Лоран Эрик. Отчуждение и отделение.

Отнюдь нет. Это не кратчайший путь, поскольку субъект всегда проявляется как субъект исчезающий (fading), и если вы увещеваете его подобным образом, то единственным эффектом ваших стараний будет фиксация субъекта на том наслаждении, которое ведет к acting out (отыгрыванию вовне). Таким образом, вы должны не прямо называть вещи, а как бы взывать к ним лишь намеками - ваша нацеленность на объект должна оставаться «между строк», используя цепочку означающих субъекта и двусмысленные высказывания. Как сказал Цицерон, понятие пытается ухватить или цепко удержать объект. Но в психоанализе вы не можете схватить объект. Однако вы можете нацелиться на него. Используя означающие, вы имеете цель, в которую метитесь. Но вы не можете прямо выстрелить в нее.
Эти суждения, высказанные Лаканом в ходе Семинара XI, были затем формализованы в Семинаре XVII (1968-1969), когда он представил свои формулы четырех дискурсов.



Здесь он совмещает в одной формуле определение отчуждения и отделения, завершая, так сказать, первую часть своего учения. Мы видим перед собой нечто вроде стенографической формулы того, что Фрейд называл «формациями (образованиями) бессознательного» - не продуктами или продукцией (productions), a формациями (formations). Форма обозначена одной частью формулы, а все другие аспекты фантазии (место, где было «Es», и место, где сейчас располагается наслаждение) другой. Разработка четырех дискурсов в 1969 году представляется результатом кристаллизации базисных идей, к которым Лакан пришел на более ранних этапах развития своего учения. В итоге, их различные аспекты были включены в единую формулу.
В то же время, концептуализация четырех дискурсов была также связана с полемикой, развернувшейся во Франции в 1968 году - том самом году, когда студенческие волнения во Франции привели к политическому беспорядку, который длился примерно полтора месяца. Точный статус этих беспорядков до сих пор не установлен. Что именно это было такое? Волна студенческих протестов прокатилась по всему миру: от США до Китая (ведь первая волна культурной революции носила характер студенческих волнений). Как в капиталистических, так и социалистических странах, подобно цепной реакции, произошли любопытные события, длившиеся два или три года, точный смысл которых нам еще предстоит определить.
Именно в это время разгорелась оживленная дискуссия в интеллектуальных кругах. Так, например, разногласия по одному из главных вопросов этой полемики привели в отношениях Мишеля Фуко и Жака Деррида к отдалению друг от друга. Поскольку некоторые из вас знакомы с работами Деррида и Фуко, я постараюсь быть кратким и расскажу о позиции Лакана в отношении этой дискуссии и о том, в каком-то смысле Фуко и Деррида обязаны Лакану.
Деррида подчеркивает тот факт, что субъект определяется через процесс отчуждения и остается отчужденным. Фуко же утверждает, что глубинный смысл того, что мы говорим друг другу, связан с нашей собственной pratique de jouissance - собственной практикой получения наслаждения.

* (the place where "Es" was, where jouissance is). - Прим. пер.

Для Деррида всегда возможно «рассеивание»* смысла (dissemination), всегда можно найти новое значение. Новое означающее всегда способно произвести поворот в развитии цепочки (означающих) и, таким образом, субъект, в итоге, всегда рассматривается как пустота, или пустое место. В связи с этим Фуко обвинял Деррида в метафизической позиции, поскольку Деррида принимал этого место в его неопределенности. Фуко же пытался в свою очередь предложить способ устранить эту неопределенность, проясняя стоящее за этой позицией наслаждение (defining the jouissance at stake).
В том же духе прошла дискуссия на тему знания и власти (savoir et pouvoir), характерная для 1960-х. Дискуссия была организована словно по сценарию Лакана, точнее, посредством сформулированных Лаканом операций. Деррида критиковал Фуко (за год до начала XI-го семинара Лакана) в своем выступлении о когито и истории безумия**. Это была резкая критика работы Фуко «История безумия в классическую эпоху»*** опубликованной несколькими годами раньше. Фуко ничего не ответил на эту критику ни во время лекции Деррида, ни после выхода в свет его «Письма и различия». Однако, дождавшись второго издания «Истории безумия в классическую эпоху» в 1972 году, в самом конце своей книги он дал самую жесткую отповедь критике Деррида.
Позвольте мне процитировать отрывок из биографии Фуко (Michel Foucault, Life and Work)****, в котором он очень ясно излагает свои взгляды. В приводимых отрывках он говорит о Деррида:
«Я бы не сказал, что в текстуализации его дискурсивной практики скрывается именно метафизика или ее закат. Я бы пошел намного дальше. Я бы сказал [... /, что за тем, что столь явно выдает себя, угадывается зауряд-ный щеголь-педагог (a little pedagogue) , который вбивает студенту в голову, что ничего не существует вне текста. Такой тип педагогики предоставляет слово господам, облаченным неограниченной властью, которая позволяет им повторять один и тот же текст до бесконечности».