научный материализм

научный материализм
        НАУЧНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ — термин, применяемый в англоязычной философии второй половина 20 в. к позициям, ориентирующимся в решении проблемы сознания и связанных с ней вопросов (ощущение, интенциональность, самость, воображение, свобода воли и др.) на объективные и интерсубъективные методы науки, или на те или иные ее конкретные теории и результаты. Часто сторонники этих позиций предпочитают называть себя «физикалистами», «натуралистами», а не «материалистами», поскольку наука о материи (нынешняя физика) оперирует множеством таких вещей, которые не являются в строгом смысле материальными (силы, волны, поля и т.д.), а также потому, что материализм часто ассоциируется с редукционизмом.
        Установки, составляющие идеологию Н. м., исключают идеализм и иррационализм,но вместе с тем, являются достаточно широкими, чтобы в их рамках предлагать радикальные и более слабые версии. Радикальные версии: а) исходят из монистического принципа материального единства и непрерывности мира, исключающего какие-либо «добавки» в виде «ментальной реальности» или других эпифеноменов; б) многие придерживаются эпистемологического реализма и установки об онтологической неадекватности обыденного ментального языка (языка «фолк психологии») в сравнении с научно-объективным описанием сознательных актов; в) считают методы редукции оптимальными в любом виде исследования. В менее радикальных версиях сознание (и субъективный опыт) рассматривается как особый, нередуцируемый атрибут материального мира и предлагаются более компромиссные варианты разрешения дихотомии научного и обыденного языков в описании мира (атрибутивный материализм).
        Являясь продолжением «линии Демокрита», материализм 20 в. активизирован развитием новых областей знания — нейронаук, когнитивных наук, теорий искусственного интеллекта, квантовой механики, — а также активным вовлечением в дискуссии о сознании философски мыслящих ученых.
        Научно-материалистические концепции мира можно дифференцировать в зависимости от их ориентации на физикалистский или биологицистский образы науки. В физикалистских моделях фиксируются структурно-функциональные и каузальные характеристики бытия; в них Вселенная единообразна и состоит из объектов, постулируемых современной физикой. Понятия «сознание», «свобода воли», «личностное» либо редуцируются к физическому (или функциональному), либо изгоняются из языка онтологии (в элиминативистских вариантах). Для биологицистских моделей характерны процессуальная метафизика, эволюционизм (часто эмерджентизм), телеологизм, непрерывность природного и социального, рассмотрение сознания в виде адаптивной функции природного мира.
        Утверждению объективистской научно-материалистической традиции в англоязычной философии сознания способствовал бихевиоризм, предложивший ограничить объяснение психологических актов описанием реакций нервной системы на внешние стимулы и соответствующих этим реакциям форм поведения (Д. Уотсон, Б. Скиннер). Неопозитивисты (М. Шлик, Р. Карнап и К. Гемпель, О. Нейрат) внесли свой вклад в эту традицию: в рамках концепции единой науки они обсуждали проект трансляции языка психологии на язык физики. Специфика данного подхода состояла в переводе разговора о психическом на лингвистический уровень и в разрешении возникающих при этом логических, семантических и эпистемологических трудностей.
        Лингвистический подход характерен для теории тождества (Г. Фейгл) Дж. Дж. Смарт, Д. Армстронг. Тезис о тождестве духовного и физического означал, что ментальные термины обычного языка и термины, используемые в науках о мозге для описания психической деятельности, семантически различаются между собой, однако относятся к одному и тому же референту. Философ может предполагать, что ментальное есть процессы мозга, однако подтверждением могут служить только эмпирические исследования ученых, редуцирующих сознательное к материальному. Логические трудности теории тождества связаны с отождествлением разнородного: ощущение запаха розы и испытываемые нейрофизиологические процессы — не одно и то же.
        Более радикальная стратегия присуща элиминативизму (П. Фейерабенд, Р. Рорти, П. Черчленд и др.). Она исходит из неправомерности отождествления ментальных терминов с описаниями процессов мозга, поскольку в этом случае фиктивное отождествляется с нефиктивным. Данная стратегия предлагает не редукцию, а изъятие категории «сознание» и др. ментальных категорий из теоретического языка, как не имеющих референтов; предполагается, что с созданием совершенного материалистического языка ментальные термины изменят свой смысл и будут вытеснены научными подобно тому, как из физики были вытеснены понятия «флогистон», «движущиеся небесные сферы» и др.
