Бихевиоризм (behaviorism)

Б. оставался наиболее значительным движением в эксперим. психологии на протяжении трех четвертей XX в. Истоки Б. можно проследить в работах таких психологов, как Э.Л. Торндайк и И. П. Павлов, еще до его формального провозглашения Джоном Б. Уотсоном в 1913 году. Несмотря на то, что ряды критиков Б. непрерывно увеличиваются, начиная с 1960-х гг., он по-прежнему остается влиятельным направлением в психологии.

До Б. эксперим. психологи изучали психику, определяя ее как сознательный опыт, и их основным исследовательским инструментом была та или иная форма интроспекции. Все они считали, что изучение психики как предмета психологии должно опираться на метод интроспекции, а нек-рые из них еще и пытались объяснить сознательные явления как результат лежащих в их основе ментальных процессов. Б. отрицает и их объяснительные принципы, и метод интроспекции.

Методологический и метафизический бихевиоризм

С философской точки зрения следует различать два принципиальных основания для отказа от ментализма и выбора Б. Методологический бихевиорист допускает, что психич. явления и процессы — это реальность, однако считает, что они недоступны научному изучению. Научные факты, говорит методологический бихевиорист, должны быть публичными и открытыми явлениями, такими как движения планет или химические реакции, к-рые могут наблюдать все исследователи. Сознательный опыт, однако, неизбежно оказывается сугубо личным и внутренним; интроспекция может его описать (часто неточно), но не способна сделать его публичным и открытым для всеобщего обозрения. Следовательно, чтобы стать наукой, психология должна заниматься изучением только публичного и открытого поведения и отвергнуть интроспекцию. Отсюда сознание, несмотря на всю свою реальность и привлекательность, с методологической точки зрения, не может быть предметом научной психологии.

Метафизический бихевиорист высказывает еще более радикальное утверждение: точно так же, как физ. науки отвергли демонов, духов и богов, показав мифичность их существования, так и психолог должен отвергнуть — как мифические — психич. явления и психич. процессы. Это вовсе не означает, что такие ментальные понятия, как «идея», лишены всякого смысла (хотя это может быть так), ведь и понятие «Зевс» также не является совершенно бессмысленным. Мы можем описать Зевса и объяснить, почему люди верили в него, не утверждая при этом, что имя «Зевс» имеет отношение к чему-то, что когда-либо существовало. Сходным образом, говорит этот радикальный бихевиорист, мы можем описать условия, при к-рых люди используют «идею» или любое другое ментальное понятие, и объяснить, почему они верят в то, что обладают разумом или душой (психикой), и при этом утверждать, что «идея», «разум» и подобные понятия не имеют отношения к чему-либо, что существует в реальности, за исключением, пожалуй, определенных действий и определенных стимулов. Следовательно, поскольку нельзя исследовать то, что не существует (психика), психология должна быть бихевиористской: все, что реально существует — это поведение.

Многообразие необихевиоризма

Основными видами необихевиоризма являются формальный Б., включая логический Б. и целевой (или когнитивный) Б.; неформальный Б.; радикальный Б. Все они, за исключением последнего, — формы методологического Б.; радикальные бихевиористы стоят на позициях метафизического Б.

Формальный бихевиоризм. Рассматривая поведение в качестве предмета психологии, бихевиорист вовсе не исключает возможности обращения к ненаблюдаемым процессам, к-рые могут быть использованы для объяснения наблюдаемого поведения. В действительности, под влиянием логического позитивизма и операционизма, формальный бихевиорист видит свою задачу в объяснении наблюдаемого поведения на основе теории, состоящей именно из таких ненаблюдаемых логических категорий. Однако при этом данный ненаблюдаемый теоретический конструкт операционально определяется в терминах либо тех манипуляций, к-рые осуществляются над подопытным животным, либо определенного аспекта его стимульного окружения, либо измеряемого аспекта его поведения. Следуя этой логике, формальные бихевиористы, с одной стороны, надеются, приняв методологический Б., придать своим исслед. научный статус, а с другой — достичь такого же уровня объяснительной теории, как в физике или химии, где использование теоретических терминов — обычное явление.

Логический Б. Кларка Л. Халла и его последователей — наиболее полно разработанная программа Ф. б. Следуя примеру Ньютона и физическим наукам в целом, Халл разработал гипотетико-дедуктивную теорию научения, универсальную для всех млекопитающих. Эта теория была сформулирована в виде набора аксиом, из к-рых путем операциональных определений можно было впоследствии выводить прогнозы в отношении поведения и подвергать их соответствующей эксперим. проверке.

