Абульханова-Славская К.А., Анцыферова Л.И., Брушлинский А.В. Психологическая наука в России XX столетия проблемы теории и истории.

условно можно отнести к теориям среднего уровня, по аналогии с рубрикацией, принятой в социологии. Этот уровень имеет дело с реальной личностью, т. е. живущей в определенных условиях, в определенную эпоху, в определенном обществе. Однако исследования реальной личности сегодня, в свою очередь, осуществляются в трех достаточно дифференцирующихся направлениях. Первое направление, о котором было упомянуто в связи с анализом работ Петренко, — это кросскультурные исследования имплицитных концепций личности, т. е. представлений о личности в обыденном сознании, а не науке. Второе — исследование не столько культурно-специфического прототипа, а реальных разных типов личности, живущих в данном обществе. Наконец, третье направление, исследовательское в условном смысле слова, но имеющее дело с реальной личностью — это психодиагностика, направление, получившее определенное развитие в последние десятилетия. В работах А.Г.Шмелева, Е.Ю. Артемьевой, Л.Н.Собчик и др. были адаптированы зарубежные личностные методики к отечественной популяции, поднят уровень психологической психодиагностической культуры (как уже отмечалось, Русалов адаптировал известный тест Кеттела). Однако, реально, отечественные психодиагностические методы — большая редкость (например, методы диагностики способностей Дружинина). Именно в области диагностики личности и применения зарубежных личностных методик для исследования личностей российского общества обнаруживается проблема их несоответствия типу личности российского общества.
Современный интерес к психодиагностике связан не только с ее практической ценностью; — она знаменует потребность психологии и психологов обратиться к реальной личности и разрешить указанную проблему. Один из ведущих специалистов в области современной психодиагностики отмечает, что «в диагностике тех или иных свойств, особенностей личности еще недостаточно учитывается та социальная среда, в которой эти свойства и особенности формируются и проявляются» [53, с. 25]. Перспективой ее развития является дальнейшее совершенствование функционально-динамического системного подхода к личности, выражающегося в необходимости исследовать ее в реальных условиях функционирования.
Такие собственно функциональные исследовательские модели личности характерны для целого ряда упомянутых работ: Дружинина, а также, например, В.А.Марасановой, сопоставив-
358
шеи типы акцентуированных личностей с реальными условиями их функционирования в деятельности спортсменов, а также Е.В.Егоровой-Гантман, собравшей огромный диагностический материал по типологическим характеристикам личностей американских президентов и сопоставившей их типы с характерными для периода их президентства ключевыми международными ситуациями с точки зрения оптимальности-неоптимальности их функционирования и т. д.
В некоторых конкретных областях психологии второе и третье направления сближаются друг с другом, например, в области политической психологии выявляются одновременно и присущие обыденному сознанию прототипы политических партий (Петренко) и лидеров, а затем строятся определенные типологии последних. При всех условиях происходило насыщение личностных характеристик теми, которые приоритетны для российского менталитета. Психологические портреты личности, которые строил еще Кузьмин, позволяют все больше отойти от идеологизированного универсального и утопичного типа личности советского человека, свойственного эпохе тоталитаризма. Они, с одной стороны, обогащают самую теоретическую модель личности, с другой, позволяют понять новые аспекты функционирования личности в обществе, а не те, которые были намечены схематической триадой, перенесенной из американских учебников на отечественную почву: «личность—общество», «личность—группа», «личность—личность». Так, в одних исследованиях ставится проблема, как транслируется российский прототип «умного человека» из одного поколения в другое (от преподавателей к школьникам), какие черты его утрачиваются, какие добавляются (Н.Л.Смирнова). В других — какие социальные влияния оказывал стереотип «образа личности афганца» (Знаков), в третьих — как характер семейных отношений (гармоничных или конфликтных) и национальных традиций оказывает влияние на формирование того или иного типа когнитивно-нравственного развития (Воловикова, Николаева).
