ГАРМОНИЯ СФЕР

ГАРМОНИЯ СФЕР
        музыка сфер, антич. учение о муз. звучании планет (в том числе Солнца и Луны и планетных «сфер») в рамках геоцентрических представлений Евдокса, Птолемея и др. (астрономия до Евдок-са не знала сфер, Платон говорит о «кругах», Аристотель просто о звучании «светил») и — шире — о музы-кально-математич. устройстве космоса, характерное для пифагорейской и платонич. традиции. В лат., в том числе ср.-век., текстах употребляется также термин harmo-nia (musica) caeli (mundi) —«гармония (музыка) неба (или мира)».
        В др.-греч. философию учение о Г. с. было введено Пифагором, но впервые засвидетельствовано для «пифагорейцев» (5в. до н. э.) Аристотелем в 9-й гл. II кн. трактата «О небе» (290 Ь 12 слл.), где оно подвергнуто сокрушит. критике, косвенно направленной против Платона (ср. также Метафизика 982 Ь 32: пифаго-рейцы считали всю Вселенную «гармонией и числом»). В изложении Аристотеля «скорости (светил), измеренные по расстояниям, относятся между собой так же. как тоны консонирующих интервалов», и поэтому «звучание, издаваемое светилами при движении по кругу, образует гармонию» (т. е. звукоряд в одну октаву: в пифагорейском употреблении сам термин означал октаву). Согласно Александру Афродисийскому, высота тона пропорциональна скорости светила; по Цицерону (De re publica 6, 18), самый высокий тон астральной гаммы принадлежит сфере неподвижных звёзд, самый низкий — Луне. Адаптация Г. с. в эсхатология, мифе об Эре в 10-й кн. «Государства» Платона (617 b, ср. также 530 d и Кратил 405с) предопределила долгую жизнь идеи Г. с. и её необычайный успех на исходе античности и в ср. века.
        Согласно гипотезе Д. Бернета — В. Кранца, в древнейшем варианте (у самого Пифагора) речь шла только о трёх сферах — звёзд (включая планеты), Луны и Солнца, соотносившихся с тремя интервалами: квартой (3:4), квинтой (2:3) и октавой (1:2), тем самым вся муз.математич. сущность космоса сполна выражалась тетрактидой. В древнем пифагореизме Г. с. служила «доказательством» сокровенной числовой природы мира и имела глубокий этич., эстетич. и эсхатологич. смысл, поскольку «душа» тоже мыслилась как «гармония», изоморфная гармонии космоса, земная лира была точным «отображением» небесной, игра на ней — приобщением к гармонии Вселенной и приготовлением к возвращению на астральную прародину; музыка производила в душе катарсис и являлась медициной духа (согласно пифагорейскому преданию, непосредственно слышать Г. с. мог только Пифагор, остальные не различают её «за неимением контрастирующей с пей тишины»).
        Г.с. входила в более широкий круг концепций «кос-мич. музыки», не обязательно связанной с астрономией. От Г. с. в собств. смысле следует отличать корреляцию четырёх тонов тетрахорда (четырёхструнной лиры) и четырёх элементов (Боэций, О музыке 1, 20) или «пифагорейскую» теорию музыки времён года в изложении Аристида Квинтилиана (III 19р. 119, 15 W.—I.): весна образует кварту по отношению к осени, квинту по отношению к зиме, октаву по отношению к лету и т. д. Сходные концепции засвидетельствованы для др.-вост. традиций, в частности «халдейской» (Plut., De an. procr. 31), египетской (Diod. I, 16, 1) и особенно китайской (ср., напр., соответствие пяти нот кит. гаммы «пяти элементам» и временам года).
        Благодаря оживлению идеи Г. с. в неопифагореизме и неоплатонизме и гл. обр. через посредство Августина, Макробия и Боэция пифагорейско-платоновс-кое космологич. понимание музыки подчинило себе всю ср.-век. и зап.-европ. муз. эстетику. Параллельно — благодаря включению Г. с. в систему Птолемея — идея музыки сфер продолжала жить в астрономии и астрологич. традиции вплоть до нового времени («Гармония мира» Кеплера, 1619, и др.). Представления о Г. с. имели успех у поэтов всех веков — от Скифина Теосского до Шекспира («Венецианский купец» V, 1), Гёте (Пролог к «Фаусту»), романтиков и «звёздного хора» А. А. Блока.
