Юнг Карл Густав 'Значение отца в судьбе отдельного человека'

Эпикриз. В данном случае мы должны еще раз определенно подчеркнуть, что наша пациентка ничуть не слабоумна, равно как и больной, описанный в предшествовавшем случае. Умственные способности в обоих случаях нормальны, но интеллект снабжен шорами инфантильной констелляции, являющимися помехой. Это с совершенно особенной очевидностью вытекает из истории болезни. Отец в данном случае превыше всяких дискуссий! Это ничего не значит, что он - сварливый пьяница и явная причина всяческой розни и разлада; наоборот, законный супруг должен даже подчиниться этому пугалу, и в довершение всего больной приходится даже раскаиваться, что отцу не удалось раз и навсегда уничтожить все счастье в ее жизни. Зато теперь она сама старается сделать это при помощи невроза, навязывающего ей желание умереть, чтобы попасть в ад, где - nota bene - уже находится отец.

Если вы хотите взглянуть на работу демонической силы рока, вглядитесь в эти мрачные и молчаливые трагедии, медленно и мучительно совершающиеся в душах наших невротиков. Одни из них шаг за шагом, в постоянной борьбе с незримыми силами, освобождаются из когтей демона, готовящего им все новые и новые удары судьбы; другие поднимаются на ноги и завоевывают себе свободу с тем, чтобы снова попасть в петли невроза и вступить на свою прежнюю дорожку. Никто не вправе говорить, что эти злосчастные люди - невротики или дегенераты. Если мы, нормальные, будем психоаналитически обследовать нашу собственную жизнь, то и мы увидим властную руку, неощутимо ведущую нас к нашим судьбам, и руку эту не всегда придется назвать милостивой.⁸

Часто мы говорим, что это божья десница или рука дьявола, власть инфантильной констелляции с течением тысячелетий превратилась в убедительный материал для религии. Мы не хотим этим сказать, что мы должны сваливать вину наследственного греха на наших родителей. Если слишком чувствительный ребенок с величайшим вчувствованием повторяет и своей душе нецелесообразные особенности своих родителей, то вина в том, что его судьба принимает роковой характер, лежит в нем самом, в особенностях его организации. Однако, как показывает наш последний случай, так бывает не всегда: родители могут внести несчастье в душу ребенка, когда они пользуются его незрелостью, чтобы сделать его рабом своих собственных комплексов; к сожалению, это происходит слишком часто. В нашем случае отец, несомненно, собирается поступить именно так. Ведь невозможно скрыть, с какой целью собирается он отдать свою дочь замуж за этого отвратительного полуживого человека: ему хотелось сохранить ее для себя и сделать ее навсегда своей рабыней. То, что он делает, в сущности говоря, показывает нам в ярких и преувеличенных красках то же самое, что делается тысячами так называемых порядочных и образованных родителей, считающих своим долгом проделывать обычную бестолочь традиционного воспитания. Вспомним про отцов, уничтожающих своей критикой зародыши всякого самостоятельного чувствования и мышления в своих детях; отцов, балующих дочерей, не умея прикрыть, как следует, свою эротику и тиранию чувства; опекающих сыновей и властно толкающих их по пути той или иной профессии, с тем чтобы, в конце концов, подыскать им "подходящую" партию; вспомним и про матерей, окружающих ребенка уже в колыбели нездоровой нежностью, делающих из него затем куклу-собственность и позволяющих себе в дальнейшем ревниво копаться в их эротике, - все они ведут себя в принципе не иначе, чем наш малокультурный крестьянин.

Возникает вопрос, в чем же эта волшебная сила родителей, приковывающая к ним детей иногда на всю жизнь. Психоаналитику известно, что она ни в чем иною, как в обоюдосторонней сексуальности.

