Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики.

Его основу составляет происходящее вследствие уничтожения частной собственности на средства производства практическое возвращение объективному содержанию деятельности ее субъективного содержания — действительного смысла ее для человека, устранение несовпадения и противоречия между ними.
Социалистический рабочий, так же как и рабочий капиталистического предприятия, занимается тканьем, прядением и т. д., но для него эта работа имеет смысл именно тканья, прядения и т. д. Ее мотив и ее объективный продукт не являются теперь для него чуждыми друг другу, потому что теперь он работает не на эксплуататоров, а на себя, на свой класс, на общество.
Социалистический рабочий получает за свой труд заработную плату, поэтому его работа имеет для него также и значение заработка, но заработная плата является для него только способом реализовать для личного потребления часть продуктов общественного производства. Это изменение смысла труда порождается новыми мотивами его.
Новая мотивация труда — это и новое отношение к задаче овладения техникой труда, способами труда, производственными операциями. Как отношение сознания это есть отношение смысла труда и соответствующего круга конкретных значений, знаний. Эти конкретные значения — знания, умения — утрачивают теперь свою чуждость смыслу труда. Овладение ими перестает быть только условием заработка или, если иметь в виду предпринимателя-капиталиста, условием
Получения прибыли, т. е. в обоих случаях — условием для достижения результатов, которые ничего общего с существом самого производства и его продукта не имеют. Эти конкретные значения выступают теперь для человека в своей действительности, в собственном своем содержании, т. е. как условие высокой продуктивности, производительности труда. Понятно, что теперь тяга к знанию особенно усиливается. «Ни о чем я так много не мечтаю,— говорил Бусыгин на Первом всесоюзном совещании стахановцев, — как об учении».
Это — необходимое условие становления сознания нового человека: ведь новый смысл должен психологически реализоваться в значениях; ведь смысл не объективированный и не конкретизированный в значениях, в знаниях — это еще не сознательный, не вполне еще существующий для человека смысл. Новый смысл труда и реализуется в овладении тем, что называют культурой труда и что составляет его интеллектуальную сторону. Поэтому движение, возникшее у нас под именем стахановского движения, движение за то творческое овладение культурой труда, которое возможно лишь на основе новых производственных отношений, является, решающе важным для развития человеческого сознания и со стороны интеллектуального обогащения его.
Мир значений теперь вообще иначе выступает для человека. Объективно это выражается в том, что, если, с одной стороны, в широчайших масштабах происходит овладение кристаллизованным, отраженным в этом мире богатством опыта человеческой практики, то, с другой стороны, богатство это выступает теперь для людей как бы в свете новых личностных смыслов. Все подлинное в нем открывается сознанию с подчеркнутой силой и стремительно развивается, мнимое утрачивает смысл и меркнет.
Возникающая новая внутренняя структура сознания, новая «формация» его и характеризуется прежде всего этим новым отношением смыслов и значений. Это новое отношение отнюдь не представляет собой возврата к их первоначальному простому совпадению, к простой слитности между ними. Оно сохраняет развитую форму сложных переходов одного в другое. Происходит лишь как бы поворот плоскости смыслов, уничтожающий явление дезинтегрированности сознания. Сознание человека становится теперь по своей структуре интегрированным.
Составляет ли, однако, эта характеристика структуры сознания подлинно психологическую его характеристику?
Этот вопрос может возникнуть потому, что в характеристику сознания, о которой идет речь, необходимо входит также и его идеологическое содержание, которое само по себе, в своем отношении к порождающим его объективным условиям, принадлежит к общественному сознанию и не является, конечно, предметом психологии. Из этого, однако, вовсе не следует, что психолог должен игнорировать роль усваиваемых человеком значений, понятий, идей и зависимость от них психологических особенностей его сознания. Напротив, без этого никакая содержательная конкретно-психологическая характеристика сознания вообще невозможна. От того, каковы те идеи и взгляды, которыми проникается человек, и каково соотношение их с содержанием личной его жизни, существенно зависят не только общие структурные особенности его сознания, но и весь психологический его облик. Описывая лишь главнейшие этапы развития психического отражения, мы, естественно, должны были ограничиться рассмотрением только его общих форм и не имели возможности проследить их связь с теми частными конкретными особенностями психики, которые при этом возникают. Очевидно, однако, что эти общие формы и являются ключом для понимания более частных, более элементарных психических процессов, изменение которых представляет собой как бы последовательную цепь следствий происходящей общей перестройки деятельности и сознания.
