Гоулдман Дэниел. Деструктивные эмоции. Как с ними справиться? Научный диалог с Далай-Ламой.

смогут повысить нашу осведомленность об импульсе, и тем более осведомленность об оценке.
Главная проблема — проблема выбора. Пол считал, что эмоции были предназначены и эволюционировали не для того, чтобы мы получили возможность выбирать, как нам оценивать ситуацию и что нам делать. Как правило, эмоции служат нам достаточно хорошо. Однако нам всем жилось бы лучше, если бы мы могли иметь право выбора в ситуациях, когда эмоции толкают нас на деструктивные поступки по отношению к нам самим или к другим, когда вместо того, чтобы правильно оценить обстановку, мы воспринимаем происходящее в искаженном виде. Итак, Пол указал на три разные точки выбора: во время оценки, во время импульса и во время совершения действия.
«А теперь позвольте мне вернуться к более конкретному вопросу о том, как действует автоматический механизм оценки. Он не заставляет нас реагировать на все подряд; мы испытываем эмоции только по отношению к некоторым вещам. Более того, из тех вещей, к которым мы относимся эмоционально, некоторые вызывают эмоции у всех остальных людей, а некоторые не вызывают у других никаких эмоций».
«Прав ли я, — спросил Далай-Лама, — считая, что в рамках западного психоанализа и западной психологии считается нежелательным физическое и вербальное проявление негативных эмоций, и, следовательно, человек должен стараться предотвратить такие проявления? Между тем западная наука признает эмоции естественной частью человеческой психики, и ничего тут не поделаешь — это нельзя ни изменить, ни исправить». Таким образом Далай-Лама попытался противопоставить буддийскую цель искоренения деструктивных эмоций психотерапевтическому подходу, направленному на изменение не самих эмоций, а эмоциональных реакций человека.
В своем ответе Пол обошел эту тему и перешел к вопросу о том, существуют ли фундаментальные, жестко запрограммированные эмоциональные реакции, которые нельзя искоренить. «Вряд ли мы когда-нибудь сможем научиться не проявлять эмоций по отношению к определенным событиям. Если у вас возникает ощущение свободного падения, как это бывает в самолете, который внезапно попадает в воздушную яму, то естественной реакцией становится страх. Из разговоров с пилотами я выяснил, что эта реакция сохраняется у всех, даже если это случается с ними ежедневно. Это, на мой взгляд, есть не что иное, как эмоциональная установка, заложенная в нас с рождения; мы никогда не сможем ее перебороть».
Далай-Лама спросил: «Неужели пилоты в самом деле продолжают испытывать страх, несмотря на регулярное повторение ситуации? Лично я заметил, что по мере того, как я все больше и больше привыкаю к полетам, мой страх начал уменьшаться — чем больше я летаю, тем меньше потею».
«В этой ситуации можно выделить два аспекта, — объяснил Пол. — Первый — становится ли страх как реакция слабее? Второй — они не стали бы пилотами, если бы не были людьми, которых полеты пугают меньше дру
гих. И конечно, пилоты самолетов не имеют такого опыта, как вы, поэтому мы вряд ли сможем делать какие-то обобщения на основании только вашего опыта».
«Если уж вы хотите принять в расчет мой опыт, — сказал Далай-Лама, — то следует принять во внимание и то, что, когда я впервые сел в самолет, мне было очень страшно! — Это признание вызвало в зале несколько смешков. — Но здесь дело не в моем опыте, а в опыте пилотов —- а у них страха не должно было быть с самого начала».
Свобода от страха как такового
Пол продолжал: «В последнее время активно обсуждается один чрезвычайно важный вопрос: можем ли мы просить людей не бояться того, чего они боятся? Я бы сказал, что для большинства это, возможно, так же трудно, как разучиться некоторым вещам, которые являются следствием эволюции. Но таких вещей очень мало. Большинство из того, что вызывает у нас страх или гнев, было нами приобретено в процессе обучения, и, следовательно, мы можем разучиться».
«В буддизме принято считать, — заметил Далай- Лама, — что ментальные загрязнения возникают по двум причинам: их может спровоцировать спонтанное, кратковременное событие или наши пристрастия и унаследованные склонности. Последние гораздо труднее поддаются воздействию».
