Айламазьян А.М. Метод наблюдения и беседы в психологии.

Следовательно, даже к «интересному» предмету Ира настоящего интересане проявляла и даже не всегда учила уроки.
Арифметику Ира не любила, считала ее трудным, хотя и нужным предметом. Она созналась, что многое в арифметике не понимает и не знает, почему ей ставят «пятерки». Это она объяснила тем, что всегда хорошо пишет контрольные.
Важно отметить, что по всем предметам знания Иры были «от сих и до сих», и не больше,
Отношение Иры к тому или иному предмету в значительной степени зависело от получаемых отметок. Наиболее ярко это проявилось в ее отношении к истории. Сначала, когда у нее были «четыре» и «пять», история ей нравилась. Весной Ира получила «двойку», а потом «тройку», и история ей нравиться перестала. Ира была в числе немногих ребят, у которых не было «ненависти» к русскому языку и учителю по этому предмету. Отметки по этому предмету у нее были отличные и хорошие, однако некоторые ребята утверждали, что за такие же ответы, как Ирины, учитель другим ребятам ставил «тройки».
По сравнению с IV классом на уроках Ира работала хуже: была не так внимательна, больше разго вари вала, отвлекалась. Это сказывалось на ее знаниях: по пробелам, которые обнаруживались во время подготовки уроков, можно было с боль-
шой степенью достоверности сказать, при объяснении какого именно материала она была невнимательна, так как часто после однократного объяснения Ира усваивала этот материал легко и быстро, Желание хорошо учиться было у Иры очень общее, мало влияющее на ее ежедневную работу и не организующее ее*
Ира всегда выполняла только письменные задания по русскому языку и почти всегда по арифметике. Она не скрывала, что весной и когда ей бывало лень заниматься, она списывала у ребят арифметические примеры и задачи, а также задания по немецкому языку.
Устные уроки Ира, как правило, не учила. Об этом говорила ее мать и сама Ира. Она ограничивалась тем, что читала учебник на перемене, а когда материал казался ей трудным или ее должны были обязательно спросить, то раза два читала урок дома и думала, о чем будет рассказывать.
Ира часто опаздывала на подготовку уроков в школе, приходила возбужденная и долго не могла себя организовать. Во время работы она часто отвлекалась, вертелась, разговаривала, с кем-нибудь возилась и смеялась. Однажды она настолько разошлась, что ее попросили выйти и успокоиться за дверью. Часто Ира делала уроки в какой-то спешке, куда-то торопясь. Бывали случаи, когда, увидев в окно группу мальчиков, Ира кое-как заканчивала домашнее задание и убегала на улицу. Иногда мальчики или подруга вызывали ее из класса, и, придумав какую-нибудь причину, Ира просила разрешения уйти.
Дома Ира готовила уроки, как правило, вечером после гулянья {зимой в 7—8, а весной — в 10 и даже в 11 часов). Делала только письменные уроки и одновременно смотрела телевизор. Когда мать спрашивала об устных уроках, Ира говорила, что «и так все знает».
Мать с огорчением сказала, что учение не интересует Иру, учится она без особого желания.
Ира действительно хорошо работала только в определенных ситуациях: в начале и в конце четверти, когда должны были спросить по какому-нибудь предмету, когда она получала отметку, которую хотела исправить, перед контрольными и иногда в плохую погоду. В такие периоды работала организованно, быстро, почти не отвлекаясь. При непонимании добивалась от взрослых или товарищей ответа на непонятные ей вопросы.
Про свое отношение к учению Ира говорила, что в начале года и четверти она учится с желанием и удовольствием, но
218
постепенно это пропадает. Она объяснила это тем, что учиться не хочется, он делает, на самом деле происходит с ним так же, как происходит выпадение осадков или оттепель.
