Сознание (consciousness)

Несмотря на то что С. — наиболее очевидный и хорошо знакомый каждому признак нашего существования, филос. и психол. рассуждения о С. весьма запутанны и противоречивы. Р. Б. Перри заметил: «Как может термин означать что-либо, если он используется для обозначения всего и вся, в т. ч. и собственного отрицания?» Большинство психологов рассматривают С. как сознавание чего-либо или текущее знание о чем-либо. К сожалению, термин «awareness» допускает столь же неоднозначное толкование, как и термин «consciousness», так как они употребляется практически в одних и тех же ситуациях. Так, напр., термином «awareness» может обозначаться перцептивное сознавание (perceptual awareness), интроспективное сознавание (introspective awareness), рефлексивное осознание (reflective awareness), подпороговое сознавание (subliminal awareness), сознавание себя (self-awareness), осознание сознавания (awareness of awareness) и т. д.

Сознание и бессознательное

Согласно Джону Локку, С. — это рефлексия, включенная в различные умственные акты, такие как восприятие, мышление, сомнение, верование, воление и т. д. С. представляет собой внутренний, незамутненный взор ума, от к-рого практически ничто не м. б. скрыто. Представления Локка о С. оказали настолько сильное влияние на психол. науку, что до появления фрейдовского психоан. понятие бессознательного мышления или восприятия считалось внутренне противоречивым. З. Фрейд показал, насколько сложными м. б. мыслительные процессы, протекающие без их осознания, и каким образом бессознательная сфера чел. может содержать в себе представления, желания и чувства, в к-рых он не отдает себе отчета.

Фрейд разглядел в содержимом бессознательного смысл и намерение. Такие внешне безобидные и непреднамеренные акты, как оговорки, забывчивость и потеря предметов (вследствие того, что они не были положены на обычное место), м. б. мотивированы на бессознательном уровне. А коль скоро это так, ранее принятое определение С. как преднамеренной и целенаправленной психич. активности оказывается в равной мере применимым и к бессознательному.

К. Юнг пошел еще дальше в сглаживании различия между С. и бессознательным. Бессознательное, по Юнгу, есть совершенный источник нашей общности и креативность. Коллективное бессознательное — это «образ мира, на формирование к-рого ушла вечность... [Оно] состоит из совокупности инстинктов и их коррелятов, архетипов. Подобно тому как каждый из нас обладает инстинктами, он тж обладает запасом архетипических образов».

Достижения когн. психол. говорят о том, что сложная психич. деятельность, в т. ч. наша способность приобретать, хранить и извлекать информ. из памяти, в основном реализуется посредством бессознательных и недоступных для самонаблюдения операций.

Исслед. «слепого зрения» и «несознаваемой памяти» (memory without awareness) тж свидетельствуют о наличии противоречий в разграничении С. и бессознательного. Слепое зрение — это способность нек-рых людей с поврежденной зрительной корой мозга распознавать и реагировать на зрительные стимулы, не сознавая их. Вейскранц провел серию тестов с испытуемым, у к-рого была удалена правая область зрительной коры. Как и следовало ожидать, испытуемый сообщал о том, что он ничего не видит, когда стимулы предъявлялись в левой части его зрительного поля. Однако когда его попросили угадать вид стимула (X или О), этот испытуемый дал правильные ответы в 27 попытках из 30, — свидетельство того, что он все же воспринимал стимулы на каком-то уровне.

Следовательно, умственные процессы, такие как восприятие, представление, намерение, вспоминание и т. п., можно обнаружить и на бессознательном уровне, где они недоступны для интроспекции, а граница между С. и бессознательным не столь резка, как некогда считалось. Как только исследователи осознали эти факты, обсуждение феномена С. превратилось в достаточно сложное занятие. Простота основанного на здравом смысле понимания С. как текущего знания, или сознавания (awareness), оказалась обманчивой и пустой. Если можно обоснованно указать как на сознаваемое, так и на неосознаваемое знание (awareness), полезность понятия «awareness» как дескриптора С. (consciousness) становится проблематичной. С. как одно только интроспективное сознавание (или самоотчет) становится простым качеством, накладываемым на определенные содержания опыта. В действительности это качество может оказаться всего лишь определенными корковыми процессами, так как их нарушение приводит к утрате интроспективного сознавания (awareness). Тем не менее обычно признается, что С. как определяющая характеристика психич. явлений включает нечто большее, нежели просто интроспективное сознавание.

