Смит Ноэль. Современные системы психологии.

Верплэнк (Verplanck, 1992) распространил понятие такта на вербализации, которые мы произносим вслух для себя, когда замечаем или наблюдаем что-либо. Такая вербализация есть нотат (notate) — мы делаем вербальное замечание (note). Два или более нотата могут составить новую единицу (unit), называемую нотантом (notant). Нотант указывает на характер отношений между нотатами. Например, я говорю себе: «Мусорная корзина переполнена», где «мусорная корзина» и «переполнена» являются нотатами, которые указывают на отношения друг к другу. Ряд экспериментов показал важность нотантов в том, что касается замещения научения через инсайт («insight» learning). В этих экспериментах была также продемонстрирована роль нотантов в научении без «осознавания» («awareness»), а также их ключевая роль в других ситуациях.
В диалогах вступают в действие «интравербы» («intraverbals»). Последующая за исходным высказыванием собеседника А вербальная реакция собеседника Б является интравербом и подкрепляет исходное высказывание А; она также является сигнальным (дифференцировочным) стимулом (SD) для последующего интравербального высказывания А, подкрепляющего предыдущее интравербальное высказывание Б. Это взаимное подкрепление продолжается на протяжении всего диалога и может прерваться с появлением какого-либо другого типа сигнального (дифференцировочного) стимула, например, вступления в диалог нового лица, боя часов, указывающего на то, что время истекло, и т. д. Объекты являются стимулами для тактов, а слова являются стимулами для других слов, выступающих в качестве интравербов.
Скиннер описывает ряд других типов вербального поведения, однако в данном разделе достаточно будет кратко рассмотреть процесс угашения вербальных реакций. Согласно результатам исследований, посвященных процессам подкрепления и угашения, если некто желает вызвать угашение раздражающего его вербального поведения другого лица, он просто отказывает ему в подкреплении (например, прекращая кивать или поддакивать в ответ) до тех пор, пока разговор не обрывается. Скиннер признает, что иногда эта процедура не приводит к желаемому результату, поскольку для человека является подкреплением и собственная речь. Для публикации работ, посвященных вер-
бальному поведению, в 1985 году был основан журнал «Анализ вербального поведения» (Analysis of Verbal Behavior).
В вербальном поведении инструкции говорящего стимулируют поведение слушателя, которое слушатель ранее никогда не демонстрировал и которое поэтому не могло получать подкрепления. Аналогично информационные высказывания (informational sentences) выступают для слушателя в качестве условий подкрепления (contingencies), с которыми он никогда ранее не сталкивался. Изучению этих вопросов посвящены исследования «поведения, определяемого правилами» («rule-governed» behavior), — области, ставшей одной из наиболее важных областей исследования в анализе поведения. Правила — это такие вербальные стимулы, как советы, приказы, законы или инструкции (Skinner, 1969). Правила могут быть самоинициированными, как это, например, имеет место в случаях, когда человек думает о том, как сделать нечто определенным образом, и его мысли служат в качестве правил, инициирующих и направляющих его поведение. Правила исходят от самого человека или от вербального социального сообщества и управляют его поведением, указывая, какие формы поведения ведут к получению подкрепления. Например, человек может сказать себе: «При измерении размеров этой доски я должен учесть допуск на толщину пропила, так чтобы окончательный размер доски был достаточно большим». Это правило определяет, каким должно быть поведение, когда будет производиться замер доски, а также последствия данного поведения. В тех случаях, когда инструкции исходят от другого лица, принцип остается тем же. Поскольку люди формулируют собственные правила и следуют им, определяемое правилами поведение включает и мышление, что распространяет анализ поведения на область более сложных поведенческих событий (Zettle, 1990).