        В рамках одной и той же биологицистской парадигмы модели сознания могут быть существенно разными. Согласно нейрофизиологическому материализму П. Черчленда (Churchland P.M. The Engine of Reason. The Seat of the Soul. Cambridge, Mass., 1995), ответ на вопрос, что такое сознание, следует искать не в компьютерных аналогиях или в физике, а в эволюции мозга живых существ, более конкретно — в динамических свойствах биологических нейронных сетей с высоко частотной физической архитектурой. Он считает, что, поскольку обычным ментальным терминам нет точных коррелятов в научном языке, их ждет судьба элиминации.
        Поскольку «архитектура» сознания и составляющие его феномены толкуются по-разному, элиминации могут подвергаться одни компоненты и сохраняться др. Напр., функционалистская теория Д. Деннета (Dennett D. Consciousness Explained. Boston, L., 1991 ) является элиминативизмом в отношении феноменальных качеств опыта (квалиа), но не когнитивно-информационной организации сознания. Работая в рамках социо-биологической парадигмы он утверждает, что сознание возникло как адаптационная функция генно-культурной эволюции; главное в понимании самости, интенциональности, свободы, творчества состоит в том, что созданные в биологической эволюции механизмы мозга работают параллельно с процессами языкового нарратива, и что именно язык (социальность) формирует наше Я и одновременно создает видимость реальности самосознающей самости. Для описания этих процессов наиболее адекватным он считает компьютерный язык, а не языки феноменологии, интроспекции или нейрофизиологии.
        Функционалистские компьютерные теории сознания являются бихевиористской разновидностью Н. м. Проводится аналогия между логическими состояниями Машины Тьюринга, с одной стороны, и ментальными состояниями человеческого бытия, с др.; каждое ментальное состояние определяется его функциональными отношениями к получаемой чувственной информации, к результатам ее обработки во взаимодействии с др. психологическим состояниям и к проявляемым поведенческим результатам. Сознание рассматривается в виде интегрированной (холистической) системы таких состояний (X. Патнэм). Некоторые авторы защищают сильный тезис, что мозг можно рассматривать как цифровой компьютер, а его интеллект— как компьютерную программу; их отношение друг к другу аналогично отношению «твердой» программы мозга к «мягкой» программе компьютера.
        Некоторых философов, отмежевывающихся от материализма и предпочитающих называть свою позицию «биологическим натурализмом», по большому счету тоже можно отнести к лагерю научных материалистов. Напр., Дж. Сёрл видит путь к объяснению сознания (куда он включает и субъективный опыт) в рассмотрении этого феномена, как и др., вроде пищеварения, в виде эмерджентно возникшего качества природы и поддающегося исследованию объективными, не противоречащими науке методами. Т.е. признается существование одного мира, а не двух, и не подвергаются сомнению научные методы, но в то же время допускается соединение их с «онтологией субъективности» и узаконивается точка зрения «от первого лица» (то есть язык «фолк-психологии») (Сёрл Дж. Открывая сознание заново. М., 2002).
        Некоторые философски мыслящие ученые, работающие в сфере нейронаук, считают малопродуктивными характерные для философов способы решения концептуальных и логических загадок сознания, полагая, что его объяснение следует искать в конкретных эмпирических исследованиях. Известные биофизик Ф. Крик и К. Кох, открывшие (вместе с Дж. Уотсоном и Дж. Уилкинсом) молекулярную структуры ДНК, высказали гипотезу (1990), что отмеченные в опытах колебания в 40 герц в визуальной части головного мозга, возможно, играют фундаментальную каузальную роль в его нейрофизиологии, объединяя различные виды информации в единое целое — «содержание сознания» (Crick F. The Astonishing Hypothesis: The Scientific Search for the Soul. N.Y., 1994).
        Среди ученых-когнитивистов популярна точка зрения (хотя очевидных фактов в ее пользу нет), что объяснение сознания придет не из биологии или нейрофизиологии, а из истолкования наиболее загадочной части физики — квантовой механики, — или из принципиально новой будущей физики.
        По мнению Р. Пенроуза, ключом к пониманию сознания может стать теория, примеряющая квантовую теорию с теорией общей относительности. Гравитационные эффекты, природу которых мы не знаем, возможно, ответственны за коллапс квантовой волновой функции, порождающий не-алгоритмические элементы в законах природы, с которыми связано возникновение сознания. (Пенроуз Р. Новый ум короля. М., 2003). В предложенной им «циркулярной» метафизике «трех миров» физическое составляет основу ментального, ментальное — основу математического, последнее, в свою очередь, составляет основу физического — и т.д.
        Н. м. (особенно его радикалистские версии) критикуют: за упование на будущий прогресс науки и переоценку значимости объективистских методов; за неясность в отношении фундаментальной проблемы об отношении биологического и социального; за недооценку того, что во взаимоотношении языка «фолк-психологии» и языка научного описания сознательных актов происходит процесс взаимной коррекции, а не вытеснения, и за многое др.
        Н.С. Юлина

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.