Гоулдман Дэниел. Деструктивные эмоции. Как с ними справиться? Научный диалог с Далай-Ламой.

оказалось состояние открытости: «Когда я вошел в состояние открытости, взрывной звук показался мне более мягким, словно я дистанцировался от ощущений и слышал звук издалека». Собственно говоря, из всех проведенных экспериментов именно в ходе этого Ёзер ощущал наибольшую уверенность в том, что эффект проявится, и поэтому он подумал и решил в тесте на рефлекс вздрагивания использовать состояние открытости. Экман сообщил, что, несмотря на отмеченные незначительные изменения в физиологии Ёзера, на его лице не шевельнулся ни один мускул, а сам Ёзер объяснил это тем, что его разум не был потревожен звуком. Впоследствии Ёзер пояснил: «Если вы можете правильно удерживать это состояние, то выстрел кажется нейтральным, как, например, звук от пролетающей по небу птицы».
Несмотря на то что Ёзер, находясь в состоянии открытости, не шевельнул ни одним лицевым мускулом, его физиологические показатели (частота пульса, потоотделение и кровяное давление) подскочили, что типично для рефлекса вздрагивания. С точки зрения Экмана, самая сильная степень общего приглушения реакции наблюдалась во время интенсивной сосредоточенности на однонаправленной медитации. Во время медитации на однонаправленной концентрации вместо ожидаемого роста у Ёзера наблюдалось снижение частоты пульса, кровяного давления и других показателей. С другой стороны, мышцы его лица демонстрировали типичную, но ослабленную реакцию вздрагивания. «Движения были очень слабыми, но они были, — рассказывал Экман. — Кроме того, еще одно его движение оказалось необычным: у всех испытуемых брови опускались вниз, у Ёзера же они поднимались вверх».
Однонаправленная концентрация Ёзера, по всей видимости, отключала его от внешних раздражителей — даже от пугающего звука выстрела. Учитывая тот факт, что чем сильнее человек пугается, тем сильнее проявляется у него тенденция к появлению негативных эмоций, результаты обследования Ёзера могли иметь большое значение, так как позволяли предположить, что он имеет поразительно высокий уровень эмоционального самообладания. Именно такое самообладание называется в древних текстах одним из положительных результатов медитативных практик.
С ноткой удивления в голосе Экман сказал Далай-Ламе: «Я думал, что это была невероятно трудная задача и что ни один человек, скорее всего, не сможет подавить этот исключительно примитивный и стремительный рефлекс. Но все же, учитывая то, что мы знаем о медитативной практике, нам стоило попробовать». И, как оказалось, действительно стоило.
Сила милосердия
В то время как показатели Ёзера в тесте на вздрагивание были замечательными, связь его подготовки с результатами следующего исследования оказалась такой же значительной, но на этот раз речь шла не о физиологии, а о социальных отношениях. В этом эксперименте Ёзеру предстояло участвовать в двух дискуссиях, в рамках которых обсуждались вопросы, в которых его оппоненты не были с ним согласны. В ходе разговора ученые должны были измерять физиологические показатели участников дискуссии, чтобы оценить воздействие их разногласий.
Его партнерами должны были стать ученые, приверженцы рационального мировоззрения, а темы выбирались такие, которые не могли не вызвать разногласий: стоит ли человеку оставить науку и стать монахом (как сделал Ёзер) и вопросы реинкарнаций. Чтобы обеспечить возможность сравнения, к участию в дискуссии были привлечены два профессора (один доброжелательный, второй раздражительный), с которыми должен был дебатировать Ёзер. Пол охарактеризовал одного собеседника, семидесятипятилетнего нобелевского лауреата, как «одного из самых великодушных профессоров, которых я знаю», несмотря на то, что его взгляд на эти проблемы был диаметрально противоположен взглядам Ёзера. Другим партнером должен был стать профессор, который, по всеобщему мнению, был одним из самых яростных спорщиков и самых тяжелых людей во всем университете. Однако этот профессор оказался настолько упрямым, что в назначенный день отказался участвовать в эксперименте! Поэтому Экман нашел ему замену — агрессивного полемиста.
Во время каждой беседы у Ёзера и его оппонента замерялись физиологические показатели, а их лица снимали на видео. «Физиологические показатели Ёзера оставались
практически одинаковыми независимо от того, с кем он вел дискуссию, — сообщил Экман. — Но в его мимике были отмечены огромные различия». Ёзер чаще и больше улыбался с доброжелательным профессором, чем с недоброжелательным.