        G r a n e t M., La pensee chinoise, P., 1934, p. 209 sq.; T a-tarkiewicz Wl., History of aesthetics, v. 1—2, The Hague — P.— Warsz., 1970; G u t h r i e W. K. C., A history of Greek philosophy, v. l, Camb., 1971; BurkertW., Lore and science in ancient Pythagoreanism, Camb. (Mass.), 1972, p. 350 sq.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

ГАРМОНИЯ СФЕР
    ГАРМОНИЯ СФЕР, музыка сфер—античное учение о музыкальном звучании планет (в т. ч. Солнца и Луны и планетных “сфер”) в рамках геоцентрических представлений Евдокса, Птолемея и др. (астрономия до Евдокса не знала сфер, Платон говорит о “кругах”, Аристотель—просто о звучании “светил”) и — шире — о музыкально-математическом устройстве космоса, характерное для пифагорейской и платонической традиции. В латинских, в т. ч. средневековых, текстах употребляется также термин harmonia (musica) caeli (mundi) — “гармония (музыка) неба (или мира)”.
    В древнегреческую философию учение о гармонии сфер было введено Пифагором, но впервые засвидетельствовано для “пифагорейцев” (5 в. до н. э.) Аристотелем (“О небе” II 9, 290 b 12 слл.), где оно подвергнуто критике, косвенно направленной против Платона (ср. также “Метафизика” 982 b 32: пифагорейцы считали всю Вселенную “гармонией и числом”). В изложении Аристотеля “скорости (светил), измеренные по расстояниям, относятся между собой так же, как тоны консонирующих интервалов”, и поэтому “звучание, издаваемое светилами при движении по кругу, образует гармонию” (т. e. звукоряд в одну октаву: в пифагорейском употреблении сам термин ??????? означал октаву). Согласно Александру Афродисийскому, высота тона пропорциональна скорости светила; по Цицерону (De ге publica 6, 18), самый высокий тон астральной гаммы принадлежит сфере неподвижных звезд, самый низкий— Луне. Адаптация гармонии сфер в эсхатологическом мифе об Эре в 10-й книге “Государства” Платона (617 b, ср. также 530 d и “Кратил” 405с) предопределила долгую жизнь идеи гармонии сфер и ее необычайный успех на исходе античности и в Средние века.
    Согласно гипотезе Д. Бернета — В. Кранца, в древнейшем варианте (у самого Пифагора) речь шла только о трех сферах—звезд (включая планеты), Луны и Солнца, соотносившихся с тремя интервалами: квартой (3: 4), квинтой (2: 3) и октавой (1: 2), тем самым вся музыкально-матема
    тическая сущность космоса сполна выражалась тетрактидой. В древнем пифагореизме гармония сфер служила “доказательством” сокровенной числовой природы мира и имела глубокий этический, эстетический и эсхатологический смысл, поскольку “душа” тоже мыслилась как “гармония”, изоморфная гармонии космоса, земная лира была точным “отображением” небесной, игра на ней — приобщением к гармонии Вселенной и приготовлением к возвращению на астральную прародину; музыка производила в душе катарсис и являлась медициной духа (согласно пифагорейскому преданию, непосредственно слышать гармонию сфер мог только Пифагор, остальные не различают ее “за неимением контрастирующей с ней тишины”).
    Гармония сфер входила в более широкий круг концепций “космической музыки”, не обязательно связанной с астрономией. От нее следует отличать корреляцию четырех тонов тетрахорда (четырехструнной лиры) и четырех элементов (Боэций, “О музыке” 1, 20) или “пифагорейскую” теорию музыки времен года в изложении Аристида Квинтилиана (III 19 р. 119, 15 W.-L): весна образует кварту по отношению к осени, квинту по отношению к зиме, октаву по отношению к лету и т. д. Сходные концепции засвидетельствованы для древневосточных традиций, в частности “халдейской” (Plut., De an. procr. 31), египетской (Diod. 1. 16, l) и особенно китайской (ср., напр., соответствие пяти нот китайской гаммы “пяти элементам” и временам года). Благодаря оживлению идеи гармонии сфер в неопифагореизме и неоплатонизме и гл. о. через посредство Августина, Макробия и Боэция пифагорейско-платоновское космологическое понимание музыки подчинило себе всю средневековую и западноевропейскую музыкальную эстетику. Параллельно—благодаря включению гармонии сфер в систему Птолемея — идея музыки сфер продолжала жить в астрономии и астрологической традиции вплоть до Нового времени (“Гармония мира” Кеплера, 1619, и др.). Представление о гармонии сфер имели успех у поэтов всех веков—от Скифина Теосского до Шекспира (“Венецианский купец” V, 1), Гёте (Пролог к “Фаусту”), романтиков и “звездного хора” А. А. Блока.
    Лит.: Gramt M. La pensee chinoise. P., 1934, p. 209 sq.; Tatarkiewicz W. History of aesthetics, v. 1—2. The Hague—P.—Warsz., 1970; Guthrie W. К. С. A history of Greek philosophy, v. l. Cambr., 1971; Burkert W. Lore and science in ancient Pythagoreanism. Cambr. (Mass.), 1972, p. 350 sq.
    А. В. Лебедев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.