Поведение, определяемое правилами, не требует условий подкрепления (contingencies) и может быть противопоставлено поведению, определяемому условиями подкрепления, (contingency-governed behavior), с его четко обозначенными подкреплениями, которых оно обязательно требует. Поведение, определяемое правилами, формируется вербальными описаниями условий подкрепления, а не реальными условиями. Скиннер полагал, что определяемое правилами поведение играет в жизни людей более важную роль, чем поведение, определяемое условиями подкрепления. Эта точка зрения нашла подтверждение в исследовании (Lowe & Home, 1985), в ходе которого люди формулировали правила для подкрепления, используя которые они могли получать подкрепления, избегая программируемых условий; они также были способны передавать содержание правил другим. Хотя определяемому правилами поведению ранее не придавалось особого значения, в настоящее время ему уделяется все большее внимание.
173
Андресен (Andresen, 1992) утверждает, что система Скиннера обеспечивает базис для анализа речи (language) с учетом контекста высказываний, в отличие от распространенных в настоящее время лингвистических теорий, анализирующих речь как языковые структуры, независимые от контекста, в котором фактически осуществляется речевое поведение. Для большинства лингвистов речь (language) — это код коммуникации, в ходе которой говорящий кодирует сообщение, а слушатель декодирует его. Андресен указывает на то, что анализ дискурса (discourse analysis), напротив, трактует речь (language) как социальную интеракцию и включает понятия, совместимые с понятиями анализа поведения. По ее мнению, специалисты по анализу дискурса и овладению родным языком, наряду со специалистами по анализу поведения, «удачно позиционированы» и «имеют все необходимое для того, чтобы способствовать формированию тем, обещающих стать предметом наиболее интересных научных дискуссий в 90-х годах» (р. 15). И те и другие рассматривают речь (language) как живой акт, осуществляемый в социальном контексте, а не как статическую структуру.
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
Вопрос контроля
В своем романе «Уолден два» (Walden Two) Скин-нер приводит иллюстрацию того, что он понимает под контролем. Слово «контроль» для некоторых людей звучит как авторитарное условие. Скиннер отмечает, что контроль осуществлялся всегда, по большей части посредством страха перед наказаниями. В романе Скиннера люди контролируются посредством их окружения, которое они сами формируют. Именно такую форму контроля Скиннер считает характерной для любых ситуаций. Он также признает, что контроль имеет двусторонний характер. Даже при оперантном обусловливании у животных реакции животного контролируют действия экспериментатора. Такая точка зрения нашла отражение в комиксе, в котором две крысы, помещенные в экспериментальный ящик, разговаривают между собой. Одна говорит другой: «Мне точно удалось установить контроль над этим парнем. Каждый раз, когда я нажимаю на рычаг, он дает мне порцию пищи».
Скиннер говорит, что развитие им анализа поведения явилось результатом воздействия условий внешней среды, отбиравших и подкреплявших различные формы его деятельности, которые, в свою очередь, охватывали его теоретическую работу, исследования, литературное творчество и устное изложение его системы. В этой длинной последовательности поведенческих событий все новые успехи в
анализе поведения животных являлись подкрепляющими стимулами, которые постепенно формировали его собственное поведение в процессе подкрепления и формирования поведения исследуемых им животных.
Человек может также контролировать самого себя. Художник, который обнаруживает, что ему тяжело работать по утрам, переходит на режим работы в более поздние часы, что оказывается для него результативнее. В более сложном случае человек, который хочет бросить курить, стремится избежать воздействия как можно большего количества влияющих на него сигнальных стимулов (SD), например, избегая общества других курильщиков, не держа сигареты под рукой, не засиживаясь за столом после еды, а также вводя для себя такие новые подкрепляющие факторы, как поощрение окружающих, откладывание «сигаретных» денег в стеклянную банку, чтобы видеть, как растет сумма, предназначенная для долгожданной покупки, а также обеспечивая себе регулярные самоподкрепления за отказ от курения (позволяя себе смотреть телевизор, делая себе подарки и т. д.). Иными словами, мы можем контролировать себя путем отбора сигнальных (дифференцировочных) стимулов и подкрепляющих факторов.