Это заставило меня вспомнить, что я хотел поднять вопрос о том, что меняется и что не меняется в процессе психотерапии. «Ваше Святейшество, — сказал я, — я хочу напомнить об одном исследовании Лестера Люборски из университета в Пенсильвании. Он установил, что успешная психотерапия изменяет действия людей, а не их чувства: после курса психотерапии пациенты продолжали испытывать тот же страх или гнев, хотя и не такой силь
ный. Но им удавалось изменить свою реакцию, даже несмотря на то, что они ощущали тот же самый эмоциональный импульс».
«В этом, возможно, и заключается ограничение такого терапевтического подхода, — прокомментировал Пол. — Разум имеет своего рода „запоминающую систему", в которой хранятся события, на которые мы научились реагировать посредством страха, гнева или печали. На протяжении всей нашей жизни в эту систему закладываются все новые данные. У человека могут быть критические периоды, во время которых изъять что-нибудь из этой системы труднее, чем в другие моменты жизни. Кроме того, сила, которую имело эмоциональное событие в момент нашего обучения, также может влиять на трудность его удаления.
Я хотел бы вернуться к вопросу, который поднял Его Святейшество, — вопросу о существовании важного различия между управлением нашей реакцией до появления эмоции и во время нее. Мы рассмотрели три разных ментальных процесса, или, если хотите, три разных возможности. Наша цель, как мне кажется, заключается не в том, чтобы действовать лучше, чем упомянутые Дэном пациенты после курса психотерапии, и не в том, чтобы испытать эмоциональное отношение к каким-то событиям, а потом сказать себе: „Почему я разозлился из-за этого? Почему это меня напугало?"; цель в том, чтобы этого больше не повторилось.
Но если вы не можете добиться этой цели, тогда сфокусируйтесь на второй: постарайтесь не идти на поводу у эмоции и не позволяйте ей неблагоприятно воздействовать на других. А если вы не можете добиться и этой цели, то последнее, что вам остается, — это извлечь для себя урок из произошедшего, чтобы в будущем действовать успешнее. И все же самой стоящей целью, на мой взгляд, является первая».
«Соответствуют ли эти три цели трем стадиям — до появления эмоции, во время и после нее?» — спросил Далай-Лама.
«Похоже, что да, — сказал Пол, — но я бы хотел подробнее остановиться на этой проблеме и привести один пример. Но прежде чем перейти к этому примеру, еще один абстрактный момент: одна из причин того, почему мы испытываем столько трудностей после начала эмоциональной реакции, когда эмоция „порабощает" нас. Существует то, что я называю рефрактерным периодом, в течение которого новая информация не успевает поступить, или если успевает, то наша интерпретация этой информации остается ошибочной, и мы воспринимаем мир только с той точки зрения, которая созвучна переживаемой нами эмоции. Рефрактерный период может длиться всего несколько секунд, но может оказаться и гораздо более длительным. Пока он не закончится, мы не можем освободиться от власти эмоции. Это не значит, что мы должны действовать по ее указке, но она все равно продолжает держать нас мертвой хваткой. Когда рефрактерный период закончится, вместе с ним может закончиться эмоция.
Вопрос, на который у меня нет ответа, таков: какая практика может помочь нам сократить этот рефрактерный период?» — сказал Пол, отметив, что в данной ситуации есть три варианта действий: не испытывать эмоций вообще, сократить рефрактерный период или лучше контролировать действия даже в течение рефрактерного периода.
Случай с Тимом, которого дразнили
Наконец Пол вернулся к обещанному примеру, взятому из своей будущей книги «В плену эмоции».
«Представьте себе мальчика по имени Тим, которого постоянно поддразнивал его жестокий отец. Эти поддраз
нивания обычно выглядели как добродушные шутки, но на самом деле таким образом отец хотел высмеять и унизить мальчика. Когда эти поддразнивания доводили Тима до слез, отец получал огромное удовольствие и дразнил Тима еще больше. Довольно рано, когда Тиму не исполнилось еще и пяти лет, в „запоминающей системе" мальчика прочно укоренилась мысль, что сильный человек может унизить его.
Прошло двадцать лет. Сегодня Тим взрослый мужчина, занимающий солидное положение в обществе. Никто не пытается его унижать, но если кому-то вздумается его поддеть, он немедленно впадает в ярость. Он не выносит добродушных подтруниваний и шуток. Как Тиму справиться с этим? Совершенно ясно, что он не хочет п