Аллахвердян А.Г., Мошкова Г.Ю., Юревич А.В. и др. Психология науки Учебное пособие.

очищенной от влияния идеологии, в потенции всегда существует то, что отчетливо проступает при попадании ее в зависимость от тоталитарного общества, - социальная опосредованность правил научного познания, в экстремальных случаях открывающая путь в науку заведомо абсурдным идеологемам.
Группировки ученых, порождающие и ниспровергающие парадигмы, не гомогенны, а состоят из исследовательских групп, являющихся основной формой объединения ученых. Этот уровень организации особенно характерен для современной научной деятельности, которая структурирована как деятельность научных групп. Весьма распространенное представление о том, что в современной науке подлинным субъектом познания является научная группа, выглядит метафоричным, поскольку мыслит все же отдельный ученый', однако отражает тот реальный факт, что результаты индивидуального мышления ученых часто обретают смысл только при их соединении друг с другом. "В некотором отношении творческая мысль очень напоминает футбольный мяч, который перепасовывается игроками команды друг другу, пока один из них не попадет в ворота", - пишет Р. Веструм (Westrum, 1989, р. 370), и поэтому "наука развивается благодаря процессам межличностного взаимодействия так же, как и благодаря внутриличностным процессам" (там же, р. 370). Исследовательская группа придает познавательному процессу новые качества, делает его несводимым к сумме индивидуальных мыслительных актов. Поэтому симптоматично большое внимание, которое уделяется в современной науке описанным выше методам стимуляции коллективного научного творчества: брейн-стормингу, синектике и др.
Каждая научная группа дополняет общие критерии рациональности и внутринаучную парадигму более конкретными правилами познания, характерными именно для нее. Эти правила выражают специфику группы - ее историю, социально-психологическую структуру, индивидуальные особенности ее членов. Социально-психологические характеристики исследовательской группы так или иначе проецируются на используемые ею способы познания, через которые психологическая специфика группы получает отображение в том научном знании, которое она вырабатывает.
Зависимость научного знания от характеристик исследовательских групп наиболее рельефно акцентирована микросоцио-
' Если не распространять на науку юнговскую идею об архетипах - о надындивидуальных субстратах мышления, переживающую в современной психологии второе рождение.
266

логией науки. "Представители микросоциологии специально подчеркивают, что содержание "объектов" науки (понятий, теорий и т. д.) полностью сводится к способу деятельности ученых (и не ученых) в стенах лаборатории, зависит от их общения, от , предпочтений, которые они оказывают тем или иным способам | исследования, тому или иному исходному опытному материалу, ' короче говоря, от множества тех случаев выбора, который ученым постоянно приходится делать" (Маркова, 1988, с. 199). По мнению таких представителей этого направления, как К. Кнорр-Цетина, А. Блюм и другие, исследовательская реальность не просто изучается, а конструируется исследовательской группой и вбирает в себя не только характеристики изучаемых объектов, но и социальные особенности этой группы.
Если данная позиция и гипертрофирована, то гипертрофирует она реально существующую зависимость - зависимость знания от особенностей познающего субъекта, в данном случае коллективного. Исследовательская группа вырабатывает не только разные способы построения знания, которые разными путями ведут к одному результату и в самом знании не отражены, поскольку не связаны с его содержанием, но и уникальное знание, которое выражается в специфических внутригрупповых смыслах и от них неотделимо. Такое неотделимое от группы знание можно по аналогии с "личностным знанием", неотделимым от личности, назвать "групповым знанием". В коллективном познании оно выполняет те же функции, что и "личностное знание" в познании индивидуальном - восполняет пробелы в объективированном знании и является необходимой основой его построения. В "групповом знании" сосредоточены специфические внутригрупповые ориентиры научного познания, выражающие социально-психологическую специфику научной группы.
Научные группы также выполняют важную оценочную функцию - вырабатывают свои, довольно специфические представления о том, какие идеи считать ценными и творческими. В частности, то, что мы называем открытиями, во многом "является результатом социальных процессов переговоров и легитимизации" (The nature of creativity, 1988, p. 328), поскольку "установить, является ли что-либо творческим, можно только посредством сравнения, оценки и интерпретации" (там же, с. 332). Таким образом, не только само научное знание, но и его признание новым, важным, оригинальным и т. д., то есть наделение всеми теми характеристиками, в контексте которых оно оценивается наукой, тоже является "социально конструируемым" феноменом.