Некоторые, возможно, считают контроль проявлением тирании и хотели бы вовсе отказаться от него. Тем не менее дети должны находиться под контролем своих родителей, школьники — учителей, а взрослые граждане — правовой системы. Наши действия контролируются погодными условиями и нашей культурой. Основной вопрос, с точки зрения Скиннера, состоит не в том, следует ли нам пытаться устранять контролирующие нас условия, а в том, как мы можем изменять эти условия с пользой для себя. Нам необходимо изменять не отдельных людей, а мир, который является источником контроля. «Человеческое поведение контролируется не путем физических манипуляций, а посредством изменения условий среды, функцией которых оно является. Контроль носит вероятностный характер. Организм не принуждается действовать определенным образом; он просто ставится в условия, повышающие вероятность желательных действий» (Skinner, 1973, р. 259).
Но кто будет осуществлять изменения в мире? Кто будет контролировать? Кто будет ставить цели? Скиннер полагает, что в демократическом обществе такие решения будут направлены на благо людей: контроль будет достаточно взаимным, чтобы его результатом стало гуманное, а не тоталитарное общество. Квэйл (Kvale, n. d.) отмечает, что «анализируя двусторонний характер контроля, Скиннер упускает из виду асимметрию, наличием которой характеризуются отношения контроля. Хотя рабовладелец и раб взаимно контролируют друг друга, это не означает, что они обладают равными возможностями для контроля» (р. 11).
Даже положительное подкрепление может включать лишение того, что должно предоставляться вза-
174
мен контролирующим лицом. С целью избежать таких лишений, осуществляемых в принудительной форме, можно настаивать на том, чтобы подкрепляющие факторы ограничивались теми из них, которые носят естественный характер, а не являются навязанными (Sidman, 1989). Мы не должны лишать ребенка игрушки, давая ему ее лишь за то, что он ведет себя должным образом. Мы должны подкреплять лишь желательные формы поведения, но подкрепление должно быть по большей части социальным, каковым является одобрение социально желательных форм поведения. Другие подкрепляющие факторы могут носить специфический характер и предназначаться для специфических форм поведения: мы можем сводить ребенка в кино за то, что он убрал листья в саду. В этом нет искусственного лишения, а принуждение сведено к минимуму. Если обе стороны взаимно согласны на такие условия, это является формой поведенческих контрактных отношений.
Скиннер утверждает, что если мы будем управлять поведением согласно научным принципам анализа поведения, мы сможем остановить загрязнение окружающей среды, снизить уровень перенаселения, улучшить условия жизни, укрепить здоровье лиц всех возрастных групп, прекратить войны, культивировать красоту и развитие искусств, создать благоприятные и эффективные условия работы для всех и привести человечество к счастью и процветанию. Использование управления поведением (behavior management) избавит нас от механической жизни (automatons) и внешнего диктата и позволит нам создать «мир, в котором люди будут чувствовать себя более свободными, чем когда-либо, потому что они не будут находиться под аверсивным контролем» (Skinner, 1975, р. 47). Неэффективные способы положительного подкрепления также должны будут уступить место высокоэффективным способам для развития здорового общества.
В конце жизни Скиннер опубликовал книгу «Самоуправление интеллектуальной сферой в пожилом возрасте» («Intellectual Self-Management in Old Age», 1983), в которой он наметил несколько путей укрепления ослабевающих интеллектуальных способностей, в особенности вербальной памяти (verbal recall). Одним из таких средств является условие просто держать под рукой записную книжку, чтобы записывать все, что может оказаться забытым. Он также полагает, что режим подкрепления с «растянутой изменяющейся пропорцией» («stretched variable ratio») также полезен для некоторых видов деятельности: в пожилом возрасте подкрепление может быть более редким, поскольку у человека, скажем, меньше друзей и коллег, с которыми ему интересно разговаривать; однако он все равно может продолжать наслаждаться интеллектуальным общением и другими аналогичными видами деятельности, если адаптирует себя к пониженной частоте подкреплений в таких ситуациях.
