Георгий Почепцов. Георгий Почепцов. Новое концептуальное поле битвы

Ранее в основе информационной войны стояло сообщение, ныне же базой становится интерпретация. Именно на интерпретациях, а не на фактах, например, основывается методология работы спин-доктора, поскольку факты изменить нельзя, событие уже произошло. Спин-доктор разворачивает событие или его контекст так, чтобы уменьшить негативные последствия. Профессия спин-доктора стала базовой, например, в Великобритании.

То есть информационная цивилизация с ее избытком информации переводит наше внимание с информации на интерпретацию. Интерпретационные процессы как более сложные становятся важнее просто информационных. Ранее мы видели в мире то, о чем нам рассказывали. Теперь мы понимаем то, что нам интерпретируют. Сложный мир требует толкований.

Холодная война во многом базировалась именно на фактах, поскольку советская цензура не пускала к циркуляции некоторые факты. И их пытались запустить с помощью зарубежных радиоголосов. Тогда на глушение этих голосов тратились соответствующие ресурсы. То есть, это тоже было вариантом физической атаки на информационное пространство. Кстати, как и вообще цензура, которая физически останавливает возможное тиражирование текста.

Сегодня удержать факты под контролем труднее. Интернет и другие варианты множественности генераторов информации делают это слишком затратным делом. Поэтому акцент борьбы переносится на интерпретации. Интернет еще пытаются удержать в нужном русле с помощью «троллей», но это во многом игра «постфактум», ибо событие все равно в виде своего информационного аналога попадает в информационное поле. Правда, у нас иногда возникают варианты, когда интернет-информацию снимают с сайтов за деньги (см. здесь и здесь). Таким образом пытаются остановить распространение негативной новости.

Одновременно «спонсоры» положительных сообщений делают все, чтобы их новость получила чрезвычайного огласку, охватив наибольшее количество людей. Это может быть как «наш» традиционный метод (который еще можно назвать авторитарным), однако его используют и на Западе, или западный метод (коммерческий), который также используется и у нас.

Можем вспомнить как пример известную и у нас серию видео для детей до трех лет Baby Einstein. Несмотря на то, что американские педиатры не рекомендуют вообще смотреть телевизор детям до двух лет, каждый третий американская ребенок хоть раз смотрел такое DVD. Исследования психологов показывают обратные процессы, наоборот, ребенок, изучает слова с помощью этой методики, знает на 10% меньше слов, чем ребенок вне ее (см. здесь, здесь, здесь, здесь, здесь и здесь).

Проект Baby Einstein был (и продолжает быть) настолько успешным, что в 2001 г. эту компанию просто купила структура Уолта Диснея. Но психологи отрицают ее результативность. Одна из причин заключается в том, что ребенку нужен человек для обучения, а так его мозг просто развлекается. Телевизор не дает того взаимодействия с ребенком, которое дает живой человек. К тому же, не оправдывается реклама, что эти DVD порождают гениев, и поэтому компания начала возвращать деньги по требованию покупателей. То есть одна рекламная кампания подняла DVD на вершину, а другая — сбросила ее оттуда.

Война в Ираке и Афганистане постепенно перешла в фазу, знакомую всем из прошлого. Это война идей. Примерами ее были религиозные и идеологические войны, которые достаточно долго держали мир в напряжении. Казалось, что холодная война завершила этот тип противостояния, но он вспыхнул снова. И это опять столкновения двух проектов. Если до этого конфликт был между «красным» и западным (либеральным) проектами, то теперь конфликт идет между западным и мусульманским проектами. Интересно, что новые исследования психологов показывают: в основе конфликтов лежит не рациональность, разум, а эмоции (см. здесь и здесь).

В политике весит прежде всего эмоциональное, писал Дрю Уестен (Westen D. The political brain. The role of emotion in deciding the fate of nation. — New York, 2007). Джонатан Хейдт подчеркивает, что нравственность хотя и является социальным конструктом, построена на базе пяти основных человеческих чувств. То есть она имеет под собой физиологический базис.

Михаил Хазин говорит о наднациональном проекте как о базе для определения системы ценностей любого человека, независимо от того, где он живет (см. здесь, здесь и здесь). В одном из своих интервью Сергей Переслегин перечисляет современные глобальные империи: Католическая (Европа), Протестантская (США), Православная (Россия). Как видим, идея наднационального проекта является достаточно активной.

В развитии глобальных проектов Хазин видит переход от сетевого состояния к иерархическому, когда он становится основным для соответствующей страны и начинается управление им из единого центра. И христианство, и красный проект прошли именно такие этапы. Последним этапом является имперский, после чего идет ее разрушение.

Объяснением «гибели» имперской стадии, за Хазиным, следующее:

Имперская бюрократия не успевает за мировыми процессами,
Имперское сознание действует не мягкими, а жесткими методами, что сужает ее поддержку,
Существенно уменьшается адаптивность проектных ценностей, которые начинают проигрывать проектам-конкурентам, а изменить правила игры правящие элиты не могут.

