Олпорт Гордон. Становление личности. Избранные труды.

Дилемма науки и уникальности
Легко, однако, видеть, что мы сталкиваемся с затруднительным положением. Индивидуум (чем бы еще он ни был) — это внутренне последовательная уникальная организация телесных и психических процессов. Но его уникальность приводит науку в смущение. Науке положено иметь дело с широкими, предпочтительно универсальными законами. Таким образом, наука — это номотетическая дисциплина. Индивидуальность же подлежит исследованию не в рамках науки, а в рамках таких дисциплин, как история, искусство или генеалогия, чьи методы являются не номотетическими (ищущими универсальных законов), а идиографическими9. Еще средневековые схоласты декларировали: scientia поп est individuorum.
Если мы примем эту догму, касающуюся возможностей и ограничений науки, то вынуждены будем отказаться от познания человека как человека. Но это не должно обескураживать нас. Факт, что индивид — это система организованной в паттерны уникальности. Другой факт, что наука любит универсальное, а не особое. Однако сама личность — это универсальное явление, хотя она обнаруживается только в индивидуальных формах. Так как личность — универсальное явление, наука должна изучать ее, но она не может изучать ее корректно, пока не обратится к индивидуальному характеру формирования структурных паттернов! Такова дилемма.
Не можем ли мы, подобно некоторым ученым, сказать, что особое — то, как оно фактически выступает, — есть комплексная комбинация универсалий? Даже если мы отвергнем выражение «комплексная комбинация» как пустословие, то все равно будем введены в заблуждение. Здесь утверждается, что все люди состоят из одних и тех же качеств (универсалий), а комбинация этих универсалий создает уникальность. Давайте возьмем только две универсалии и посмотрим, как это происходит:
Качество А Качество В
Индивидуум Ум (в процентилях) Доминирование (в процентилях)
Джон 90 10
Генри 10 90
9 Эти термины первоначально ввел В Виндельбанд, но сейчас их употребление довольно широко распространено (Windelband W Geschichte imd Naturwissenschaft 3nd ed Strassburg Heitz, 1904, см также Eider R Worterbuch der philosophischen Begnffe Berlin Mittler, 1904 P 512)
Обращаем внимание читателя на написание слова «идиографический» Оно происходит от греческого idioz (собственный) Те же корни мы находим в словах идиома, идиосинкразия Не надо путать со словом «идеографический», которое, как и идеология, происходит от idea — идея (то, что видят, видимость) Понятие «номотетический» происходит от nomotheticos (номотетикос — данный, или предписываемый законами)
222 Структура и развитие личности
Здесь нам говорят, что Джон — очень яркий парень, но довольно покорный, а Генри — скучный, но доминирующий. Но не может ли качество А так взаимодействовать с качеством В, чтобы образовалась новая единица? Не может ли Джон быть блестящим последователем, а Генри — глупым агрессором? Прибавление других качеств будет придавать новый оттенок всему их поведению, появится паттерн, не предсказуемый на основе универсалий. Молекулы воды и перекиси водорода имеют одни и те же универсалии (водород и кислород), только по-разному количественно представленные (Н2О и Н2О2), однако небольшие количественные различия делают эти вещества совершенно непохожими друг на друга. Попытайтесь применить их к своим волосам, и вы увидите разницу.
Итак, проблема индивидуальности — это не то, как ум и доминантность Джона соотносятся с теми же качествами у других людей, а то, как ум Джона связан с его доминантностью, с его ценностями, с его сознанием и со всем остальным в его личности. Это «внутренняя система», ставящая в тупик традиционную науку об универсалиях.
Смысл «закона»
Общепринятая наука находится в тупике из-за того, что ей не удается увидеть, как номотетический поиск общих законов может быть применен к внутренней организации особенного случая. Здесь могли бы оказаться полезными несколько идей.
Во-первых, само утверждение, что личностные паттерны индивидуальности уникальны, является универсально истинным и, следовательно, это закон. Психологии личности следовало бы признать это в качестве своего первого закона.
Во-вторых, мы обращаемся ко многим общим принципам биологии и динамической психологии в надежде, что они раскроют нам процессы, ведущие к уникальности. Например, общими принципами генетики являются законы, говорящие нам о том, как случается уникальность.
В-третьих, поведение каждого индивида закономерно по-своему. Нам не надо понимать жизнь каждого для того, чтобы раскрыть закономерность в нашей жизни. Вы можете очень хорошо знать, почему ваш близкий друг ведет себя так, как ведет, и уметь предсказывать и отчасти контролировать его поведение в будущем просто потому, что вам известна закономерность его жизни. И для этого вам не нужно знать человеческую природу в целом.
