Шторк Й. Психическое развитие маленького ребенка с психоаналитической точки зрения.

Однако достаточно хорошая мать испытывает по отношению к алчным нападкам младенца не только благосклонные чувства. Если Фрейд отстаивал мнение, будто мать при определенных условиях испытывает к своему ребенку лишь любовь, то Винникотт полагает, что мать с самого начала испытывает к младенцу также и ненависть. Однако она может выдерживать это чувство ненависти к ребенку, не действуя в соответствии с ним. Для матери особенно важно то, что она способна позволить ребенку плохо с ней обращаться и, соответственно этому, ненавидеть его, но не способна обращаться против ребенка. Она может рассчитывать на вознаграждение, которое она получит или не получит позже (Winnicott 1947).
Рассуждения об истоках агрессии представлены у Винникотта во многих работах, и мы не раз еще убедимся, какое большое значение он придает агрессивным импульсам в раннем развитии ребенка. Его представления очень близки идеям Мелани Кляйн, хотя он и отвергает существование влечения к смерти с самого начала жизни (Winnicott 1960a, 1968Ь, 1962с). В работе "Агрессия и ее отношение к эмоциональному развитию" (Winnicott 1950) Винникотт особенно подробно рассматривает эту проблему. Согласно его теоретическим представлениям о наиболее ранних эмоциях и состояниях, существует агрессия, предшествующая любой интеграции Я. Она является частью примитивного выражения любви и подобна первичной подвижности, спонтанности и импульсивности. Истоками деструктивного элемента является примитивный импульс любви (импульс Оно), хотя младенец не имеет цели разрушать, поскольку этот импульс переживается до стадии беспокойства. Цель этого импульса Оно - уничтожение, однако она является лишь чем-то временным, поскольку приходится на первую теоретическую стадию безучастности и беспощадности зародыша и младенца. Маленькое существо не способно осознать тот факт, что то, что он уничтожает в момент возбуждения, и то, что он ценит в период спокойствия, - это одно и то же. К его возбужденной любви относится также воображаемое нападение на мать. При этом агрессия первоначально не является реакцией на фрустрацию; она первична, имеет собственные корни, хотя, согласно Винникотту, в примитивном импульсе любви всегда можно обнаружить также и реактивную агрессию, поскольку полного удовлетворения Оно практически не бывает.
Подвижность зародыша и младенца, по мнению Винникотта, является наиболее ранней формой выражения агрессии. Она тождественна жизненной активности тканей, спонтанным движениям, тенденции к росту и индивидуальному развитию, жизненной энергии в целом. Еще до первого кормления, в то время, когда организация Я еще не является зрелой, ребенок обладает богатым опытом, связанным с переживанием подвижности. Любая подвижность направлена вовне и наталкивается на сопротивление. В таком случае подвижность превращается в агрессию. Одновременно агрессивная составляющая ведет к первому знакомству с миром не-Я и ранней организации Я. Это, однако, не является однократным процессом, подобным запечатлению. Я и не-Я постоянно должны открываться заново. Это, однако, означает, что только агрессивный элемент позволяет ребенку воспринимать себя в качестве индивида и начать индивидуальное существование (см. теорию агрессии Айке в статье П. Цизе в т. I).
Согласно этим рассуждениям, чувство реальности связано с истоками агрессии. И наоборот, эротические переживания, в которых элемент подвижности выражен очень слабо, чувство реальности не усиливают. Агрессивный импульс только тогда приносит переживание удовлетворения, когда наталкивается на сопротивление. В этом случае он оказывается более реальным, чем эротическое переживание, поскольку ему присуще чувство реальности. Из этого следует, что младенец нуждается во внешнем, а не просто в удовлетворяющем объекте.
Агрессия зависит от силы сопротивления, с которым сталкивается первичная подвижность. Другими словами, сопротивление влияет на превращение жизненной энергии в потенциал агрессии. Слишком сильное сопротивление ведет к осложнениям, то есть делает существование индивида невозможным. Оно не допускает индивидуальных переживаний, первичных агрессивных импульсов и ведет к нарушениям и вторжениям окружающих людей и соответствующим реакциям младенца на такое вторжение. В таком случае младенцу кажется, что его подвижность и агрессивные возможности проистекают не из его собственной импульсивности, тенденции к росту и индивидуальному развитию и не из жизненной энергии, а являются лишь реакциями на вторжения окружающих людей, и в конечном счете он начинает испытывать потребность в таких вторжениях и преследованиях, которые позволяют ему чувствовать себя реальным.
Вторжения в этом случае пробивают защиту. Они не включаются в чувство всемогущества младенца и не ощущаются как проекции. Происходит отход к состоянию покоя. Однако в крайних случаях для индивидуального переживания покоя уже не остается места. Возникает состояние первичного нарциссизма, в котором индивид испытывает огромный страх перед матерью-ведьмой и/или крайнюю тоску по матери-фее.
Тем самым теряется агрессия и вместе с ней жизнеспособность, то есть способность устанавливать отношения с объектами. Любовь лишается некоторых ценных агрессивных компонентов, и тем более эксплозивной становится ненависть. Слияния агрессивных и эротических компонентов не происходит. Младенец совращается к эротическим переживаниям. Однако отдельно от эротического переживания, которое никогда не ощущается как реальное, существует чисто агрессивное, реактивное переживание, связанное с переживанием сильнейшего сопротивления.
