Алексеев А. В. Воля к превосходству.

8
Наравне с рациональным отношением сознания к Природе имеет огромное значение эмоционально-образное отношение. Поэтому мифологическое отношение к Природе никогда не утратит своего значения. Идея бога необходима для человека. Она опять же красной нитью проходит через всю историю становления человечества. Но отношение к богу через мысли и чувства требует конкретного образа. Этот образ должен быть воплощением идеи бога. Так рождается Христос и обожествляется. Сначала Он — человек, затем — богочеловек. Он должен быть исторической личностью, он необходимо должен иметь притягательное материальное воплощение, — чтоб уверовали. Через идею бога самая последняя человеческая жизнь приобретает ценность. Появление христианства — решение задачи о ценности и смысле бытия для многих людей. Идея бога дает силу жизни. Но любой миф непременно наполняется определенным содержанием (слишком человеческим), которое отражает конкретный быт цивилизации. От особой окраски никуда не деться. И сколько противоречий возникает на этой почве между разными религиями, только диву даешься!
Существуют понятия, которые мы черпаем из опыта (таковы представления о реальных объектах), но существуют понятия, которые определяет человеческий разум, и они не находят своего реального воплощения в мире (таковы, например, математические объекты). Понятие бога — идея человеческого разума. Своего реального воплощения, то как его определяет человек, бог не находит в реальном мире, ибо несет в себе разные определения и толкования, зачастую противоречивые в себе. Образ бога можно только воплотить собой, то есть собственной жизнью, по крайней мере, к этому нужно стремиться. Ибо бог хочет стать человеком, иначе религия бессмысленна: она говорит, почитайте бога, будьте как он, стремитесь к нему. Наполните образ бога кровью и плотью! Ибо боги естественны!
Часто вместо бога выступает кумир, ну так что ж? Христианская религия отрицает почитание кумира: «Не сотвори себе кумира!» (кроме Христа, конечно!). Но это просто противоречит человеческой природе; ибо человек всегда на определенных этапах жизни видит перед собой образ почитания, к которому сознательно или бессознательно стремится приблизиться и который стремится воплотить собой, чтобы хотя бы стать чем-то! (Философия бога)

8.0
В Космосе на всех уровнях бытия нигде не существует покоя. Все находится в беспрестанном движении, где кажущееся постоянство относительно, это есть результат действия принципа отрицания. Действительно, предположим на мгновение, что нечто изменчивое, какое-то определенное качество бытия, в некоторый момент застынет в вечности. Тогда это было бы отрицанием смерти и рождения, постоянно сменяющих друг друга, но отрицание смерти в изменчивом есть рождение, а отрицание рождения есть смерть, такова власть принципа отрицания над изменчивым, поэтому ничто изменчивое не может перейти в вечность. К тому же, то, что обнаруживает в своем бытии элемент вечности, присущ всеобъемлющей характер; то есть, если что-то претендует на вечность, то оно находит свое проявление в каждой точке пространства и времени; с другой стороны, нечто изменчивое всегда есть конкретное и ограниченное в своем бытии.
В свете этого понимания, мы можем утверждать, что добро и зло не обладают абсолютом бытия, ибо проявляются только с рождением человека, как оценки, то есть лежат в изменчивой части Логоса. Добро и зло как идеальные моменты не являются абсолютными ценностями, как и вообще всякие ценности. В подтверждение этому можно добавить, что сами ценности (содержательно) претерпевают изменения в ходе истории; сами ценности порождаются человеком и потому не в малой степени зависят от его природы. Но, проявив себя, ценности отчуждаются от человека и приобретают самостоятельное бытие в общественном сознании как идеальные моменты, объективируются (как знаки).
Ценности представляют из себя идеальный пласт бытия, в котором находит выражение повторяющееся проявление человеческой природы, к примеру, люди с определенными склонностями будут устремлены к тем ценностям, которые находят отклик в их природе. Также все значение ценностей может и не осознаваться людьми в полной мере, к примеру, ценность: «Живым не сдаваться!» может быть настолько далекой от человека, что он в полной мере может и не чувствовать все ее значение, которое проявляется во время войны, — ценность надо испытать на себе, тогда она станет значимой, — но тем не менее, эта ценность имеет свою объективность в общественном сознании (объективность зачастую определяется большинством голосов).
Объективность ценности есть в первую очередь единство сознающих ценность мнений. Без переживания ценность — просто знак, символ, который должен быть наполнен жизнью, посредством чего ценность приобретает свое значение.
