Олпорт Гордон. Становление личности. Избранные труды.

«Реальная культура» и «культурный конструкт»
Абсолютно необходимо обратить внимание на различие этих двух вещей, проведенное Линтоном2. Реальная культура гибка. Предписывая границы человеческому поведению, она допускает широкий диапазон свободы. Каждый урожденный аме-
* Район на Юге и Среднем западе США
'См Culture and personality /Ed by S S Sargent, M W Smith N Y Viking Fund, 1949 P 17, 41f
2 Linton R The cultural background of personality N Y Appleton-Century-Crofts, 1945 P 46
264 Структура и развитие личности
риканец, например, говорит по-английски, но допускается широкое разнообразие акцентов и уровней владения языком. В большинстве обществ все мужчины и женщины в публичных местах одеты, хотя дозволяется свобода личного выбора гардероба. В некоторых странах требуется, чтобы ребенок посещал школу в течение минимального периода времени, хотя он может продолжать учиться гораздо дольше этого минимума. Таким образом, фактически внутри культурной формы существует широкий диапазон приемлемого поведения. Вследствие этого в результате мы наблюдаем лишь очень приблизительное сходство разных представителей одной и той же культуры.
Культурный конструкт не обращает внимания на диапазон приемлемого поведения. Он говорит нам только о том, что является обычной, общей, то есть модальной практикой. Мы говорим, что немецкая культура технологически эффективна (хотя в реальности многие отдельные немцы не таковы). Мы говорим, что в культуре индейцев навахо есть вера в колдовство (но вера будет иметь разную интенсивность у разных людей, а некоторые будут полностью лишены такой веры). Мы говорим, что Америка ценит демократию (но многие американцы действуют недемократично). Короче говоря, «культурный конструкт» — это крайнее упрощение. Он дает суть паттерна, но на самом деле не каждая личность соответствует этому трафарету.
Сейчас это различие очень важно. Историк, антрополог, социолог оправданно будут подчеркивать культурный конструкт. Их интересы не распространяются на судьбу каждого отдельного индивида. Их заботит именно культурная система как таковая. Люди рождаются и умирают, а общество (или культура) остается. Для выживания социокультурной системы не важен никакой конкретный индивид. Но для психолога индивид имеет первостепенное значение. С точки зрения психолога абстрактный культурный концепт кажется очень далеким и даже вводящим в заблуждение. Ни один индивид не является зеркальным отражением модального или усредненного культурного паттерна. Нас формирует реальная культура, а не ее образ, дистиллированный антропологом. Прямо прилагать этот образ к людям означает фальсифицировать разнообразие личности, обнаруживаемое внутри любой единой культуры.
В некоторых обществах культурный конструкт больше соответствует реальной культуре, чем в других. Например, так называемые примитивные общества сильнее акцентируют племенную солидарность, единообразие поведения и строгое повиновение культурным формам, чем общества с западными традициями. В западном паттерне на деле акцентируется отдельность индивида. Мы отводим нашим детям отдельные сидения в школе (а не общинную скамью), даем им индивидуальные тарелки и чашки во время трапезы, их личную одежду, отдельные спальные места. Мы хотим, чтобы они отличались от других, но не слишком. В этом конкретном случае модальная черта культурного конструкта Запада (высокая оценка индивидуальности) тесно связана с существующей реальной культурной свободой. В ригидных примитивных обществах культурный конструкт и реальная культура тоже не далеки друг от друга. Но верно также, что описываемая этнологами «культура» — это почти всегда чрезмерное упрощение фактов, что в определенных целях оправданно, но вводит в заблуждение, когда дело касается индивидуальной личности.
Культура, ситусшия, роль 265
Культура и личность
Культура формирует личность главным образом потому, что она дает готовые, опробованные решения многих жизненных проблем. Вряд ли можно ожидать, что ребенок из собственного жизненного опыта мог бы изобрести язык или схему медицинского лечения; он не мог бы развить науку, этику или всеохватывающую религию. Он должен полагаться на опыт своей расы. Культура предлагает ему хранилище решений, не всегда точных, но, по крайней мере, доступных. У культуры есть ответ (иногда только приблизительный и готовый) на любой вопрос, который может быть задан. Это заранее организованный проект жизни.
Возьмем, например, эпизоды, случающиеся слишком редко, чтобы индивид мог извлечь пользу из связанного с ними личного опыта. Обычно он вступает в брак только один раз в жизни. Формула брака (и предписание моногамии) дана ему. Разрешение на брак дают те, кто имеет полномочия для проведения церемонии, даже малейшие детали свадебного этикета предписаны. Правда, в реальной культуре у него есть некоторая свобода выбора, но только в дозволяемых культурных рамках. Другой пример: большинству людей доводится увидеть полное солнечное затмение только один раз в жизни. И то, как они будут рассматривать это явление, — с позиций суеверия или с научной ориентацией, — определяется их культурой.