Так, отдельные действия — и внешние, практические и внутренние, теоретические — перестраиваются лишь, входя в новую деятельность, т. е. осуществляя новое отношение, приобретая новый мотив и новый смысл. Развитие же действий порождает и развитие их способов, операций, а следовательно и значений, в которых они кристаллизуются для сознания. Наконец, как это показывают современные экспериментальные исследования, и сами элементарные функции меняются в зависимости от тех операций, которые они реализуют; достаточно, например, сказать, что пороги ощущений способны изменяться в несколько раз в зависимости от того, какое место занимает данная форма чувствительности в деятельности и как в нее входит соответствующая операция.
Именно эти строго объективные зависимости частных процессов от общего строения деятельности и сознания людей, определяемого конкретно-историческими условиями их жизни, и делают психологически понятным происходящее у нас на глазах изменение человеческих свойств и сил, которые не только позволяют во много раз ускорять обороты станков, но создают и новый психологический облик самого человека. Можно ли, например, не увидеть внутренней связи между тем фактом, что перед людьми раскрылась действительная их общность, не искажаемая более вещной формой их отношений друг к другу, и тем, что господствовавшие прежде чувства начали все более уступать свое место новым, подлинно человеческим чувствам.
Ведь различие мотивов, смыслов всегда есть также и различие воли, чувств. Храбрый поступок, мотив которого состоит в порабощении другого человека, в захвате чужого добра, в продвижении по службе, и храбрый поступок, мотив которого заключается в том, чтобы помочь общему делу, обладают, конечно, совершенно различными психологическими качествами. Но существует психологическое различие также и между высоким подвигом, когда он совершается в условиях противоречивой, в целом, жизни (и поэтому — как бы только в одной сфере личности), и подвигом, в котором личность человека выражается во всей своей естественной цельности и полноте; ведь только при этом условии нравственная сила подвига и внутренняя красота его могут быть совершенными.
Психология, игнорирующая зависимость отдельных особенностей и черт психики человека от общей характеристики его сознания, определяемой условиями его реальной жизни, на деле неизбежно приходит к отрицанию их исторической природы. Стремясь свести психологический облик человека к отдельным его способностям и свойствам, она движется в своих исследованиях в направлении, обратном направлению процесса их действительного формирования. Поэтому все выступает в ней в перевернутом виде: определяемое изображается ею, как определяющее, следствие, как причина. Даже мотивы человеческой деятельности она видит в тех субъективных переживаниях, которые ими порождаются: в чувствах, в переживании интереса или влечения. Продолжая свой анализ в том же направлении, она, наконец, находит источник этих переживаний в прирожденных человеку эмоциях и влечениях, в особенностях его инстинктов.
Наоборот, тот путь, который открывает исторический анализ, показывает, что свойства человеческой психики определяются реальными отношениями человека к миру, зависящими от объективно-исторических условий его жизни. Эти отношения и создают особенности строения человеческого сознания, которое их отражает и которое характеризует психику людей в ее действительной общественной сущности.
Не ставя перед собой задачи проследить конкретную историю развития психики человека, мы ограничились лишь самым кратким очерком наиболее общих исторических ее «формаций». Но даже и этот- краткий очерк показывает, что то, что на первый взгляд кажется неизменным в человеке, на самом деле является лишь преходящим этапом в его историческом развитии. При этом он позволяет увидеть еще и другое: что только с наступающей на основе коренного преобразования общества «реинтеграцией» человеческого сознания начинается его действительно свободное и действительно всестороннее развитие.
Конечно, новое психологическое строение сознания не возникает внезапно, сразу же вслед за изменением условий бытия. Оно не возникает и само по себе, стихийно, без борьбы и вне процесса воспитания людей, вне внесения в их сознание социалистической идеологии. Напротив, активное воспитание новых психологических качеств является необходимейшим условием его становления.
Происходящий метаморфоз сознания не охватывает сразу и всех сторон жизни человека, всех отношений его к миру. И здесь, как и при первом появлении сознания, дело не происходит так, что вся действительность вдруг озаряется как бы новым светом; первоначально многое выступает для человека еще в прежнем свете потому, что значения, представления, мысли вовсе не изменяются сами по себе, автоматически, как только они теряют почву в объективных условиях жизни. Они могут сохранить для человека силу предрассудков, иногда требующих упорной борьбы для того, чтобы развенчать их в его сознании.
Итак, сознание людей психологически развивается, качественно изменяясь, так что его прежние особенности отмирают и их место занимают новые особенности. На заре человеческого общества сознание человека проходит этапы своего первоначального формирования; только дальнейшее развитие общественного разделения труда, обмена и форм собственности приводит к развитию его внутреннего строения, но оно вместе с тем делает его ограниченным и противоречивым; наступает новое время — время коммунистических отношений, порождающее новое сознание человека, и нам еще трудно представить себе всю огромность перспектив его будущего расцвета.

***