Т.е. ослабление проекта ведет к прониканию других идей. В истории зафиксировано много таких случаев. Например, в Риме в период, когда он шел к разрушению системы, в моду входят варвары (Анжель Ж.-М. Римская империя. — М., 2004). То есть другая ценностная модель начинает захватывать виртуальное пространство перед тем, как это увлечение пойдет в физическом пространстве. Ту же ситуацию мы видели в конце распада СССР, когда «советское» перестало быть модным в отличие от западного. То есть советское виртуальное пространство элиты уже перестало быть советским.

И еще один цивилизационный «дубль» можно заметить в этих переходах. Как писал Григорий Померанц, когда рушатся империи, потом все равно могут сохраняться имперско-конфессиональные структуры. После Римской империи продолжила свое существование римско-католическая церковь. Подобно этому в постсоветской действительности мы сохраняем сегмент сознания, который можно четко определить как советский.

Померанц добавляет еще и наблюдение касательно введения общей коммуникации на имперской территории. Византия не смогла распространить свой язык как это сделал Рим, оставив латынь, которая начала объединять страны. Померанц дает такое определение субглобальной цивилизации: «Это единое пространство информации, которое хранится и без наличия империи».

Существует инструментарий отвлечения внимания массового сознания от его проблем в сторону проблем другого уровня важности. Например, Дайсон считает, что инфекционные заболевания, образование, медицина и многое другое важнее проблемы всемирного потепления, на которые тратятся большие средства. То есть мы видим несоответствие между интересами гражданина и государства.

Шмелев увидел объяснения активного порождения депутатских инициатив в Госдуме в том, что обсуждение таких проблем (геи, недвижимость за рубежом, усыновления, курение и т.п.), особенно потому, что оно постоянно меняется, ведет к соответствующему отвлечению от других проблем. И это касается именно того сегмента граждан, которые следят за новостями.

То есть, возможно, власть уже нашла соответствующий алгоритм порождения необходимой информации, которая служит отвлечению внимания, а не привлечению ее. В результате не происходит переход к властным сообщениям, а просто внимание уходит от сообщений оппозиционных. Это все касается России, но мы видим соответствующую странное построение и украинских теленовостей, где первыми всегда стоят автомобильные аварии и похожие анормальные явления.

Подобный в плане принципиального подхода алгоритм, например, начали применять американские военные в борьбе с повстанцами. Они поняли, что более эффективный результат дает убийство лидеров среднего, а не высшего звена, ибо смерть высших руководителей не разрушает структуры, ведь на их место тут же приходят новые, которые их заменяют.

Телевизионные новости используют алгоритм создания мозаичного контента. Большое количество новостей не дает возможности адекватно их понять, потому что они подаются вне контекста, что не дает возможности выстраивать причинно-следственные связи. Это все второстепенные новости, которые, впрочем, создают впечатление постоянного проигрыша. Это касается как страны, так и отдельного человека. И выстраивается матрица проигрыша, а не выигрыша.

Модель мозаичной передачи знаний была хорошо раскрыта достаточно давно Абраамом Молем (Моль А. Социодинамика культуры. — М., 1973. — С. 45). Он называет эту структуру мозаичной, поскольку она является случайной, построенной из фрагментов, которые не создают конструкции, где нет точек отсчета или общих понятий.

Сегодня активно разрушается христианская ценностная модель, с которой человечество прожило две тысячи лет. Но в этом случае за разрушением пока не просматривается новая модель, которая могла бы прийти на смену. Поэтому такой процесс несет существенные негативные последствия. Модель поколения-2020, активно сегодня изучают американские исследователи, поскольку эта молодежь, как прогнозируется, придет к власти после 2020 г., не является принципиально отличной (Zogby J. The way we'll be. The Zogby report on the transformation of the American dream. — New York, 2008; Luntz FI What Americans really want ... really. The truth about our hopes, dreams, and fears. — New York, 2009). Это скорее смещение некоторых акцентов, а не изменение самой ценностной модели. Хотя молодежь уже не готова ожидать результатов в будущем, они хотят получить все и сейчас.

В целом концептуальное поле боя активно изучают военные (Influence warfare. How terrorists and governments fight to shape perceptions in a war of ideas. Ed. By JJF Forest. — Westport, 2009; Ideas as weapons. Influence and perception in modern warfare. Ed. by GJ David Jr., TR McKeldin III. — Washington, 2009). Они вышли на потребность в адаптации для своих проблем более общей теории, которая называется «теория влияния». Отсюда также следует, что длинная война всегда несет в себе конфликт ценностный.

Ценностный конфликт может реализовываться и на уровне материальных объектов. Иран, например, конфискует не только статуи Будды, но и куклу Барби и персонажей мультфильма «Симпсоны» (см. здесь, здесь, здесь, здесь и здесь). В свое время об этом писал Василий Ключевский, изучая иностранные влияния в истории России. Тогда он подчеркивал, что мы не замечаем того, как игрушка несет в себе и образ мышления того, кто ее создал. Барби в Иране начали изымать уже в 2002 году, в то время как Супермен или Бэтмен не попали под запрет, поскольку они защищают обездоленных.

Концептуальное поле боя имеет характеристику базового, поскольку от этой основы зависит функционирование структуры, которая надстраивается. Именно так трактовал структурную информацию Джон Аркилла. Изменение этой структурной информации приводит к изменению структуры. Когда цветная или бархатная революция осуществляет делегитимизацию власти, то она как раз изменяет ее концептуальный базис.