Культура — это отчасти набор изобретений, возникших в разных частях мира (или подгруппах населения), чтобы сделать жизнь эффективной и понятной для смертных, сражающихся с одинаковыми базовыми проблемами: рождением, ростом, смертью, поиском здоровья, благосостояния и смысла. Решения передаются от одного поколения к другому.
Не совсем точно говорить, что культура — это только набор средств, отвечающих потребностям индивида. Конечно, она действительно выполняет эту функцию, говоря нам, например, как удовлетворить (не конфликтуя с другими) потребность в пище, выделениях, спаривании, в приязненных отношениях с другими. Она говорит нам, как управлять нашей потребностью в отдыхе и самоуважении и нашей печалью из-за тяжелой утраты. Но со временем культура становится также и «образом жизни». Мы начинаем любить обычаи, ценности и интерпретации, которые узнали из своей культуры. У нас есть желание (и потребность) в образе жизни индейца хопи, итальянском или американском. Сначала культура — это инструмент, обучающий нас и удовлетворяющий наши потребности. Постепенно она становится ценностью сама по себе, и наша любовь к своей культуре и преданность ей — важнейший автономный мотив, мощь которого мы наиболее сильно ощущаем, когда лишены своей гавани3. Мы начинаем говорить себе: «Я могу жить только таким образом». Так наша культура (по крайней мере, те черты, которые мы «интериоризуем») может стать мотивом нашей жизни.
Конечно, мы не имеем в виду, что представители данной культуры любят каждую ее деталь. Многие культурные обычаи остаются для человека периферическими привычками, располагающимися не в проприативных, а в более внешних слоях личности. Быть может, мы имеем в виду именно только наш собственный частный культурный конструкт, когда говорим, что любим образ жизни хопи, или итальянский, или американский.
3 Теория функциональной автономии изложена в главе 10 См также Lee D Are basic needs ultimate9 // Kluckhon С , Murray H A , Schneider D M Personality m nature, society, and culture N Y Knopf, 1953 Ch 20
266 Структура и развитие личности
В терминах реальной культуры происходит следующее: индивид, в соответствии со своим темпераментом и развивающимся чувством Я, выбирает из дозволяемого культурой «терпимого диапазона» особенности, лучше подходящие его собственному стилю жизни. Конечно, он может найти, что почти все особенности ему подходят, в таком случае он становится полным конформистом, настоящей шаблонной копией. С другой стороны, многие люди в действиях и мыслях отклоняются от культурных моделей и подчиняются им только в необходимых пределах. Есть и тотально неприспособленные, и бунтари. Большинство располагается между крайностями.
Интересно вспомнить, что Махатма Ганди в значительной степени поддерживал и проповедовал многие индуистские культурные ценности, среди которых: мечта о независимости Индии, традиционная набожность, самодисциплина через йогу, кустарный промысел и тому подобное. Но он был оппозиционером в отношении таких ценностей индийской культуры, как пышность и кастовая система.
Аккультураиия ребенка
Человеческий младенец вообще не смог бы выжить, если бы это зависело от его собственных инстинктов и способностей. Более любых других организмов он зависит от доброй воли и помощи окружающих. Детеныш обезьяны может прочно вцепиться в свою невнимательную мать, когда она перепрыгивает с дерева на дерево. Провисев достаточно долго, он может получить нужное ему внимание. Но человеческий младенец не может даже уцепиться.
Так как у маленького ребенка мало природных ресурсов для выживания, он, в отличие от других организмов, является полностью зависимым пленником своей культуры. Культурную практику удовлетворения потребностей ребенка обычно осуществляет мать. Домашняя обстановка, изучаемый язык, школа, экономические традиции и предписания, касающиеся еды, сна, выделений, — на все налагаются культурные требования. Правда, ребенок растет «изнутри» (нет другого способа расти), но все его модели для научения находятся вне его. Он рано начинает познавать ценности своей культуры. Многим из них учат вновь и вновь — дома, в церкви и в школе, через газеты, комиксы, по радио и телевидению. Ни один ребенок не может избежать общего наследия. Культурная ценность — это образ жизни, рассматриваемый как желательный большинством членов общества.
Важно заметить, что усвоение культурных моделей происходит в основном в ранние годы жизни. Индивидуализация и бунт приходят позже. Реверс предлагает рассматривать в процессе аккультурации три стадии: (1) усвоение культурной модели, (2) сопротивление этой модели, (3) ассимиляцию пересмотренной модели в качестве непосредственного приспособления зрелой личности4. Мы можем проиллюстрировать эти стадии, обратившись к одному знакомому культурному паттерну — почерку.