Множество оттенков сознания

Отношение бытия к С. во все времена интересовало философов. На уровне здравого смысла обычно принимается на веру, что каждый чел. наделен телом и разумом и что они взаимодействуют, образуя действующего субъекта. Пытаясь дать ясный анализ (раз)ума, тела и их взаимодействия, философы пришли к многообразию т. зр., к-рые открывают нам разнообразные перспективы видения С. в ученых рассуждениях. Все эти филос. спекуляции распадаются на две широкие категории: а) признающие реальность как разума, так и тела; б) отрицающие реальность одного из них в угоду др. Дуалистические теории строятся на свойственном здравому смыслу представлении, что (раз)ум и тело — это две разные, независимые и взаимодействующие, вещи. Напр., согласно Декарту, сознание есть квинтэссенция ума, а ум отличен от тела. В соответствии с его представлениями существуют две в корне различные субстанции — материальный мир, имеющий протяженность, и мышление, не имеющее протяженности. Последнее в принципе несводимо к первому.

Главная проблема такого дуализма — это проблема взаимодействия. Каким образом непротяженное мышление взаимодействует с протяженным телом? Любой из вариантов причинного взаимодействия между ними, предлагаемых в большинстве дуалистических теорий, противоречит физ. теории, утверждающей, что вселенная яв-ся закрытой системой и что каждое физ. событие связано с предшествовавшим ему физ. событием. Подобное допущение исключает всякую возможность того, что психич. акт может вызвать физ. явление, если, конечно, сам этот психич. не оказывается в нек-ром смысле физ. Теории параллелизма пытаются обойти эту проблему посредством допущения, что физ. и психич. процессы протекают параллельно, не оказывая друг на друга никакого влияния.

Монистические теории, напротив, постулируют только один вид субстанции: разум или материю. Субъективный идеализм Дж. Беркли упраздняет материю в пользу разума, материализм отрицает разум в угоду материи.

Материалистическое отрицание разума—сознания принимает неск. форм. Среди них можно назв.: а) категорическое отрицание всего психич., включая С., к-рое не обнаруживает себя в объективном поведении или действии; б) признание психич. явлений, но отрицание того, что они обладают причинной силой, поскольку яв-ся всего лишь побочными продуктами физ. процессов мозга; в) отождествление психич. явлений с состояниями (или режимами работы) головного мозга.

Дж. Б. Уотсон заявлял, что такой вещи, как С., просто не существует. Отзвуки подобной радикальной т. зр. в наше время можно найти в утверждениях о бесплодности С. как психол. понятия. Станович пишет: «Любой вопрос психологии, хоть как-то затрагивавший понятие "С.", сразу же становился весьма запутанным; в то же время любое продвижение в теории психологии, к-рого удавалось достичь, оказывалось совершенно не связанным с к.-л. понятием "С."». Б. Ф. Скиннер и его последователи полагают, что С. — это эпифеномен мозговой деятельности и потому не обладает причинной силой. Следовательно, С. не может играть объяснительную роль в понимании поведения. Материалистическая теория центральных состояний (central-state materialism) отождествляет С. с чисто физ. процессами головного мозга. Отдельные теоретики, — напр., Фейгл, — доказывают, что С. м. б. отождествлено с определенными референтами нейрофизиологических понятий.

Материализм нового времени, в отличие от бихевиоризма, допускает возможность «внутреннего» опыта и его влияния на тело, однако не видит в сознательном опыте ничего такого, что было бы нельзя объяснить с чисто физ. позиций. Согласно Д. М. Армстронгу, опыт С. (the experience of consciousness) — это всего лишь одна часть мозга, сканирующая др. его часть. Он пишет: «При восприятии мозг сканирует окружающую среду. При осознании (in awareness) восприятия др. процесс в мозге сканирует это сканирование». Внутреннее чувство, к-рое дает нам интроспективное сознавание, — это просто др. мозговой процесс. Т. о., согласно этой т. зр., нет оснований предполагать существование к.-л. процесса, к-рый может функционировать независимо от мозга.