Сопоставление логического Б. Халла с целевым или когнитивным бихевиоризмом Э. Ч. Толмена показывает, насколько могут два варианта Б. различаться между собой в деталях, одновременно сохраняя верность общему духу и идее направления, провозглашенного Уотсоном. Толмен отверг механистический мускульно-рефлекторный подход Уотсона и Халла. Для них научение заключалось в связывании определенных стимулов со специфическими моторными реакциями, что предполагало исключение возможности всякого обращения к цели или намерению, к-рое они считали мистическими и менталистскими понятиями. Толмен, однако, рассматривал поведение как неизбежно целенаправленное (животные всегда пребывают на пути движения в прямом или обратном направлении от некоторой цели), а научение как неизбежно когнитивное; его целью является не реагирование на стимулы, а получение информации о своем окружении.

Неформальный бихевиоризм. Развитие Б. продолжалось и после «золотого века» теории в 1930—40-х гг. Неохалловский Б. послевоенного времени (после Второй мировой войны) иногда называют необихевиоризмом, однако назв. «Н. б.» или «либерализованная теория S-R» более точно отражают его сущность. Характерный признак этого движения — снижение внимания к проблемам построения аксиоматической универсальной теории и готовность говорить о свойственных людям высших психич. процессах, пусть даже как промежуточных S-R переменных. Тем самым Ф. б. утрачивал свою прежнюю жесткость выражения и приобретал большую гибкость в обращении с такими важными человеческими феноменами, как речь и решение задач.

Неформальные бихевиористы рассматривали S-R пары в качестве центральных процессов головного мозга, к-рые, тем не менее, подчинялись обычным законам S-R научения, и поэтому могли быть включены в операциональные S-R теории научения без отказа от Б.

Неформальные бихевиористы смогли, таким образом, говорить о мышлении, памяти, решении проблем и речи в терминах S-R теории поведения, обращаясь с ними как со скрытыми компонентами приобретенных S-R связей. Это позволяло существенно расширить перечень форм поведения, рассматриваемого в терминах S-R. Примечательным продуктом этого направления стала теория социального научения — результат сочетания неохалловского Б. и психоан. с некоторыми из постулированных Фрейдом психич. механизмов, рассматриваемых в качестве скрытых, опосредующих поведение переменных.

Радикальный бихевиоризм. Наиболее последовательной формой Б. является Р. б. Б. Ф. Скиннера. Скиннер отверг методологический Б. для утверждения еще более радикального метафизического Б. Разговоры о разуме и психике являются не более чем культурными мифами, к-рые надлежит разоблачить и отбросить.

Существуют три объяснения обычных, повседневно употребляемых менталистских понятий. Во-первых, некоторые навязшие в зубах разговоры о психич. явлениях в действительности касаются обычных физ. процессов в теле, к-рым мы привыкли давать эти ярлыки. Не существует принципиального различия между таким внешним стимулом, как булавочный укол, и таким внутренним стимулом, как зубная боль, за исключением того, что доступом к последнему стимулирующему событию обладает лишь сам человек. Во-вторых, нек-рые психич. явления, в особенности чувства, являются всего лишь сопутствующими побочными продуктами влияний окружения и результирующего поведения, но не играют роли в детерминации поведения. Так, человек может «испытывать удовлетворение» вследствие похвалы своего начальника, однако то, что действительно контролирует поведение, есть сама похвала, т. е. разновидность подкрепления, а не сопутствующее ей чувство. В отличие от внутренних стимулов, которые могут осуществлять управление поведением, сопровождающие его чувства этого не делают и могут игнорироваться научной психологией, несмотря на всю свою феноменологическую привлекательность. Наконец, от многих менталистских терминов можно отказаться просто как от мифов, представляющих собой вербальные операнды, усваиваемые нами в условиях нашей специфической культуры и совершенно лишенные к.-л. объективных оснований.

По своей сущности, несмотря на различие в частностях и деталях, Р. б. наиболее близок из всех разновидностей необихевиоризма к классическому Б. Уотсона.

Бихевиоризм сегодня. Р. б. на сегодня остается единственной оказывающей серьезное влияние разновидностью Б. Другие его формы стали достоянием истории, и интеллектуальные потомки отцов-основателей уже не разделяют их теоретических воззрений.

Однако Б. как филос. и ист. течение остается объектом интереса со стороны психологов, философов и историков.

См. также Бихевиоризм: история, Логический позитивизм, Механистическая теория, Вопрос об отношении души и тела, Намеренное поведение, Телеологическая психология

Т. Г. Лихи