Разум и мозг
В целом Скиннер отвергает любые формы различения внутреннего — внешнего, хотя он иногда проявляет непоследовательность, говоря о внутренних событиях как лишенных систематического подкрепления, которое получают внешние события (1963). Если мы будем рассматривать поведение как функцию разума, сознания либо другого психического агента или силы, мы должны будем объяснить природу этой силы. «Ставящий нас в тупик вопрос о том, как физическое событие может являться причиной психического события, которое, в свою очередь, вызывает физическое событие, продолжает нуждаться в ответе либо в признании невозможности ответа на него» (Skinner, 1974a, р. 211). Если мы перейдем к непосредственному рассмотрению поведения и контролирующих его условий, утверждает он, мы не будем нуждаться в дальнейших объяснениях. Там, где анализ поведения рассматривает влияние наказаний на поведение, менталистская психология, в противоположность ему, прибегает к постулированию тревоги: наказания порождают тревогу, которая порождает поведение. Но в этом случае сама тревога требует объяснения, а менталистская психология такого объяснения не дает.
Скиннер (Skinner, 1989) находит, что термин «разум» имеет три значения: место, где происходят события; орган, решающий проблемы и реализующий внешние формы поведения; и исполнитель деятельности. Именно последнюю функцию деятеля, «реализатора когнитивной обработки», подчеркивает когнитивизм. «Разум воспринимает мир, организует данные органов чувств в значимые целостности и обрабатывает информацию. Он является удвоением индивида...» (р. 17), поскольку его разум, а не сам индивид, выполняет все эти действия. И все же, отмечает Скиннер, мы можем говорить только о том, что индивидуум думает, понимает, принимает на веру и т. д., вместо того чтобы приписывать эти формы поведения самостоятельно существующему разуму, являющемуся удвоением индивидуума. В действительности, настаивает Скиннер, «когнитивные процессы — это поведенческие процессы; это то, что люди делают» (р. 17). Люди, а не их разум, являются деятелями. Прослеживая эволюцию менталист-ских терминов, он обнаруживает, что они первоначально относились к поведению или к ситуациям, в которых осуществляется поведение.
Разум часто замещается мозгом или центральной нервной системой (ЦНС) либо рассматривается как их продукт. Скиннер называет это понятие ЦНС (CNS, central nervous system) «концептуальной нервной системой» (CNS, «conceptual nervous system»), поскольку она не имеет базиса в наблюдении. То, что мы наблюдаем в нервной системе, это электрохимические импульсы, гормональная и метаболическая активность и другие биологические события. Мы не можем наблюдать обработку информации, мышление, воспоминания, сновидения, цвета или репрезентации
175
мира. Какой бы степени полноты ни достигла наука о мозге, она никогда не сможет объяснить, как возникает и изменяется человеческое поведение. Однако только наука о мозге, считает Скиннер, сможет объяснить, что происходит между стимуляцией и реакцией, а также между последствиями поведения и его изменением. Полный отчет об этих событиях могут дать нам «совместные усилия этологии, науки о мозге (brain science) и анализа поведения» (Skinner, 1989, р. 18).
Скиннер называет представление о том, что мир репрезентируется внутренне, «теорией копирования» («copy theory»). Иными словами, согласно этой теории, существует внешний мир, являющийся копией внутреннего мира. И все же, отмечает он, если нам удастся каким-то образом поместить клетки мозга в проявитель и получить образ, подобный фотографии, проблема станет еще более неразрешимой:
«...поскольку нам придется снова вернуться в начальную точку и спросить себя, каким образом организм видит изображение в затылочной коре... Признание наличия следа стимула в телесном субстрате нисколько не приблизит нас к объяснению того, каким образом организм реагирует на стимул. Наиболее удобным — и для организма, и для психофизиолога — будет вариант, при котором внешний мир вообще не копируется — если считать, что мир, который мы знаем, это просто мир вокруг нас» (1963, р. 954).
И далее:
«В какой-то момент организм должен будет сделать нечто еще, кроме создания копий. Он должен будет видеть, слышать, ощущать запах и т. д.; при этом зрение, слух и обоняние должны быть формами действия, а не репродуцирования» (р. 954).