Существует неск. широко известных возражений против вышеупомянутых теорий, описывающих С. исключительно в терминах поведения, нейронной активности или обработки информ. Невозможно отрицать С. как факт непосредственного опыта. Феноменологический опыт боли, напр., качественно отличается от нейронной активности головного мозга. Болевой опыт однороден и непрерывен, тогда как сопутствующие боли нейронные разряды представляют собой разнородные, прерывистые и пространственно разнесенные события. Др. словами, в отличие от чувственного опыта, мозговая активность характеризуется «зернистостью». Более того, известно, что наши психич. состояния могут оказывать глубокое воздействие на состояние нашего тела. Многократно описаны ощутимые эффекты плацебо, а психосоматические заболевания уже никому не кажутся чем-то невероятным.

Феноменологи, такие как Гуссерль, выдвигают весомые аргументы в пользу С. как неотъемлемой стороны нашего опыта, не поддерживая при этом дуалистический интеракционизм. Подобно Декарту, Гуссерль верил в саморазоблачающий характер С.: нельзя отрицать его существование, не вступая при этом в противоречия, а жизнь без С. невозможно даже вообразить. Он рассматривает С. скорее как функцию, нежели как сущность. Как и Брентано до него, Гуссерль уделял особое внимание интенциональной природе С. Внешний объект, содержание С. и наше сознавание (awareness) его непосредственно связываются интенциональностью С. Наше знание о мире формируется не в рез-те получаемых нами впечатлений, а яв-ся следствием логического процесса интенции. Разделяемые нами представления о мире возникают не на основе ощущений и восприятий, к-рые обособлены и индивидуальны и, как следствие, не могут раскрыть чел. универсальный и единый характер своих объектов, а благодаря «конститутивной функции» С., к-рое интуитивно «схватывает» их сущность. Конститутивная функция С. заключается в интуитивном постижении сущности объектов, с тем чтобы мы могли понять их значение и значимость для нас. Единый характер, к-рый объекты имеют как феномены нашего опыта, можно понять только через их сущности, а не через совокупность их непостоянных качеств.

На центральное место С. в челов. состоянии указывал тж и Сартр в своей экзистенциальной философии. Согласно Сартру, С. интенционально по своей природе и всегда на что-то направлено. С. не яв-ся вместилищем для чего-либо или сценой для представления вещей. Осн. его свойство — раскрытие вещи, на к-рую оно направлено. Уникальность С. заключается в том, что оно раскрывается само по мере раскрытия объекта. Т. о., и для Гуссерля, и для Сартра С. — это принцип субъективности, к-рый объясняет очевидное единство и значение феноменов нашего опыта.

Сознание и мозг

А. Р. Лурия, следуя Л. С. Выготскому, полагал, что С. — это сложная структурная система, имеющая смысловую функцию. Он отвергал дуалистическое постулирование принципиального отличия сознания—разума от материальных объектов. В то же время он полагал, что попытки отыскать механизмы С. внутри мозга тж не ведут к успеху. Согласно А. Р. Лурии, С. — это способность «оценивать сенсорную информ., реагировать на нее критичными размышлениями и действиями и сохранять следы событий в памяти, чтобы прошлые отпечатки или действия могли быть использованы в будущем». Эта способность не яв-ся функцией какой-то одной части мозга. Скорее, «ее нужно искать в совместной деятельности отдельных систем мозга, каждая из к-рых вносит свой особый вклад в работу всей функциональной системы в целом». Среди систем мозга, участвующих в сознательной психич. деятельности, можно назв.: а) ретикулярную формацию ствола мозга, контролирующую уровни бодрствования; б) вторичные зоны задних (афферентных) областей коры полушарий, обеспечивающие регистрацию и хранение поступающей сенсорной информ.; с) наиболее важные медиальные зоны лобных долей, участвующие в формировании побуждений и программ действия, а тж играющие осн. роль в сознательной регуляции целенаправленного поведения.

Дж. Серль доказывает, что ментальные состояния вполне реальны и обладают собственными свойствами. В то же время они не отделены от мозга и имеют биолог. основу. Серль полагает, что психич. явления «порождаются деятельностью мозга и реализуются в его структурах. С этой т. зр., С. и интенциональность яв-ся такой же частью биологии чел., как пищеварение или кровообращение. Нельзя не признать, что в мире существуют столь сложные системы, как мозг с его субъективными ментальными состояниями, и наличие ментальных свойств у таких систем — реально существующий физ. факт».