Этот последний момент важен, ибо здесь возникает противопоставление статистической (актуарной) закономерности и индивидуальной закономерности отдельного человека. Номотетическая наука, как мы уже сказали, склонна предпочитать первую и игнорировать вторую. Ее критерии статистической значимости приспособлены к большой популяции людей, а не к отдельному случаю.
Предположим, сотня заключенных слышит слова тюремного надзирателя: «Ваша жизнь в тюрьме — подготовка к вашему возвращению в общество». И предположим (это вполне вероятно), что девяносто девять заключенных молча смеются над этой банальностью и немедленно забывают ее. Статистически мыслящие психологи сказали бы, что отсутствие эффекта этого благочестивого увещевания — закон. И в определенном смысле они правы.
Но предположим, что для одного человека эти слова «прозвенели звоночком» и поставили его на путь подлинного исправления. Что скажет статистик? Что это «дело случая» и данное событие не является «статистически значимым»? Такой ответ был бы абсурдным. Дело в том, что в этом случае существуют важные причинные отношения. Это происшествие может быть редким (даже уникальным), но оно пол-
Психология и индивидуальность 223
ностью законно и неизбежно, если принять во внимание внутренний паттерн человека, к которому обращены слова.
И поэтому мы делаем вывод, что не должны поддаваться запугиванию узкими определениями «закона» или (в нашем случае) узкими определениями науки. Дело науки — освещать то, что есть, а не только то, что удобно или традиционно принято. Задолго до того, как психология пристроилась в кильватер к такому флагману, как естественно-научный метод, существовало древнее значение слова scientia. Оно не предписывало метода, не ставило ограничений, оно означало просто знание.
Предлагаемые решения
Как и следовало ожидать, многие наблюдательные авторы замечали эту дилемму науки и уникальности. Наиболее очевидное ее решение, конечно, заключается в декларации того, что всеобщность принадлежит науке, а индивидуальность — искусству. В сущности, это положение гласит: давайте признаем ограничения науки. По самой своей природе она не может отдать должное индивиду; сделать это могут только драма, поэзия, жизнеописания. Наука беспощадна в исключении особенного. Следовательно, наука (в лучшем случае) — это просто «доступ к мудрости»10. Такое решение привлекательно для многих ученых и, вероятно, для всех гуманистов.
Это, однако, совет отчаяния. Психология — молодая дисциплина и в идеале должна бы стремиться к овладению и абстрактными, и конкретными явлениями. Преждевременно ограничивать ее исключительно номотетическим способом мышления. Нам следовало бы сохранить индивидуальность внутри науки.
Такова была точка зрения Сэмюэля Бэйли, который столетие назад критиковал психологию за то, что она обращает внимание почти исключительно на «общее для человечества» и имеет дело с индивидуальным характером «только случайно и мимолетно, слишком кратко для такого важного предмета»11.
Другое решение состоит в провозглашении двух отдельных психологии, одна из которых стоит на номотетической позиции, а другая — на идиографической. Второй психологии, конечно, пришлось бы работать рука об руку с историей, жизнеописаниями, литературой и, возможно, стать неотличимой от них. Многие немецкие авторы одобрительно склоняются к этой точке зрения, относя номотетическую психологию к естественным наукам (Naturwissenschaften), а идиографическую — к духовно-культурным наукам (Geisteswissenschaften). Первая — это психология «элементов», вторая — психология «структур». Первая использует метод анализа и причинное объяснение, вторая применяет метод «понимания» (Verstehen). «Мы объясняем природу (с помощью анализа и закона), — говорят они, — но мы понимаем людей» (в их структурированной индивидуальности)12.
wMurrayH A etal Explorations m Personality N Y Oxford, 1938 P 716, см также Allport G W Personality a problem for science or for art'? Personality and social encounter Boston Beacon, 1960 Ch 1
nBmleyS Letters on the philosophy of the humanmmd London Longmans, Green, 1855—1958 Vol П P 265
12 Об этой точке зрения CM Spranger E Types of men/Transl by P Pigors Halle Niemeyer, 1928 По существу, такой же точки зрения придерживается Бергсон Он резко противопоставляет метод анализа, посредством которого мы принимаем окончательно определенные элементарные взаимоотношения и пренебрегаем потоком и непрерывностью жизни, методу «интуиции», который позволяет нам связать родственные аспекты человека в смысле их непрерывного развития (см BergsonH Tntroduction to metaphysic N Y Putnam, 1912)
224