "учредителей дискурсивности", появившихся в XIX в., называя имена Маркса и Фрейда. Последние выступают А. не только своих книг, но и создателями правил образования иных текстов, определяя условия возможности произведений своих последователей. Трансдискурсивный А. устанавливает пространство допустимых различий от собственных текстов, тип дискурсивности. Этим его позиция отличается от позиции классических текстов литературы, выступающих образцами. Его позиция отличается и от акта основания науки, который расположен целиком внутри дисциплинарных трансформаций, подчинен их логике. Тексты же трансдискурсивного А. не включаются в устанавливаемую им систему последующих трансформаций, а определяют ее ход извне. Поэтому обращение к ним или обнаружение новых текстов учредителя изменяет всю систему дискурсивности. Этого не происходит при обращении к текстам основателей наук. А. не властен над смыслом текста, и его намерения не обязательно должны учитываться читателями и издателями. Тем не менее, структуралистский тезис "смерти автора" оказался преждевременным. А. возвращается в: 1) "рецептивной эстетике", исходящей из "горизонта ожиданий читателя"; 2) "новом историцизме", устанавливающем место произведения на фоне "обыденных" текстов (бытовых, юридических, политических, религиозных и пр.); 3) социологии культуры (Бурдье и др.), рассматривающей преломление в жанре, форме, тематике и стиле социальных условий производства текстов; 4) "новой библиографии" (МакКензи и др.), выступающей в качестве "социологии текстов" (Р. Шартье. Автор в системе книгопечатания).

Д. В. Анкин