Сперри рассматривает С. как первичный источник причинного воздействия. С. обладает автономией по собственному праву и не сводимо к электрохимическим процессам. С. — «интегральный рабочий компонент» мозга. Сперри рассматривает его как динамическое, эмерджентное свойство, появляющееся из высшего уровня функциональной орг-ции коры головного мозга. Как эмерджентное свойство, С. проявляется в чувстве, определяемом нейронными инфраструктурами мозга на высших уровнях его иерархической орг-ции. Однако в то же самое время С. не только обнаруживает характеристики, к-рые невозможно отнести ни к одной из составляющих мозг систем, но еще и осуществляет регулирующее воздействие на мозговые процессы. Т. о., психич. явления — это «скорее причины, нежели корреляты» событий в НС. «Физиол. мозга обусловливает ментальные эффекты, а ментальные феномены, в свою очередь, оказывают причинное влияние на нейрофизиологию». Будучи эмерджентными свойствами деятельности коры головного мозга, сознательные феномены могут функционально взаимодействовать на своем уровне и в то же время осуществлять нисходящий контроль над составляющими их нервными процессами. Т. о., согласно Сперри, сознательные состояния скорее «приходят вслед за» («supervene») физиолог. процессами, чем «вмешиваются в» («intervene») в них.

Попытки наделить сознательные явления реальностью и причинной силой и при этом рассматривать их как проявления активности мозга, подвергаются критике. Мн. ученые полагают, что они осн. на ложных аналогиях. Трудно представить себе, каким образом сложная орг-ция нервных процессов порождает сознательные явления, к-рые, как предполагается, качественно отличны от физ. явлений.

Поппер и Экклс отказались от представления о С. как функции сложной нейронной орг-ции. Они сочли, что единство сознательного опыта трудно объяснить, исходя из разнородных, прерывистых и пространственно разнесенных разрядов нейронов. Аналогично этому, самосознание и волевые акты требуют для своего объяснения силы, независимой от мозговых процессов. Такие явления, как «ожидание» (antedating), в к-рых сознательный опыт не следует непосредственно за стимуляцией, а относится назад во времени, не согласуются с гипотезой нервно-психич. тождественности. Мы не знаем, какие точно физиолог. процессы участвуют в формировании перцептивного опыта. Экклс указывал, что отрицательный поверхностный потенциал коры головного мозга, регистрирующийся перед простыми произвольными движениями (т. н. потенциал готовности), развивается в течение достаточно длительного времени и распространяется по всей коре. Согласно Экклсу, это явление доказывает, что сознательная психич. деятельность влияет на специализированные модули в коре головного мозга, к-рые избирательно реагируют на определенный уровень активности, порождая сознательно направляемые действия.

Сознание и психология

Когда психология оформилась как отдельная дисциплина (чуть более века назад), ее определяли как пауку о С. У. Джемс, напр., рассматривал психологию как «описание и объяснение состояний С. как такового». Книга У. Джемса «Принципы психологии» (The principles of psychology) оказала очень глубокое влияние на последующее развитие западной психол. науки. Среди множества различных психол. теорий Джеймса, включенных в «Принципы...», наибольший вес имеет его концепция потока С. Утверждая, что С. — это «прежде всего конкретный факт» внутреннего опыта чел., он характеризует его как сугубо личную, избирательную, изменяющуюся и тем не менее практически непрерывную активность. Функция С. состоит в том, чтобы выбрать, какой из объектов принять, а какой — отвергнуть.

Меняющийся и в то же время непрерывный характер С. заключается отнюдь не в связывании дискретных психол. событий.

Психич. жизнь чел. — это не «цепь» или «состав» сцепленных между собой кусочков С. Мы переживаем С. как нечто непрерывное, поскольку оно «течет» как река или поток. Именно поэтому Джемс и наз. его «потоком мышления, С. или субъективной жизни». Использованная им метафора отражает два аспекта непрерывности С. Во-первых, в каждый отдельно взятый промежуток времени существующее на данный момент С. соотносится с предшествовавшим ему, и оба они идентифицируются как принадлежащие одному и тому же Я. Во-вторых, при возникновении качественных изменений С., они никогда не бывают абсолютно оторваны друг от друга, поскольку ни одно психол. явление не может совершиться в абсолютной пустоте, без какой бы то ни было связи с предшествующими событиями.