Противоположность единству мнений есть множественность толкований, что наполняет ценность относительным содержанием во мнениях, лишая тем ее объективности. Истинность ценности подтверждается жизнью. К примеру, «свобода личности» — ценность, за которой стоит кровь истории человечества. Никакая другая ценность не выковывалась историей со столь предельной ясностью.
Ценности — это своеобразная объективная надстройка над субъективностью человека; идеальный пласт бытия, поддерживаемый общественным сознанием. Родившись, человек находит ценности вне себя, принимает их или нет, а точнее разделяет или нет.
Примечание. К необходимости зла. Возьмем, к примеру, такие проявления зла, как ложь, лицемерие, коварство, плутовство, месть и т.д. – и, проанализировав, увидим, что они несут необходимое отрицательное значение. В этом вся соль. К примеру, иногда сам себя ловишь на мысли, что вот улыбнулся натянутой улыбкой человеку, к которому питаешь неприятные чувства, но сделал это в силу какой-то необходимости, а именно из-за того, что необходимо вместе сосуществовать и не обнаруживать явную неприязнь, ведущую к прямому конфликту.
Смотрю я на героев различных войн и думаю: не было бы войны, где бы они сейчас были? Разрушительные войны, революции мобилизуют человеческие ресурсы, особенно после войны начинается расцвет, когда необходимо все отстраивать заново; происходит обновление мира, - на первый взгляд мысль дикая, но такова история; здесь приходится осознать необходимость зла на мировом уровне. Сколь мы не ненавидим войны, но, тем не менее, все время наступаем на одни и те же грабли; о чем это говорит, что мы до сих пор не осознали, что война – это плохо; или что есть отдельные личности – источники мирового зла, и приписывать это к их патологической сущности? Вряд ли. Личности только интегрируют эмоции общества, опыт, служат пульсом, венцом назревшей необходимости изменений. Непримиримые противоречия объективно разрешаются насилием. Конечно, это нисколько не умоляет ничьей ответственности и того, что насколько возможно, нужно искать точки соприкосновения и разрешения конфликтов мирным путем, но, так или иначе, часто стороны заходят в тупик; я бы сказал онтологический тупик, выход из которого, развязка – насилие (в этом состоит его онтологическое значение); это мы наблюдаем и на бытовом уровне, когда, к примеру, несчастная любовь натыкается на неразрешимые противоречия, что служит источником трагедии. Но что здесь важно, через трагедию мы осознаем тупиковые пути бытия, мы изменяемся, мы становимся другими, я бы сказал, мир обновляется через трагедии. Мы приходим к пониманию необходимости зла, с которым нужно бороться всеми силами, но которое неискоренимо; и не стоит здесь отчаивается, а принять се как должное. Мы - арена и инструмент в игре противоборствующих сил, мы лишь проводники онтологического провидения, где все подчинено внутренней логики, - главное, понимать, что мы должны в любой ситуации стараться делать все от нас зависящее; это тоже онтологический момент - сознание, я бы сказал, осознание, видение... Главной критикой ницшевского, садистического понимания мира является все та же «банальная» нравственность, порядочность, добро, альтруизм, причем, также подкрепленные инстинктивно, именно добро должно задавать вектор развития возрастающей мощи, а точнее преломлять его (преломлять зло). Как отмечают исследователи творчества Ницше, его очаровывает сила зла, мощь разрушения, а не само по себе зло; не случайно существует устойчивое выражение «разрушительная мощь» (как будто разрушение имманентно мощи); мощь проявляется мгновенно, тогда как созидание - это обычно длительный, трудоемкий процесс; здесь мощь не достигает мгновенной силы проявления. Конечно, все мы привыкли к картинам, когда «злой» герой бьется с «добрым»; обычно нападающий – злой, а защищающий – добрый; злой проявляет свою мощь от избытка; добрый смиряет эту мощь. В любом случае их мощь рождается и/или проявляется в поединке. Здесь-то корень зла и сидит – в настолько возросшей мощи, что она диалектически требует проявления, требует испытания себя; завоевывая, побеждая другого, она находит подтверждение и утверждение себя. Даже не нападая, владеющий ею, может провоцировать нападение другого, тем самым, получая моральное право, как защиту. Но часто поединщиков просто притягивает внутренняя сила, чтобы выяснить, кто тут сильнее, кто главнее, это происходит неизбежно, этому даже невозможно противостоять, иначе возникает противоречие, ломка, - то есть это стремление оправдывается онтологически, равно как и необходимость достойного противника; се есть залог развития и возрастания силы, власти и превосходства.