От матери зависит, проявит ли она понимание к индивидуальной форме жизни младенца, примет ли его беспомощную зависимость, пойдет ли навстречу его стремлению к алчному присвоению. Винникотт основное внимание обращает на личное выражение, на спонтанные жесты, первичную подвижность, значение которой он постоянно подчеркивает. Если со стороны матери не будет достаточно хорошего понимания этих личных форм жизни, если функция материнской заботы не осуществляется, то находят свое выражение экзистенциальные страхи, которые хотя и присутствуют всегда в скрытом виде, однако обычно сдерживаются благодаря материнской опеке. Фрустрация матерью в это время переживается не как фрустрация, а как угроза существованию Самости, как страх уничтожения.
Для развития собственной линии жизни младенцу нужно, чтобы было как можно меньше помех извне и реакций на эти помехи. Винникотт (Winnicott 1960a, 1960Ь) говорит о вторжениях или вмешательствах со стороны окружения и ответных реакциях ребенка. При этом особенно важны реакции на вторжения, поскольку они, как мы уже отмечали выше, препятствуют индивидуальному развитию.
В результате ребенок становится неспособным сформировать личность по образцу "континуума непрерывного бытия". Континуум линии бытия распадается, и появляется чувство бессмысленности. Если нет никаких личных переживаний, то нарушается и способность желать. Снижается способность к созданию иллюзий, предшествующая способности создавать переходный объект, и становится невозможным формирование истинной Самости. В результате возникает ностальгическая тоска по заботливой руке матери или материнскому телу (Winnicott 1956b) или ее противоположность, а именно страх перед женщиной, страх перед первой абсолютной зависимостью (Winnicott 1956a).
Крайняя степень реакции на вторжения, по мнению Винникотта, вызывает в этом раннем возрасте страх уничтожения. Это очень реальный, примитивный страх, предшествующий всем остальным страхам и содержащий в своем описании слово "смерть" (Winnicott 1956a).
Здесь мы должны более подробно остановиться на рассуждениях Винникотта (Winnicott 1960b) об истинной и ложной Самости. Идея центральной, или истинной, Самости возникла в качестве оппозиции понятию ложной Самости. На самой ранней стадии истинная Самость представляет собой теоретически предполагаемую позицию, из которой появляются подвижность, позднее превращающаяся в агрессию, спонтанные жесты и личные идеи. Центральная Самость - это инфантильное всемогущество, жизненная энергия, создающая на свой лад и в своем собственном ритме личную психическую реальность и личную схему тела. Только истинная Самость может быть творческой и чувствовать себя реальной. Ложная Самость, наоборот, порождает чувство нереальности и ничтожества (см. статью А. Грина в т. I). Истинная Самость возникает из жизнеспособности телесных функций и по своей сути является первичной и активной. Она возникает, как только появляется какая-либо психическая организация индивида, и при повреждениях извне сохраняет чувство всемогущества и чувство непрерывного бытия.
Возникновение истинной Самости вновь возвращает нас к роли матери. Мать должна откликнуться на чувство всемогущества у младенца и в известной мере способствовать его проявлению. Только благодаря этому начинает пробуждаться к жизни истинная Самость. Если мать пытается отвечать на любое столкновение с чувством всемогущества младенца, младенец может начать осознавать иллюзию всемогущего творения и контроля, а также тот факт, что он фантазирует и играет. Благодаря этому он может в конечном счете установить настоящие отношения с материнскими объектами. Тем самым закладывается также основа символообразования.
Если матери не удается приспособиться к ранним потребностям ребенка, то и не происходит катексиса внешних объектов, и младенец остается изолированным. Винникотт (Winnicott 1960b) пишет, что можно было бы ожидать физической смерти ребенка, но он выживает, только живет неправильно. Он принуждается к ложному существованию, к покорности, что можно наблюдать уже на самых ранних стадиях. В таком случае покорная ложная Самость реагирует на требования окружения, выстраивая ложную систему отношений с целью уберечь и защитить истинную Самость. Ложная Самость должна создать условия, которые позволят истинной Самости выжить и избежать уничтожения.
Если младенец зависит от реальной матери и ее способностей, то, по мнению Винникотта, с самого начала жизни существует нечто, что можно обозначить как Я (1962а). Вначале мать, с ее почти полным приспособлением к ребенку, позволяет ему иметь иллюзию, будто грудь и мать являются частью ребенка. Мать находится под магическим контролем ребенка. Однако, по Винникотту, это еще не означает односторонних отношений, как это предполагается в концепции нарциссизма (Winnicott 1958b). Он отвергает нарциссический характер объектных отношений, поскольку этому противоречит понятие зависимости. Ребенок ощущает - еще до того, как он осознает что-либо вне самого себя, - зависимость и связь с матерью (Winnicott 1971,25). Первичный нарциссизм представляет собой, по мнению Винникотта, состояние покоя, в котором отсутствует всякая личная импульсивность и в котором ни один индивид не может развиваться (Winnicott 1950)16.