Скиннер отмечает, что представители менталист-ской психологии обычно предполагают репрезентацию в концептуальной нервной системе прежде всего зрительных событий. Они значительно реже высказывают предположение о том, что звуки симфонического оркестра, которые мы слышим, исходят от внутренних репрезентаций оркестра, а не от самого оркестра, и еще реже, что внутренне копируются тактильные ощущения.
Поскольку представители когнитивной психологии полагают, что разум является тем, что мозг делает, они пытаются обнаружить репрезентации, хранилища памяти, чувства, рассуждения и т. д. в данном органе. До сих пор им не удалось обнаружить эти события «ни интроспективно, ни с помощью инструментов и методов физиологии» (Skinner, 1990, р. 1206), и вряд ли удастся это сделать, поскольку,
как отмечает он, нервная система не может являться причиной самой себя.
Теория копирования распространяется также на память. За этим стоит предположение, что копии событий, с которыми мы сталкиваемся или которые мы заучиваем, записываются в хранилище психической памяти (mental memory store), а затем извлекаются оттуда. Скиннер считает, что эта точка зрения основана на неудачной аналогии с ящиками, библиотеками, складами и т. п. Анализ поведения не содержит никаких предположений о том, что нечто хранится в организме или пропадает в нем. Условия подкрепления просто изменяют организм.
«Стимулы, которые встретятся в будущем, произведут эффект, если они будут напоминать стимулы, являющиеся частью ранее встречавшихся условий: случайный стимул может «напомнить» индивидууму о месте или событии, если для него этот стимул имеет некоторое сходство с данным местом или событием. Получить напоминание означает быть побужденным с большой вероятностью отреагировать, возможно, перцептивно» (Skinner, 1974a).
Вспоминая нечто, мы не извлекаем воспоминания из места хранения, а располагаем некоторой вероятностью произвести соответствующую реакцию.
Для когнитивиста, утверждает Скиннер, мышление есть продукт не поддающегося объяснению разума. Но для него самого мышление — это поведение. По словам Рэклина (Rachlin, 1991b), «то, что мы думаем и чувствуем, это не причины действий индивидуума, но сами по себе паттерны действий» (р. 455). Именно они, с точки зрения специалиста по анализу поведения (например, Homme, 1965), поддаются контролю посредством условий подкрепления, как и любые другие формы поведения.
Теория и метатеория
Непринятие Скиннером теории было направлено прежде всего против всеобъемлющих теорий научения 1940-х и 1950-х годов, особенно когда их сторонники выводили дедуктивные заключения (deductions) из своих теорий и пытались подвергнуть их проверке. Он считал, что такие теории и их экспериментальная проверка могут только завуалировать истинные контролирующие условия, которые могут быть выявлены лишь в результате экспериментальных исследований индуктивного типа, подобных тем, что привели его самого к обнаружению принципов оперантного обусловливания. Мы можем сказать, что тем самым Скиннер выдвигает метатеорию, теорию теории, а не теорию актуального поведения. Различное поведение лишь описывается и систематизируется в виде обобщений или принципов.
176
Гипотетическая дедукция в противовес эмпирической индукции
Эмпирический и индуктивный подход противопоставляется гипотетическим и дедуктивным подходам, характерным для таких систем, как когнитивная психология и методологический бихевиоризм (см. с.171) 1940-х и 1950-х годов. Последние обычно начинают с теории, а затем выводят гипотетическое структурное условие, которое объясняет поведение: внутреннее побуждение (drive), компьютерный мозг, инстинкт, разум. Такие структуры представляют собой промежуточные переменные, которым отводится положение между окружающей средой и поведением с целью объяснения этого поведения. Однако для специалиста по анализу поведения эти структуры или промежуточные переменные, в свою очередь, также нуждаются в объяснении. Вместо того чтобы вводить подобные абстракции, он находит более последовательным и эффективным обращение непосредственно к поведению и его функциональным связям с окружающей средой. В анализе поведения используются эмпирические (экспериментальные) методы для идентификации и описания таких функциональных связей. Процедуры вывода гипотетических структур он отвергает как ненаучные, как отвергает по большей части и формальное теоретизирование — теория и гипотетические структуры, с его точки зрения, часто действуют заодно, препятствуя развитию психологии как науки.