18*
267


Специфика внутригрупповых стандартов познания выражается также в том, что, как показывают эмпирические данные, индивидуальные стили мышления почти всегда изменяются в группах. Попадая в новую научную группу, ученый сталкивается со специфическими для нее познавательными ориентирами, с особым стилем групповой деятельности, к которым ему приходится приспосабливаться, в результате чего переход в новую группу обычно влечет за собой изменение индивидуального стиля объяснения изучаемых ученым явлений (Мышление: процесс, деятельность, общение, 1982).
Впрочем, ученый не только усваивает правила научного познания, вырабатываемые на различных уровнях организации науки, и подчиняется им, но и, во-первых, осуществляет их творческий отбор, во-вторых, создает их самостоятельно. На каждом из этих уровней правила познания достаточно плюралистичны и оставляют ему свободу выбора. Он может выбирать между общеметодологическими ориентациями, противоборствующими парадигмами, альтернативными и неальтернативными теориями, разнообразными внутригрупповыми моделями исследования и т. д. Принадлежность ученого к различным социальным общностям не означает автоматического следования соответствующим правилам познания. Научная деятельность предполагает их выбор и построение на его основе целостной системы ориентиров познания, характерной для данной личности, выражающей ее особенности и поэтому всегда уникальной, представляющей собой неповторимую комбинацию существующих ориентиров. Ученый может строить эту систему осознанно, осознавая сам процесс выбора и эксплицируя его результаты, а может делать это бессознательно или "надсознательно" (Ярошевский, 1983), когда система индивидуальных ориентиров познания, регулируя мышление ученого, сама остается за пределами его сознания.
При этом он не только отбирает и творчески комбинирует способы познания, распространенные в научном сообществе, но и создает их. В любой индивидуальной системе когнитивных стандартов за вычетом правил, почерпнутых ученым в надындивидуальном опыте науки, обозначается "остаток" в виде уникальных, порожденных им самим ориентиров. Чем значительнее исследователь и его вклад в научное знание, тем самобытнее система его собственных познавательных ориентиров. Выдающийся ученый запечатлевает себя в истории науки сдвигом не только в самом научном знании, но и в ориентирах его построения, совершая своего рода "локальную научную революцию". Поэтому в научных школах, в отношениях учитель - ученик и в более частных системах интеллектуального влияния в науке все-
268

гда вычленима передача не только знания, но и способов его построения, специфических правил познания. Способы познания, изобретенные личностью, могут вступать в конфликт с общепринятыми - в научном сообществе или в научной группе, что делает подобные "локальные научные революции" психологически похожими на глобальные. И, как подчеркивал В. И. Вернадский, "история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих убеждениях, чем целые корпорации ученых" (Вернадский, 1966, с. 66).
Способы познания, изобретенные личностью, могут быть впоследствии отчуждены от нее, превращены в безличные объективированные правила. Отсюда - из личности - всегда начинается построение нового знания, и поэтому во многом оправданы, например, такие высказывания: "проблема возникновения новой теории - проблема личности" (Кузнецова, 1982, с. 73). А в основе построения личностью нового знания лежит формирование ею новых ориентиров познания, которые, в результате, либо в составе самого знания, либо в качестве эксплицированных правил его построения приобретают надличностный характер.
Таким образом, можно констатировать, что система правил научного познания не является заданной раз и навсегда, а находится в постоянном "движении", осуществляемом в двух встречных направлениях. С одной стороны, новые стандарты познания передаются от более общих уровней его организации к более частным: общенаучные критерии рациональности проецируются на внутридисциплинарные парадигмы, на их основе отрабатываются внутригрупповые модели исследования, которые трансформируют индивидуальные стили научного мышления. С другой стороны, порожденные личностью способы познания могут приобретать надличностное и даже парадигмальное значение, группирдвки ученых порождают общедисциплинарные парадигмы, в лабораториях отрабатываются общие модели исследования, и все это, в конечном счете, обусловливает сдвиг общенаучных критериев рациональности. В процессе такого встречного "движения" правила научного познания наполняются субъективными смыслами и попадают в зависимость от многообразных социально-психологических процессов.