В рамках данной статьи мы остановимся на трех осн. этапах эволюции представлений У. Джемса о С. Описанная выше и содержащаяся в «Принципах...» концепция С. в общих чертах принята специалистами в области когн. психол., к-рые исследуют, гл. обр., способы обработки поступающей к чел. информ. В своей книге «Многообразие религиозного опыта» (The varieties of religious experience) Джемс расширил понятие С. и включил в него нерациональные формы психич. деятельности. Он писал: «Наше нормальное бодрствующее С., к-рое мы наз. рациональным, — всего лишь один особый тип психич. активности, тогда как все остальное, отделенное от него тончайшей завесой, — это скрытые и абсолютно иные формы С.». Тем не менее в его «Очерках радикального эмпиризма» (Essays in radical empiricism) мы находим следующие слова: «В течение предшествовавших двадцати лет я сомневался, что "С." есть нечто реально существующее; в течение семи или восьми последних лет я наводил своих студентов на мысль о том, что оно не существует, и помогал им найти практ. эквивалент С. в реальностях жизненного опыта. Мне кажется, что сейчас настало время для того, чтобы целиком и полностью отказаться от этого понятия».

В «Многообразии...» и «Очерках...» Джемс выражал свое отрицательное отношение к интеллектуализму и ограждал опыт от трансэмпирических факторов, вне зависимости от того, материя это или душа. Отказ Джемса от понятия С. методологически сродни отказу Дж. Беркли от понятия материи. Отрицая дуализм с его интеракционистским образом мышления, Джемс локализует разум и материю, познающего и познаваемое, в опыте «как-он-естъ» (experience-as-such). Однако что представляет из себя подобный опыт, остается столь же неуловимым для понимания, как и взаимодействие разума и материи в дуалистических постулатах.

Если во взглядах Джемса и обнаруживается нек-рая непоследовательность, она связана с двумя различными смыслами, в к-рых он употреблял термин «С.». С., описываемое в «Принципах...», — это феноменальное сознавание (phenomenal awareness). В «Многообразии...» это уже «сознание-как-таковое» (consciousness-as-such). Феноменальные и трансцендентальные коннотации С. и в наши дни продолжают окрашивать большую часть споров вокруг этого понятия. Нек-рые ученые рассматривают С. как нечто самостоятельное, автономное и не сводимое к др. явлениям. Согласно принципу субъективности, реальность С. дана интуитивно. Бестелесный ум по Декарту, ноуменальное «я» по Канту, чистая память (pure memory) по Бергсону, трансцендентальное эго по Гуссерлю и небытие по Сартру, по-видимому, предполагают существование «сознания-как-такового» (consciousness-as-such). Используя терминологию квантовой физики, можно сказать, что «сознание-как-таковое» означает нелокальный аспект реальности и субъективность в нашем бытии. В наше время подобные представления о С. приняты трансперсональной школой психологии. Если согласиться с реальностью ?-феномена, следует принять во внимание и нелокальные аспекты С.

Как бы то ни было, большинство психологов сужают границы С. до его ограниченного смысла феноменального сознавания. При таком понимании сознание четко локализовано и поддается описанию на языке пространственно-временных формулировок. Весьма вероятно, что мозг играет достаточно важную роль в нашем осознании мира. Следовательно, различные психич. явления могут находиться в определенном соотношении с различными процессами в мозге и НС, и их можно исследовать с т. зр. нейрофизиологии. Из этого, однако, не следует, что все психич. явления в итоге сводятся к состояниям мозга или что С. не существует помимо этих состояний. Нек-рые индийские филос. течения, особенно школа Санкхья (Sankhya), полагают, что разум по существу материален, тогда как «сознание-как-таковое» нематериально. У Бергсона тж есть интересные соображения в отношении перехода от нематериальной чистой памяти к материальным перцепциям, т. е. от «сознания-как-такового» к сознательным феноменам.

В настоящее время достаточно большое количество научных работ посвящено медитации. Однако во мн. случаях содержащиеся в них концепции запутанны и проводят слишком широкие обобщения, а сами работы методологически слабы. Возможно, ключ к более полному пониманию С. будет найден в будущем, в ходе исслед. внимания.

См. также Амнезия, Безобразное мышление, Интроспекция, Вопрос об отношении души и тела, Исследование расщепленного мозга, Структурализм, Бессознательные умозаключения

К. Р. Рао