Механицизм в противовес контекстуализму
Специалисты по анализу поведения расходятся между собой по многим вопросам. Один из них — роль условий сеттинга, или контекста (Kantor, 1970). В президентском обращении к Ассоциации анализа поведения Моррис (Morris, 1992) попытался обосновать необходимость добавления контекста к трехчленной ассоциации. Контекст обеспечивает специфицирующие факторы (specifying factors), которые оказывают влияние на поведение в тех случаях, когда сама по себе трехчленная ассоциация не может оказать такого влияния; тем самым устраняется необходимость в привлечении менталистских конструктов, «как-то репрезентации, хранилища и опосредование, вводимых с целью объяснения вариабельности стимульного контроля» (р. 18). Марр (Магг, 1993) однако, отвечая Моррису, указывает на то, что анализ поведения всегда был контекстуальным (contextualistic), как, впрочем, и механистическим, и ему нет никакой необходимости отказываться от механицизма. Шалл и Лоуренс (Shull & Lawrence, 1993) соглашаются с Марром и находят, что механистический подход, свойственный анализу поведения, как раз и является тем самым средством определения контекстуальных стимулов, ни один из которых не был обнаружен во всех прочих контекстуальных программах.
ИМПЛИЦИТНЫЕ ПОСТУЛАТЫ
Как и большинство основателей или лидеров других систем, Скиннер никогда не приводил списка своих исходных предположений, однако Делпрато и Миджлей (Delprato & Midgley, 1992) изучили его работы и составили такой список. Приводимый ниже перечень частично основан на данной работе. Обратите внимание, что постулат 7 кажется противоречащим недуалистической позиции метапостулата 3 (метапостулаты являются допущениями, носящими более общий характер, чем постулаты). Скиннер также возражает против различения внутреннего и внешнего, утверждая, что кожа — это не граница, хотя в других местах он специально подчеркивал необходимость такого различения. Постулаты 4 и 5 в равной мере противоречивы.
• Метапостулаты (поддерживающие допущения для конкретной науки):
1. Основная цель психологической науки заключается в предсказании и управлении (контроле).
2. Предметом психологической науки является исключительно поведение.
3. Психофизический дуализм не имеет под собой основания, поскольку существует лишь физический мир.
4. Окружающая среда есть единственная причина всякого поведения.
• Постулаты (допущения, относящиеся к предмету изучения):
1. Среда определяет поведение через отбор по последствиям.
2. Поведение детерминированно и закономерно.
3. Поведение потенциально сводимо к биологии и, в конечном счете, к химии и физике.
4. Поведение нельзя сводить к биологии.
5. Личные (скрытые) и публичные (открытые) события обладают однородными физическими измерениями.
6. Внешние (публичные) события, в отличие от внутренних (личных) событий, последовательно (непротиворечиво) подкрепляются.
7. Поведенческие изменения, вызываемые условиями подкрепления, имеют биологическую природу.
8. Методология функционального анализа соотносит средовые независимые переменные с поведенческими зависимыми переменными.
9. Поведение можно разделить на два основных функциональных класса: респондентное и оперантное.
10. Оперантное поведение может контролироваться предшествующими стимулами.
11. Оперантное поведение может быть наиболее адекватно описано с помощью следующих трех терминов: сигнальный или дифференцировочный сти-
177
мул, оперантная реакция, подкрепляющий стимул; и наиболее адекватно понято как функциональные отношения между ними.