К числу исследований, значительно обогащающих самую теоретическую модель личности, а вместе с тем обращенных к изучению реальной личности и получающих типологические данные, относятся работы Н.Е.Харламенковой, исследовавшей личностные стили целеполагания, а позднее — типы самовыражения личности [222]. В первом исследовании удалось преодолеть тео-
359
ретически зафиксированную схему, согласно которой субъектом целеполагания оказывалась сама деятельность, а не личность, и раскрыть присущую отечественным типам личности специфику консерватизма-радикализма. Во втором — одновременно выявлено реально существующая в российской действительности типология самоутверждения и благодаря этому раскрыты его теоретически принципиальные механизмы, обогащено само научное представление об этом личностном феномене.
Типологический метод, или типология, являющиеся результатом конкретного исследования, позволяют таким образом преодолеть абстрактный схематизм теоретических моделей личности, который в известной мере свойственен отечественной психологии, свести на среднем уровне область теоретических и конкретно-исследовательских моделей, полученных на определенных популяциях, выборках, обогатив оба уровня психологии. Типологический метод или более широко — стратегия исследования — есть своего рода обобщенный вариант личностной диагностики. Однако, если в классической диагностике в реальной личности находится совокупность тех или иных априорно заданных тем или иным исследователем и инструментом качеств, то типологическим методом выявляется, какими комплексами неизвестных качеств образуется тот или иной тип. Этот комплекс есть внутренний механизм личности, выработанный ею в результате способа жизни, осуществленного или достигнутого ею в том или ином обществе.
Таким на современном этапе представляется типологический метод, разработанный в лаборатории психологии личности Института психологии РАН и реализованный в целом ряде исследований личности — ее инициативы и ответственности, семантического дифференциала притязаний, саморегуляции и удовлетворенности, личностной организации времени, типов социального мышления, некоторые из которых были названы выше.
Этот метод возник для решения острого вопроса, связанного с проблемой личности в русле субъектной парадигмы Рубинштейна. Как отмечалось, обращение Рубинштейна к этому собственно философскому понятию, обозначающему активность, самодетерминацию, самодеятельность, самоопределение и саморазвитие человека и применение его как методологического в психологии, служило решению по крайней мере трех задач. Первая — преодолеть понимание личности только как объекта исследования, поскольку объективный метод в отечественной психологии предпо-
360
лагал изучение только объектных проявлений личности (в деятельности), а не ее самой. Вторая заключалась в том, чтобы преодолеть постепенно свершившееся превращение деятельности в самореализующего себя субъекта и посредством введения категории субъекта выявить пространство не только деятельных, но и созерцательных (этических) и жизненных отношений человека. Психологии, как однажды высказался Рубинштейн, стало холодно в одном узком деятельностном «пальто». Задача раскрытия богатства и многообразия связей человека с миром открыла путь к конкретности психологических исследований и пониманию реальной сложности и противоречивости индивидуального бытия человека [2, 3]. Наконец, третья задача, которая была решена всей рубинштейновской школой, заключалась в том, чтобы преодолеть сложившееся на основе гносеологической парадигмы в философии и парадигмы интериоризации в психологии обособление внешнего и внутреннего, т. е. расчленение личности на интра- и интериндивидуальные аспекты и механизмы, если формулировать проблему в современных терминах.
Мы осознавали невозможность идентификации философского понимания субъекта и собственно научно-психологического. Поэтому первоначально, как отмечалось выше, было конкретизировано понятие личности как субъекта жизненного пути, оно, в свою очередь, было дифференцировано от понятия личности как субъекта деятельности, т. е. было введено требование уточнения критериев для выявления качественной определенности того или иного субъекта. Уже со времен Ананьева стало очевидно, что субъект деятельности отличается от субъекта познания и субъекта общения, хотя дискуссии по этому поводу продолжались. В работах Брушлинского, предпринимается философс-ко-методологическая интерпретация рубинштейновской категории субъекта. Он считает, что личность является субъектом. Здесь возникает приблизительно та же методологическая проблема, что и с понятием личности. Так, например, финский психолог К.Векрут связывает появление качества субъекта с моментом овладения ребенком своим поведением, с определенной степенью самостоятельности. Но факт самостоятельности ребенка еще не свидетельствует о том, что превращаясь во взрослого, он становится и социально независим; возникает вопрос, в какой мере он овладевает и социальными отношениями? Иными словами, можно выявить целый ряд таких ступеней становления субъектом через характеристику тех отношений, которыми ов-
361