Когда добродушно настроенный профессор обсуждал с Ёзером разницу во взглядах, собеседники улыбались, поддерживали зрительный контакт и излагали свои мысли совершенно свободно. Казалось, они получали от анализа своих разногласий такое удовольствие, что им не хотелось останавливаться.
Но с агрессивно настроенным субъектом все обстояло иначе. С самого начала физиологические показатели человека с тяжелым характером засвидетельствовали резкий эмоциональный всплеск. Однако в ходе пятнадцатиминутной дискуссии его возбуждение постоянно снижалось — беседа с Ёзером его успокаивала. В конце разговора этот типичный яростный спорщик признался: «Я просто не мог на него нападать. Каждый раз меня встречали разумные доводы и обезоруживающая улыбка. Я почувствовал нечто похожее на тень или на ауру — и не смог проявить агрессивность».
«Это было именно то, — прокомментировал Экман, — на что я надеялся: когда вы общаетесь с человеком, который не отвечает агрессией на агрессию или реагирует на нее доброжелательно, милосердием, это приносит вам пользу».
И наконец, в последнем эксперименте Экман и Роберт Левенсон показали Ёзеру два медицинских учебных фильма, которые более тридцати лет использовались для проведения исследований, посвященных эмоциям, только потому, что производят очень тягостное впечатление. Когда зрители смотрят первый фильм, им кажется, что хирург ампутирует конечность при помощи скальпеля и пилы, но на самом деле он просто формирует
культю руки перед протезированием, — и там очень много мяса и крови. Но поскольку камера фокусируется только на конечности, вы не видите оперируемого человека. В другом зрители наблюдают за сильно обожженным пациентом, с тела которого врачи снимают лоскуты кожи. Основное чувство, которое возникало у десятков испытуемых, видевших во время экспериментов оба фильма, можно было определить безошибочно — это отвращение.
Когда Ёзер посмотрел фильм об ампутации, его самой сильной эмоцией, по его словам, было обычное отвращение. Он рассказал, что фильм напомнил ему о буддийских текстах, где говорится о неприятных и отталкивающих аспектах человеческого тела, скрытых под привлекательной наружностью. Но его реакция на фильм об ожоге была другой. «Когда Ёзер видит всего человека целиком, — сообщил Экман, — он ощущает сострадание». У него возникали мысли о людских страданиях и о том, как их облегчить; его ощущения можно описать как заботу и беспокойство, соединенную с сильной и острой, но не неприятной печалью.
Физиологические параметры реакции отвращения во время просмотра фильма об ампутации оказались у Ёзера ничем не примечательными: стандартные изменения при физиологическом возбуждении, связанном с такой эмоцией, как отвращение. Но когда во время просмотра фильма об ожоге он внезапно ощутил сострадание, его физиологические показатели свидетельствовали о расслаблении, даже более сильном, чем в состоянии покоя.
Экман закончил свой доклад о результатах исследования, отметив, что каждый эксперимент с Ёзером «давал результаты, которых за тридцать пять лет моей исследовательской деятельности я никогда раньше не получал». Другими словами, Ёзер продемонстрировал экстраординарные способности.
Проект исследования экстраординарных людей
Эксперименты с Ёзером настолько захватили Экма- на — как человека и как ученого, — что на встрече с Далай-Ламой он объявил о своем намерении запустить программу систематических научных исследований таких же необычных людей, как Ёзер. Единственным критерием подбора испытуемых должна была стать их «экстраординарность».
Для современной психологии такое заявление само по себе было экстраординарным. Психология почти исключительно занималась проблемными, аномальными и обычными случаями. Очень редко психологи, особенно такие выдающиеся, как Пол Экман, наводили свои научные объективы на людей, которые в каком-то отношении (не считая интеллектуального) намного выходили за рамки нормы. И все же теперь Экман предлагал изучать людей, выделяющихся из общей массы по целому ряду человеческих качеств. Его заявление заставляет задуматься, почему психологическая наука не сделала этого раньше.
Собственно говоря, активно заниматься изучением положительного в человеческой природе психология начала лишь в самые последние годы. Перспективное движение, основанное Мартином Сэлигманом, профессором психологии университета штата Пенсильвания, давно известным своими исследованиями, посвященными оптимизму, наконец превр