|
|
Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика.Категория: Библиотека » Психолингвистика | Просмотров: 29576
Автор: Слобин Д., Грин Дж.
Название: Психолингвистика. Формат: HTML, DOC Язык: Русский Скачать по прямой ссылке уровне языковой структуры. Так, на самом верхнем уровне мы имеем набор вероятностей того, что данное предложение следует после других предложений и предшествует им; на следующем уровне мы имеем большую вероятность того, что за группой подлежащего следует группа сказуемого; на следующем уровне — различные вероятности того, что за артиклем следует существительное или прилагательное; на самом нижнем уровне слова обладают разной вероятностью того, что за ними последуют другие слова, причем эти вероятности в большой степени зависят от семантических и контекстуальных характеристик.
Модель эта привлекательна тем, что в ней отражен тот несомненный факт, что некоторые развертывающиеся слева направо цепочки слов более вероятны, чем другие. Например, рассмотрим крайний случай: после слова зеленые вероятнее ожидать слово луга, чем слово идеи (хотя в лингвистической литературе благодаря традиционному примеру бесцветные зеленые идеи... это сочетание стало вероятным). Чтобы убедиться в этом, достаточно представить себе, насколько различны процессы порождения предсказуемого клише и оригинального выражения. Что касается поведения слушающего, то уже неоднократно было показано, что чем более предсказуемо высказывание, тем легче оно воспринимается. К сожалению, какой бы привлекательной ни казалась попытка Осгуда, это скорее постановка проблемы, чем ее решение. Во-первых, когда мы имеем дело с рекурсивной системой правил, позволяющей производить бесконечное число структур предложений, в принципе нет возможности определить вероятность того, что какая-то одна единица будет следовать за другой на данном уровне. Во-вторых, не все ограничения на выбор единиц и слов действуют только в направлении слева направо, то есть определяются только непосредственно предшествующим этапом порождения. Например, в предложении Поскольку она заболела, Анна решила не ходить на вечер выбор местоимения определяется родом подлежащего в придаточном предложении, которое появляется в предложении позднее. В-третьих, хотя Осгуд и подчеркивает необходимость выбора семантического содержания до выбора синтаксической формы, в действительности структура в виде дерева, предлагаемая на рис. 10, означает, что выбор синтаксических единиц более высокого уровня является предпосылкой для вычисления вероятностей сочетаемости следующих друг за другом слов. В более поздней статье Осгуд (1968) пытался обойти эту проблему, предлагая модель порождения глубинных семантических структур, хотя и признавая при этом, что очень трудно объяснить, каким образом говорящий переходит от этих структур к допустимым поверхностным структурам, развертывающимся слева направо. Наконец, есть еще одна принципиальная трудность: даже если допустить, что эти вероятности можно вычислить, они не являются сами по себе причиной речевого поведения, а, скорее, результатом применения различного рода синтаксических, семантических, фонологических и контекстуальных правил. Задачей психолога является обнаружение тех переменных, в результате взаимодействия которых одно слово с большей вероятностью появится в данном контексте, чем другое. В основе психолингвистической теории лежит представление о том, что основным фактором, определяющим вероятности в речевом поведении, является знание говорящего (не обязательно осознаваемое) о своем языке. Если не учитывать грамматические ограничения и синтаксические правила, определяющие соотнесение значения и формы, мы не сможем предсказывать речевое поведение носителя языка. До сих пор ни в одном исследовании не удалось установить, каким образом эти языковые факторы взаимодействуют с когнитивными и перцептивными способностями, мотивационными состояниями и контекстуальной ситуацией. Но когда появляется необходимость определить роль грамматического анализа в описании речевого поведения носителя языка, то можно четко классифицировать возникающие при этом трудности, что и сделал Бивер в очень интересной работе (1971). Дело в том, что сама способность лингвиста конструировать трансформационные грамматики, соответствующие интуитивным представлениям образованного носителя языка, представляет собой не что иное, как речевое поведение на высшем уровне его развития. Но, продолжает Бивер, когда речь идет о выполнении задач разного типа и о безусловно различных уровнях развития, мы не всегда в состоянии распознать тонкие языковые отношения. Особенно важно, как утверждает Бивер, что результаты испытуемого при выполнении определенных языковых задач показывают, что его реакция основана на случайных и не столь общезначимых отношениях. В качестве примера Бивер приводит эксперимент с активными, пассивными и псевдопассивными предложениями типа Собаки были заинтересованы кошкой. Задачей испытуемых было немедленное воспроизведение предложений, которое осуществлялось так же, как и порождение этих предложений, то есть не отражало всех возможных в данном случае значимых языковых обобщений. С другой стороны, когда испытуемые должны были воспроизвести предложение через час и если им предлагался более широкий набор сходных предложений, результаты больше соответствовали сложному лингвистическому анализу. Бивер считает, что, пытаясь создать правила, описывающие все возрастающее число синтаксических конструкций, лингвисты оказываются перед необходимостью принятия более абстрактных и сложных глубинных обобщений. Точно так же