Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики.

Сознательный образ, представление, понятие имеют чувственную основу. Однако сознательное отражение действительности не есть только чувственное переживание ее. Уже простое восприятие предмета есть отражение его не только как обладающего формой, цветом и т. д., но вместе с тем как имеющего определенное объективное и устойчивое значение, например как пищи, орудия и т. п. Должна, следовательно, существовать особая форма сознательного отражения действительности, качественно отличающаяся от непосредственно чувственной формы психического отражения, свойственной животным.
Что же является той конкретной формой, в которой реально происходит сознание людьми окружающего их объективного мира? Этой формой является язык, который и представляет собой, по словам Маркса, «практическое сознание» людей. Сознание неотделимо поэтому от языка. Как и сознание человека, язык возникает лишь в процессе труда и вместе с ним. Как и сознание, язык является продуктом деятельности людей, продуктом коллектива и вместе с тем его «самоговорящим бытием» (Маркс); лишь поэтому он существует также и для индивидуального человека.
«Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание...» .
Возникновение языка может быть понятно лишь в связи с появившейся у людей в процессе труда потребностью что-то сказать друг другу .
Как же формировались речь и язык? В труде, как мы видели, люди необходимо вступают в отношения друг к другу, в общение друг с другом. Первоначально собственно трудовые их действия и их общение представляют собой единый процесс. Трудовые движения человека, воздействуя на природу, воздействуют также и на других участников производства. Значит, действия человека приобретают при этих условиях двоякую функцию: функцию непосредственно производственную и функцию воздействия на других людей, функцию общения.
В дальнейшем обе эти функции разделяются между собой. Для этого достаточно, чтобы опыт людей подсказал им, что в тех условиях, когда трудовое движение не приводит по тем или другим причинам к своему практическому результату, оно все же способно воздействовать на других участников производства, например, способно привлечь их к совместному выполнению данного действия. Таким образом возникают движения, сохраняющие форму соответствующих рабочих движений, но лишенные практического контакта с предметом и, следовательно, лишенные также того усилия, которое превращает их в подлинно рабочие движения. Эти движения вместе с сопровождающими их звуками голоса отделяются от задачи воздействия на предмет, отделяются от трудового действия и сохраняют за собой только функцию воздействия на людей, функцию речевого общения. Они, иначе говоря, превращаются в жест. Жест и есть не что иное, как движение, отделенное от своего результата, т. е. не приложенное к тому предмету, на который оно направлено.
Вместе с тем главная роль в общении переходит от жестов к звукам голоса; возникает звуковая членораздельная речь.
То или иное содержание, означаемое в речи, фиксируется, закрепляется в языке. Но для того, чтобы данное влияние могло быть означено и могло получить свое отражение в языке, оно должно быть выделено, осознано, а это, как мы видели, первоначально происходит в практической деятельности людей, в производстве. «...Люди,— говорит Маркс,— фактически начинают с того, что присваивают себе предметы внешнего мира как средства для удовлетворения их собственных потребностей и т. д., и т. д.; позднее они приходят к тому, что и словесно обозначают их как средства удовлетворения их потребностей,— каковыми они уже служат для них в практическом опыте,— как предметы, которые их «удовлетворяют» .
Производство языка, как и сознания, как и мышления, первоначально непосредственно вплетено в производственную деятельность, в материальное общение людей.
Непосредственная связь языка и речи с трудовой деятельностью людей есть то главнейшее и основное условие, под влиянием которого они развивались как носители «объективированного», сознательного отражения действительности. Означая в трудовом процессе предмет, слово выделяет и обобщает его для индивидуального сознания именно в этом, объективно-общественном его отношении, т. е. как общественный предмет.
Таким образом, язык выступает не только как средство общения людей; он выступает и как средство, как форма человеческого сознания и мышления, также не отделенного еще от материального производства. Он становится формой, носителем сознательного обобщения действительности. Именно поэтому вместе с происходящим впоследствии отделением языка и речи от непосредственно практической деятельности происходит также и абстракция словесных значений от реального предмета, которая делает возможным существование их только как факта сознания, т. е. только в качестве мысли, только идеально.
Рассматривая условия перехода от досознательной психики животных к сознанию человека, мы нашли некоторые черты, характеризующие особенности этой высшей формы психического отражения.
Мы видели, что возникновение сознания возможно лишь в условиях, когда отношение к природе человека становится опосредствованным его трудовыми связями с другими людьми. Сознание, следовательно, есть именно «изначально-исторический продукт» (Маркс).
Мы видели далее, что сознание становится возможным лишь в условиях активного воздействия на природу — в условиях трудовой деятельности посредством орудий, которая является вместе с тем и практической формой человеческого познания. Следовательно, сознание есть форма активно-познающего отражения.
Мы видели, что сознание возможно лишь в условиях существования языка, возникающего одновременно с ним в процессе труда.
Наконец,— и это мы должны особенно подчеркнуть,— индивидуальное сознание человека возможно лишь в условиях существования сознания общественного. Сознание есть отражение действительности, как бы преломленное через призму общественно выработанных языковых значений, представлений, понятий.
Эти черты, характеризующие сознание, являются, однако, лишь наиболее общими и абстрактными его чертами. Сознание же человека представляет собой конкретно-историческую форму его психики. Оно приобретает разные особенности в зависимости от общественных условий жизни людей, изменяясь вслед за развитием их экономических отношений. «Было время, когда люди боролись с природой сообща, на первобытно-коммунистических началах, тогда и их собственность была коммунистической, и поэтому они тогда почти не различали «мое» и «твое», их сознание было коммунистическим. Наступило время, когда в производство проникло различение «моего» и «твоего»,—тогда и собственность приняла частный, индивидуалистический характер, и поэтому сознание людей прониклось чувством частной собственности. Наступает время, нынешнее время, когда производство вновь принимает общественный характер, следовательно, скоро и собственность примет общественный характер,— и именно поэтому сознание людей постепенно проникается социализмом» .