Большинство данных положений с очевидностью вытекает из предшествующего изложения, однако нуждается в эксплицитной формулировке. Наличие постулатов, с очевидностью не согласующихся между собой, делает такую экспликацию особо важной. Эксплицитное изложение постулатов также важно при сравнении фундаментальных проявлений, сходства и различий между любыми двумя системами, поскольку разногласия между ними часто касаются вопросов, не затрагивающих фундаментальные предпосылки, лежащие в основе обеих различающихся позиций.
Метапостулат 1, вероятно, является утверждением, под которым подпишутся лишь немногие представители других систем. Многих психологов интересуют не предсказание и контроль, а такие разнообразные цели, как количественное, словесное или схематическое описание событий; подтверждение или опровержение гипотез; индивидуальные или субъективные смыслы событий и / или статистические сравнения, подобные проводимым в опросных исследованиях. Тем не менее предсказание и контроль остаются полноправными, пусть и не единственными, целями психологии.
СФЕРЫ ПРАКТИЧЕСКОГО ПРИМЕНЕНИЯ
Принципы. Прикладной анализ поведения сталкивается с большим количеством проблем, чем экспериментальный анализ поведения. Специалист по анализу поведения может выбрать реакцию, которую удобно регистрировать и анализировать, такую как клевание диска или нажатие на рычаг, однако условия, определяющие поведение в прикладных сферах, часто являются социальными по своей природе и с трудом поддаются контролю, а реакции оказывается труднее измерить (Krapfl, 1977).
Несмотря на эти и другие проблемы, прикладной анализ поведения явился наиболее эффективным средством контроля поведения, предложенным психологией; при этом его эффективность также поддается надежной количественной оценке, на что могут претендовать лишь немногие другие подходы. Для обеспечения измерения эффективности нужно только измерить фоновый уровень реагирования до введения оперантных процедур, чтобы его можно было сравнить с уровнем реагировании при подкреплении. Прикладные методы анализа поведения являются одновременно методами исследования, а методы исследования (управление условиями или подкреплением) — методами решения прикладных задач
(Willems, 1977). «Тесная координация между моделью воздействия (treatment model) и исследовательским процессом придает анализу поведения завидную долю эксплицитности, строгости и точности» (Willems, p. 9).
Принципиальным достижением оперантного научения является возможность разбить деятельность на такие мелкие элементы, которые поддаются наблюдению, регистрации и контролю. Если мы хотим помочь человеку с тяжелой формой умственной отсталости научиться самостоятельно принимать пищу, мы можем выделить необходимые для этого сигнальные (дифференцировочные) стимулы, серию подлежащих отбору реакций, а также набор подкреплений и начать процесс. В результате серии последовательных приближений принятие пищи этим человеком приблизится к нормальному самостоятельному питанию. Прикладному анализу поведения удалось достичь успеха в тех областях, где любые другие подходы оказываются бессильными. Его практическое внедрение требует наличия подготовленного наблюдателя, который бы регистрировал адекватные реакции, и опытного помощника, обеспечивающего условия подкрепления.
Ракеты, управляемые голубями. Один из наиболее впечатляющих примеров оперантного обусловливания может послужить яркой иллюстрацией к характеристике, данной Виллемсом (Willems). Он связан с военным проектом, в рамках которого голубей обучали клевать на экране изображение цели, в то время как ракета, в которой находился голубь, приближалась к данной цели (Skinner, 1960). К клюву птицы прикреплялся металлический наконечник, который при клевании замыкал электрические контакты, тем самым направляя ракету к цели. Голуби должны были клевать постоянно (consistently) и в достаточно высоком темпе, так чтобы ракета поддерживала заданный курс, а также должны были отличать цель от изображений других объектов. Голубей удавалось обучить делать это с высокой степенью надежности. Однако на практике голубей так никогда и не использовали для направления полета ракет; были разработаны электронные системы наведения, так что технология с использованием голубей была списана как устаревшая. Для них это было только к лучшему, поскольку обратного маршрута их путешествие не предполагало.