испытуемые, в соответствии с характером задания и степенью опытности, могут проявлять в своем поведении более или менее абстрактные закономерности независимо от того, осознаются они или нет. Такой ход рассуждений приводит Бивера к выводу, что поведение говорящего или слушающего может быть охарактеризовано не на основе полностью разработанной грамматики языка, а на основе одной из нескольких грамматик, зависящих от обстоятельств и индивидуального языкового развития. Это значит, что у разных носителей языка существуют не только разные грамматики, но что сама языковая способность данного человека может претерпевать изменения, и такое предположение, безусловно, может проложить путь к созданию такой грамматической модели, которая бы описывала различные аспекты способностей носителя языка. Однако, хотя может показаться, что такой вывод довольно пессимистически оценивает достоверность трансформационной грамматики как основы моделей речевого поведения, все, несомненно, отдают себе отчет в том, что эти проблемы и экспериментальные исследования, направленные на их разрешение, были вызваны к жизни непосредственно теорией Хомского, представляющей собой принципиально новый подход к языку. В заключительном разделе будет сделана попытка подвести итог всем победам, одержанным на этом пути, и поражениям. ПОДВОДЯ ИТОГИ: ДО И ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ, ВЫЗВАННОЙ ТЕОРИЕЙ ХОМСКОГО Возможно, лучше всего можно оценить общее значение психолингвистического подхода к исследованию языка, если сравнить в целом состояние этих исследований до и после революции, вызванной теорией Хомского. Как известно, до этого речь чаще всего рассматривалась как совокупность вербальных реакций, или, в более сложных теориях опосредования Осгуда и других, она понималась как опосредованная условными реакциями, представляющими значения слов. Вопрос о том, каким образом слова соединяются в высказывания, рассматривался либо как некая форма генерализации уже известных из прошлого опыта комбинаций, как считал Скиннер, или на основе теории информации в зависимости от вероятностей появления данных слов в данном сочетании. Основное значение порождающей лингвистики Хомского в том, что она привлекла внимание психологов к наиболее важному фактору — языковой продуктивности. Продемонстрировав, что языковая способность говорящего включает способность производить потенциально бесконечное число допустимых предложений, Хомский показал психологам, что речь — гораздо более сложный вид поведения, чем это считалось прежде. Хотя попытки создать вполне адекватную порождающую грамматику мало чем помогли психологам в решении проблемы речи, значение этих попыток состоит прежде всего в том, что они раскрыли сложность речевого поведения и тем самым лишили нас возможности пойти по соблазнительному пути упрощения. Кроме введения трансформационных принципов, как таковых, какое значение имеет конкретная формулировка трансформационной грамматики, предложенная Хомским? Во-первых, это позволило предложить различные интерпретации языковой способности, о которых говорилось раньше. Согласно более слабому, или более нейтральному, определению, трансформационная грамматика дает возможность описать структуру языковой активности. Поиск «наилучшей» системы правил для описания языка направлялся предложенными Хомским лингвистическими критериями. Грамматика должна обладать не только слабой способностью порождать все возможные в данном языке предложения (эмпирическая адекватность), но и более сильной порождающей способностью, соответствующей интуитивным представлениям носителя языка о семантических отношениях и различиях (описательная адекватность). Наконец, эти правила должны давать возможность для наиболее экономного описания языка в терминах языковых универсалий, лежащих в основе закономерностей, общих для всех языков (объяснительная адекватность). Руководствуясь всеми этими критериями, Хомский показал, что языковая активность может получить полное объяснение только при помощи двухуровневой теории, имевшей вид уровня «ядерных предложений» и уровня трансформаций в 1957 г. и уровней глубинной и поверхностной структур в 1965 г. Объяснив таким образом поведение носителя языка, теория Хомского в свою очередь предоставляет нам критерий, которому должна удовлетворять любая психологическая модель носителя языка. Но, как уже отмечалось при обсуждении вопроса о языковой способности и языковой активности, очень легко незаметно перейти от описания закономерностей, наблюдаемых в речевом поведении, к более сильной гипотезе, что грамматический анализ описывает те глубинные знания, при помощи которых человек порождает и понимает предложения. Ценность этой гипотезы в том, что она вызвала множество исследований реального речевого поведения. В настоящее время представляется наиболее разумным вывод о том, что обработка предложения, а также любая адекватная модель порождения речи включает по крайней мере два уровня анализа — глубинную структуру и поверхностную структуру. Однако операции, используемые для соотнесения одного уровня с другим, связаны не столько с трансформационными операциями, сколько с непосредственными перцептивными правилами соотнесения, основанными на совокупности взаимодействующих синтаксических, семантических и фонологических «ключей». Важнейшей чертой такого двухуровневого подхода является установление отношений между глубинным семантическим содержанием и синтаксической формой. Как это ни покажется парадоксальным, первоначальное Связаться с администратором Похожие публикации: Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|