В английском языке нет безличных глагольных форм для человеческих действий. Поэтому нам приходится говорить, что человек думает, читает, работает, любит, ненавидит, начинает войны, драки и т.д. В действительности же все это с ним происходит. Человек не способен двигаться, думать или говорить на свой собственный счет. Он представляет собой марионетку, которую приводят в движение невидимые нити. Если он понимает это, то может научиться большему о самом себе, а тогда возможны и определенные изменения. Но если ему недоступна его абсолютная механичность, либо если он не желает принимать ее как факт, то он уже ничему не выучится и ничто тогда не изменится.
Человек есть машина, но машина особая. Он является машиной, которая в определенных обстоятельствах и при правильном обращении может знать то, что он — машина, а полностью это осознав> он может обнаружить и пути к прекращению своего бытия машиной.
Прежде всего ему требуется знать, что он не единое, а многое. У него нет одного постоянного и неизменного Я или Эго. Он всегда различен, В один момент он один, в другой — другой, в третий — третий и так далее почти до бесконечности. Иллюзия единства или целостности создается у человека в первую очередь ощущением одного физического тела, его именем, которое в нормальных случаях всегда остается тем же самым, а в-третьих, множеством механических навыков, внушенных ему воспитанием или приобретенных путем имитации. Обладая все теми же телесными ощущениями, слыша все то же имя и замечая за собой те же навыки и склонности, что и раньше, он верит, будто всегда был тем же самым.
233
В действительности же никакого единства нет, нет контролирующего центра, постоянного Я или Эго. Общая картина человека такова:

Всякая мысль, всякое чувство, ощущение, желание, ние и нехотение есть некое Я, Эти Я не связаны и не скоординированы друг с другом каким бы то ни было образом. Каждое из них зависимо от перемен во внешних обстоятельствах и от изменения впечатлений. Одно из них механически следует за другим, иные проявляются всегда в компании других. Но в этом нет ни порядка, ни системы. Имеются некие группировки этих Я, которые наделены природной связью. О них речь пойдет далее. Сейчас же нам нужно постараться понять, что есть группировки Я, связанные лишь случайными ассоциациями, воспоминаниями или воображаемыми сходствами.
Любое из этих Я представляет в каждый данный момент незначительную часть нашего «мозга*, «ума* или «интеллекта», но каждое из них мнит себя представителем целого. Когда человек говорит Я, это звучит так, словно он имеет в виду себя целиком, но на деле, даже когда он думает, будто имеет это в виду, речь идет о преходящей мысли, преходящем настроении, желании. Через час он совсем о нем забудет и с той же убежденностью начнет утверждать нечто противоположное — мнение, точку зрения, интерес. Хуже всего то, что человек не помнит этого, В большинстве случаев он верит в то последнее Я, которое выражало себя, пока другое Я, иной раз совсем не сочетаемое с первым, не стало выражать мнение или желание громче первого.
Вернемся теперь к двум другим вопросам. Что означает развитие? И что это значит — стать человеку другим существом? Или, иными словами, какого рода изменения возможны, когда и как они начинаются в человеке? Уже было сказано, что изменения начинаются с тех сил и способностей, которые приписываются человеком самому себе, но коими он в действительности не обладает. Это значит, что перед тем, как приобрести новые силы и способности, он должен действи-
234
телъно развить в себе те качества, каковыми он думает, что владеет и относительно которых у него имеются величайшие иллюзии.
Развитие не может начаться на основе лжи самому себе или самообмана. Человек должен знать, что у него есть, чего нет. Это значит, что ему нужно признаться в отсутствии приписываемых им себе качеств, т.е. способности делать, индивидуальности, единства, постоянного Эго, а вдобавок Сознания и Воли.
Человеку необходимо знать это, поскольку до тех пор, пока он верит в наличие этих качеств, он не предпримет правильных усилий для их обретения, точно так же, как человек не станет покупать дорогие предметы и дорого платить за них, если он полагает, что уже обладает ими. Самое важное и самое обманчивое из этих качеств — сознание. И перемены в человеке начинаются вместе с изменениями в понимании смысла сознания, а затем и постепенном обретении контроля над ним.