Психоанализ. Многие люди, представляющие различные профессиональные области, которые никогда не приняли бы точку зрения, что анализ поведения охватывает всю сферу психологии, тем не менее способствовали успешному применению его методов на практике. Можно привести пример, когда автор присутствовал на собрании, на котором члены коллегии — преимущественно философы — дали резко негативную оценку бихевиоризма. Представитель аудитории, назвавший себя психоаналитиком, выступил в защиту анализа поведения. На первый взгляд должно казаться весьма маловероятным, что психо-
178
анализ может выступить в качестве союзника бихевиоризма, однако в действительности современный психоанализ все более активно использует техники модификации поведения в сочетании с собственными психотерапевтическими процедурами. Этот человек заявил, что в его практике были случаи, когда он не мог контролировать или изменить определенные формы поведения с помощью традиционных психоаналитических приемов. Он нашел целесообразным использование оперантного обусловливания в дополнение к психоанализу с целью обеспечить более эффективную терапию для своих пациентов.
Обучающие машины. Инновации — еще один важный пример использования анализа поведения для решения реальных жизненных задач. В 1920-х годах Сидни Пресси (Sidney Pressey) разработал первую настоящую обучающую машину, которая, однако, не предлагала обучающемуся новой информации. Вместо этого ученик должен был выучить материал, прежде чем использовать машину (Ludy, 1988). Это была скорее тестирующая, чем обучающая машина. Скиннер ввел в ее функционирование предъявление новой информации в форме предложений, требующих завершения. Информация подавалась такими мелкими порциями, что реакции на нее почти всегда были правильными, а правильные ответы служили подкреплением для обучающегося. Подкрепление следовало немедленно вслед за реакцией. Скиннер предпочел данную систему использованной Пресси схеме множественных выборов (multiple choices), содержащей ряд вводящих в заблуждение неверных вариантов ответов и один правильный ответ. Скиннер назвал свою систему «программированным обучением». При такой системе каждый ученик может работать в собственном темпе и не подвергается риску ошибиться или предстать в неприглядном свете. Педагог обеспечивает ученику регулярную обратную связь и может вносить изменения в процесс. Данный метод оказался наиболее эффективным для простых учебных задач. Другие исследователи разработали программы, включающие разветвления (branching), когда ученик может выбрать любое направление развития изучаемой темы, какое захочет. В этом случае используется несколько иная форма подкрепления.
Метод программированного обучения встретил значительное сопротивление; при этом его критика была в основном неоправданной или основывалась на непроверенных обвинениях, касающихся его отрицательных характеристик. Метод начал выходить из употребления после 1962 года (Ludy, 1988). Рэй (Ray, 1995) разработал компьютеризированную программу обучения оперантному обусловливанию, в которой темп обучения и уровень развития навыков может быть адаптирован к каждому конкретному студенту. Ему удалось преодолеть некоторые или даже большинство недостатков, служивших объектом критики предыдущих программ.
Обусловливание в сообществах. Одной из наиболее известных книг Скиннера является его роман
«Уолден два» (Skinner, 1948), название которого перекликается с «Уолденом» Генри Дэвида Торо и его жизненным экспериментом. В этой книге Скиннер рисует утопическое общество, построенное на принципах положительного подкрепления и полностью отказавшееся от наказаний, в котором для всех членов созданы благоприятные условия жизни. Было предпринято несколько попыток формирования сообществ, основанных на предписаниях Скиннера, однако наиболее близкой к описанным в его романе принципам являлась община, основанная в Лос-Горконес на севере Мексики. Члены этой общины попытались создать общество, построенное на принципах сотрудничества, равенства и обобществления собственности, и сформировать правительство, принимающее решения на основе консенсуса, в достижении которого участвовало практически все взрослое население (Los Horcones, 1989). Они считали себя исследователями в области поведенческих наук, что проявлялось в том, что они регулярно собирали и публиковали материалы о собственном поведении и обзоры поведенческих принципов. Согласно сообщению в газетной статье (Rother, 1989), Скиннер был весьма доволен результатами, особенно приятное впечатление произвел на него общительный и доброжелательный характер детей, а также научный характер начинания.