Борисов В. А. Демография.

Коэффициент (или индекс) ГМЕР одним числом характеризует брачно-возрастную структуру населения с точки зрения социально-биологического потенциала рождаемости. С этой точки зрения увеличение или уменьшение величины коэффициента ГМЕР свидетельствует, соответственно, об улучшении или ухудшении брачно-возрастной структуры. Отношение же фактического общего коэффициента рождаемости к коэффициенту ГМЕР (для того же населения) позволяет получить приближенное, но вполне реальное представление о степени реализации потенциала рождаемости. В нашем примере величину коэффициента ГМЕР, равную 48,6 ‰, следует трактовать следующим образом. В условиях естественной рождаемости (если бы таковая была в России), при фактической возрастной и брачной структурах населения, какими они были на момент переписи населения 1989 г., общий коэффициент рождаемости составил бы как минимум 48,6 . В тех случаях, когда учет рождений достаточно полный, а величина бесплодия и длительных разлук супругов незначительна, показатель степени реализации потенциала рождаемости характеризует минимум (но достоверный) внутрисемейного ограничения рождаемости. В нашем примере степень реализации ГМЕР в России в 1988—1989 гг. составляла: 15,3 (фактический общий коэффициент рождаемости) : 48,6 (коэффициент ГМЕР) х 100 (чтобы выразить частное в процентах) = 31,5%. Говоря словами, в условиях фактической возрастной и брачной структуры нашего населения в начале 1989 г. (на момент переписи населения) степень реализации минимума естественной рождаемости в нашей стране составляла всего 31,5% от биологически возможного уровня.
Здесь я должен особо подчеркнуть, что ГМЕР нельзя рассматривать буквально, как такой потенциал рождаемости, который будто бы можно реализовать полностью. Нет, это и невозможно, да и не нужно, в этом нет необходимости. Потенциал очень высок, слишком высок, он превышает любые современные общественные потребности в воспроизводстве населения. Его значение лишь в том, что он показывает реальное состояние брачно-возрастной структуры и ее роль как фактора уровня рождаемости и, соответственно, соотношение структурных и поведенческих факторов в их совокупном влиянии на показатели рождаемости. Он также показывает возможности повышения рождаемости за счет активизации демографической политики и стимулирования населения к повышению рождаемости (если таковая признается слишком низкой).
Рассмотрим динамику общих коэффициентов рождаемости (ОКР), коэффициентов ГМЕР и степени реализации ГМЕР за длительный период времени нашей истории. За отсутствием данных по России я счел возможным использовать для некоторых периодов данные по Российской Империи и СССР (таблица 5.11).
Динамика показателей демонстрирует эволюцию рождаемости в России на протяжении всего XX в. Разница между СССР и нынешней территорией России не должна нас сильно смущать, она не может быть принципиально большой (хотя, наверное, есть, и мы должны с этим считаться). Можно отчетливо видеть, как снижался общий коэффициент рождаемости и в какой степени, за счет каких факторов шло это снижение. Динамика коэффициента ГМЕР отражает изменение рождаемости за счет изменения только брачно-возрастной структуры населения, а индекс степени реализации ГМЕР — изменение рождаемости за счет ее внутрисемейного контроля.
В конце XIX в. величина общего коэффициента рождаемости превышала величину индекса ГМЕР (соответственно 49,9 и 47,7 ‰), степень реализации ГМЕР была больше 100%, равнялась 104,7%. Это означает, что степень внутрисемейного контроля рождаемости в России в то время была близкой к нулевой. Но это не значит, что его не было вовсе. Вспомним наблюдение С. А. Новосельского, зафиксировавшего начало быстрого распространения в России «неомальтузианства», причем не только в городах, но и в деревне. Однако ГМЕР — довольно грубый инструмент, который фиксирует только достаточно ощутимые масштабы внутрисемейного контроля рождаемости. А что происходит выше минимума — его не беспокоит.
Как это ни покажется странным, брачно-возрастная структура населения России мало менялась на всем протяжении века, за исключением, конечно, отдельных трагических потрясений, отразившихся на всей народной жизни, в том числе и семейной.
Заметно резкое уменьшение коэффициента ГМЕР в первый послевоенный период. В 1948—1949 гг., по расчетам А. Б. Синельникова, он был равен 43,3 ‰, вероятно, в годы войны он был еще ниже (длительные разлуки супругов). И заметно также резкое падение коэффициента ГМЕР в первой половине 1990-х гг. из-за падения брачности.
Таблица 5.11
Общие коэффициенты рождаемости (ОКР), гипотетический
минимум естественной рождаемости (ГМЕР) и степень
реализации ГМЕР в России

Годы
ОКР ГМЕР

в промилле
Все население
1896— 1897 49,9 47,7 104,7
1926— 1927 46,0 50,2 91,6
1938— 1939 37,0 51,4 72,0
1948— 19493 26,3 43,3 60,7
1953— 19543 25,9 47,1 55,0
1958—1959 23,9 49,2 48,6
1969—1970 14,4 47,2 30,6
1978—1979 15,9 47,6 33,4
1988—1989 15,3 48,7 31,5
1993—1994 9,5 45,5 20,9
Городское население
1896—18971 37,9 41,2 92,0
1926— 19272 34,0 50,6 67,2
1958—1959 20,9 53,9 38,8
1969—1970 14,5 51,0 28,4
1978—1979 15,8 50,7 31,2
1988—1989 14,7 50,2 29,3
1993—1994 8,7 46,2 18,8
Сельское население
1896— 18971 51,7 48,6 106,3
1926— 19272 46,0 46,7 98,5
1958—1959 27,2 44,0 61,8
1969—1970 14,3 40,5 35,3
1978—1979 16,0 40,3 39,7
1988—1989 17,0 44,8 38,0
1993—1994 11,2 43,6 25,7

Но, пожалуй, самое главное — неуклонное уменьшение степени реализации ГМЕР на всем протяжении XX в., которая к настоящему времени, точнее, к моменту микропереписи населения 1994 г. достигла фантастически низкого уровня — 20,9%. А у городского населения даже 18,8%. Когда-то я думал, что 25% — это нижний предел снижения степени реализации ГМЕР и ниже она снижаться не может. Оказалось — может. Да и 25,7% у сельского населения — тоже не менее впечатляющи. Эти цифры говорят о массовом, интенсивном, охватывающем подавляющее большинство населения России внутрисемейном (точнее — индивидуальном) контроле рождаемости, независимо от уровня образования, этнической принадлежности и каких-либо других культурных атрибутов.
Сравнение коэффициентов ГМЕР городского и сельского населения показывает, что в конце XIX в. (и, вероятно, вплоть до середины 1920-х гг., до начала сталинской индустриализации и коллективизации) брачно-возрастная структура сельского населения была лучше, чем городского. Коэффициент ГМЕР был соответственно равен 48,6 ‰ у сельского населения и 41,2 ‰ — у городского. Но уже в 1926—1927 гг. картина меняется на противоположную. Коэффициент ГМЕР повышается у городского населения до 50,6‰ и сокращается, правда, не намного, до 46,7‰, — у сельского. И с этого времени коэффициент ГМЕР неизменно ниже у сельского населения, чем у городского. Причины не составляют тайны: коллективизация, раскулачивание, разорение крестьянства, бегство крестьянской молодежи в города, насильственная депортация крестьян на «великие стройки» ГУЛАГа (на бескрайних просторах которого поднимались новые города, требующие дешевой рабочей силы). Годы войны, несомненно, также в большей степени отразились на структуре сельского населения, чем городского, но для расчета соответствующих показателей пока нет необходимых исходных материалов.