Холлис Дж. Мифологемы: Воплощения невидимого мира.

АКТИВНОЕ ВООБРАЖЕНИЕ
Разработанный Юнгом метод активного воображения достаточно хорошо известен, и вместе с тем его и по сей день путают с медитацией, направленным воображением и свободными ассоциациями. Но как предполагает само его название, в процессе активного воображения сознание почтительно приближается к образу, активирует его, вовлекая в диалог, а затем сосредотачивается на том, что этот образ хочет делать. Будучи небезопасным, такое неограниченное исследование угрожает стабильности основы Эго. Есть много практикующих психологов, которые не верят в существование бессознательного, или же они говорят, что им нужен серьезный диалог с бессознательным. Та-

Воссоздание таинства в бесплодное время

163

ким образом, даже если отрицать бессознательное, это значит делать его еще более автономным. При всей своей образованности, они еще недостаточно знают, чтобы знать, что они недостаточно знают.
Это похоже на робкое применение устарелых догм или повторяющихся ритуалов в качестве оберега от религиозного переживания. А что будет, если боги действительно обратились бы к ним? - Тогда им пришлось бы жить, испытывая еще более тяжелый груз ответственности.
Процесс активного воображения опирается на деятельность сильного и волевого Эго - открытого по отношению к инсайтам, развитию, открытию. Скептичное Эго скажет: «Ах, да я ведь просто это придумаю». И иногда Эго действительно вмешивается. Но, как правило, человек находит жизнь внутри образа, который может быть каким-то загадочным персонажем из сна или же фрагментом личной истории. Задача Эго заключается в том, чтобы сохранять свою стабильность, наблюдать, взаимодействовать и регистрировать то, что ему открывается, делая записи, создавая образы или процессы. Эти образы приходят к нам из таинства, которое не только присутствует в космосе, но и проникает в каждого из нас.
Юнг дал нам хороший пример этого процесса в своих мемуарах «Воспоминания, сновидения, размышления», где он применял активное воображение по отношению к образам, пришедшим к нему из бессознательного. Воспоминание позволяет нам выявить не только паттерн, но и ту невидимую руку, которая участвует в создании этого паттерна. А сновидения приходят из области, находящейся вне контроля нашего сознания. Вместе с тем, серьезно размышляя над паттерном и над сновидением, человек принимает на себя ответственность за свое изменение, за признание и за этический выбор.
Такой индивидуальный, прямой доступ к таинству снижает нашу пассивность в присутствии богов. Мы их приглашаем, хотя они все равно будет присутствовать, даже без приглашения. Не получив приглашения, они придут к нам как патологии. Неправда, что боги исчезли. Воплощаемые ими телеологические энергии являются вездесущими и глаголющими; они открывают нам, что видимый мир и невидимый мир - это одно и тоже. Можно еще раз повторить то, что сказал о богах Марк Аврелий: «...в чем вновь и

164

Глава 10

вновь испытываю силу их, чрез то постигаю, что они существуют, и вот благоговею»252.
На это верующий возразит и скажет, что мы сделали из богов «сущий миф», «психологизм» и «грубый вымысел». Но если относиться к богам как к фактам, а не к метафорам или символам, указывающим на трансцендентное им таинство, мы подорвемся на собственной бомбе эмпирических фактов [тем самым затруднив себе доступ к таинству и настаивая на таком подходе], и тогда духовная трансформация станет для нас совершенно невозможной.
Повседневная жизнь людей, отвергающих такой взгляд, не получает посланий, исходящих из глубины или от таинства. Но жизнь без глубины или таинства является совершенно бесплодной. Вспомним Поццо и Лаки из пьесы «Ожидание Годота»: им некуда пойти, нечего делать, ибо нет иерархической перспективы, - только горизонтальная, на которой они сидят и ждут. Но создать динамику психики, вызвать сердцебиение и приток крови, а также распознать в раскрывающихся лейтмотивах индивидуальной истории деятельность богов253 - значит почитать их и воссоздавать глубину и перспективу.
В XIX веке жил поэт Стефан Малларме254, который боролся с этой дилеммой двойственности. Он писал:
Да, я знаю, мы - всего лишь полые материальные формы, - и вместе с тем возвышенные, если представить, что мы создали Бога и свою душу столь возвышенными... что, да, я хочу придать этой материальной форме осознание того, что она собой представляет. Но она как безумная бросается в Сон, который, как ей известно, не является сном, воспевает Душу и все те божественные впечатления, которые накапливаются в нас с самого детства, и бросает в лицо Великому Ничто, что вся эта великолепная ложь является истиной255.
252 Meditations, р. 186. (Размышления. Кн. 12: 28. Пер. А.К. Гаврилова.)
253 Потоки энергии, пронизывающие наше тело, нашу биографию и все
наши истории, являются свидетельством присутствия богов (то есть, полей ар-
хетипической энергии).
254 Стефан Малларме (1842-1898) - французский поэт, примыкавший сна
чала к парнасцам (печатался в сб. «Современный Парнас»), а позднее стал одним
из вождей символистов. - Примеч. пер.
255 цит по: Calasso: Literature and the Gods, p. 111. Основной смысл этого вы
сказывания Малларме заключается в следующем: мы - всего лишь плоть, но эта
плоть создала бога и душу, а потому заслуживает всяческого уважения. Мы - все
го лишь материя, но мы - сознающая материя, и мы создаем смысловые структу
ры и бросаем их Великому Ничто. Наши смыслы и ценности являются «ложны
ми», однако они совершенно замечательны, ибо они дают нам возможность жить
осмысленной жизнью.

Воссоздание таинства в бесплодное время

165

Малларме не боится напряжения противоположностей, и его высказывание является несколько более утонченным, чем кажется на первый взгляд. Мы - полые материальные формы, и притом обладающие некой способностью воображать богов, то есть способностью создавать метафоры, указывающие на область таинства, к которой мы подходим. Мы - «сознательная материя», материя, способная на рефлексию, на создание метафор и символов, на что, оказывается, не способна никакая другая форма жизни. Мы - существа, создающие символы, животные, живущие не только инстинктами, но и смыслом. Мы - создания, которые могут не только испытывать печаль, гордость, радость, страх и пребывать во многих других физических состояниях, но и размышлять над ними.