III К вопросу об историческом развитии сознания

1. Проблема психологии сознания

Сознание человека не представляет собой чего-то неизменного. Одни его особенности являются в данных конкретно-исторических условиях прогрессивными, имеющими перспективу своего развития, другие — пережиточными, обреченными на отмирание. Значит, сознание, психику нужно рассматривать в ее изменении и развитии, в ее существенных зависимостях от образа жизни людей, который определяется наличными общественными отношениями и тем местом, которое занимает данный человек в этих отношениях. При этом нужно подходить к развитию психики человека как к процессу качественных изменений. Ведь если сами общественные условия бытия людей развиваются не в порядке только количественных изменений, а путем качественных изменений, то ясно, что и их психика, их сознание изменяется в ходе общественно-исторического развития также качественно.
В чем же состоят эти качественные изменения? Могут ли они состоять в том, что изменяется только то содержание, которое люди воспринимают, чувствуют, мыслят? Такой взгляд подчеркивался в старой психологии, например, В. Вундтом, утверждавшим, что свойства человеческой психики «всегда и везде одинаковы», что меняется лишь содержание опыта, знаний людей. Но это — давно оставленный взгляд; можно считать установленным, что в ходе развития наблюдается изменение также и качественных особенностей психики человека.
Изменения эти нельзя сводить к изменениям отдельных психических процессов. Хотя большинство буржуазных авторов утверждает, что историческое развитие психики человека заключается именно в том, что перестраиваются отдельные процессы: восприятие, память и особенно мышление и речь; что, наконец, меняется их роль, так что главную роль играют то» одни, то другие психические процессы (Леви-Брюль, Турн-вальд, Данцель).
В настоящее время доказано, что в ходе исторического развития отдельные психические процессы действительно перестраиваются. Известно, скажем, что память людей, принадлежащих к некоторым отсталым в экономическом и культурном отношениях народностям, обладает очень своеобразными чертами, например способностью удивительно точно фиксировать особенности местности (так называемая «топографическая» память). Известно, что мышление этих людей также крайне своеобразно и, кажется, что оно имеет даже как бы особую логику.
Если, однако, мы ограничимся изучением изменений только этих отдельных психических процессов, мы не сможем раскрыть действительную историю развития человеческой психики. Конечно, люди, живущие в разные исторические эпохи, в разных общественных условиях, отличаются также и тем, каковы у них процессы восприятия, памяти, мышления и т. д. Но исчерпывает ли различие этих процессов различие их психики, их сознания? Мы исходим из того, что это — не так, что в ходе исторического развития происходят и изменения в общем характере сознания людей, которые порождаются изменениями их образа жизни.