До сих пор еще сопротивляются и не хотят признать, что у ребенка есть сексуальность. Но это происходит исключительно вследствие нарочитой неосведомленности, снова довольно определенно заявляющей о себе как раз в последнее время.⁹

Я не дал никакого настоящего анализа только что изложенных случаев. Мы не знаем поэтому, что творилось с этими роковыми людьми, когда они были детьми. В одной из своих статей Фрейд дает возможность заглянуть в живую душу ребенка на неслыханную до этой работы глубину. И если после мастерских описаний Фрейда я беру на себя смелость выступить с небольшим вкладом в деле изучения детской души, то я делаю это потому, что психоаналитическая казуистика представляется мне вообще чрезвычайно ценной.

*

Случай четвертый. 8-летний мальчик, умненький, несколько хрупкого вида; мать приводит его ко мне по поводу недержания мочи. Мать - молодая красивая женщина; во время консультации мальчик все цепляется за нее. Брак родителей вполне счастлив; отец только строгий, и мальчик (старший ребенок) немного побаивается его. Мать компенсирует строгость отца соответственной дозой нежности, на что сын отвечает тем, что вообще не отходит от материнской юбки. Он не играет никогда со школьными товарищами, не ходит никогда один на улицу, разве только когда ему надо идти в школу. Он боится грубости и насилия со стороны ребят-школьников, предпочитает играть дома в разные умные игры или же помогает матери в ее домашних женских работах. К отцу он относится очень ревниво; он терпеть не может, когда отец бывает нежен с матерью.

Я уединился с мальчиком и стал расспрашивать его про его сновидения.

Он часто видит во сне черную змею, которая хочет ужалить его в лицо. Он вскрикивает тогда, и мать должна прийти к его кровати из соседней комнаты.

По вечерам он ложится спать совершенно спокойно. Но когда он засыпает, то ему кажется, будто в его постели лежит злой черный человек с саблей или с ружьем - высокий, худощавый человек, который хочет, убить его.

Родители спят в соседней комнате. Ему часто снится, что там происходит что-то страшное, будто там находятся большие черные змеи и злые люди, которые хотят убить маму. Тогда он должен кричать и мать приходит утешать его.

Каждый раз, когда он мочится под себя, он зовет мать и она должна переменить ему белье.

Отец его высокого роста, худощавый. Каждое утро он раздевается догола и основательно моется у умывальника на глазах у мальчика. Мальчик также рассказывает мне, что он часто внезапно просыпается ночью от какого-то странного шума в соседней комнате, и ему всегда делается ужасно страшно, будто там происходит что-то страшное, какая-то борьба, но мать успокаивает его и говорит, что ничего нет.

Не представляет никаких затруднений понять, откуда происходит черная змея, кто этот злой человек и что происходит в соседней комнате. Легко понять также и ту цель, которую преследует мальчик, когда он зовет мать к себе: он ревнует и хочет разлучить ее с отцом. Это он делает и днем, как только отец становится нежен к матери. В этом смысле мальчик ни больше и не меньше, как соперничающий с отцом любовник матери.

Но к этому присоединяется еще то обстоятельство, что змея и злой человек угрожают и ему, с ним происходит то же самое, что и с матерью в соседней комнате. Следовательно, он идентифицирует себя самого с матерью и ставит себя в то же отношение к отцу, которое существует и у матери. Это его гомосексуальный компонент: по отношению к отцу он чувствует по-женски. С точки зрения Фрейда нетрудно понять, что означает в данном случае недержание мочи. Это разъясняют нам сновидения на тему о позыве на мочу. Я отсылаю читателя к подобному анализу в моей работе "L'analyse des reves" (Annee psychologique. 1909). Недержание мочи имеет значение сексуального суррогата и применяется в сновидениях и у взрослых в качестве излюбленного маскировочного материала, покрывающего собой позывы полового инстинкта.

Этот маленький пример показывает нам, что творится в душе 8-детнего ребенка, уже попавшего в отношение зависимости к родителям, не без вины со стороны слишком строгого отца и слишком нежной матери.

Как видим, инфантильная установка не что иное, как инфантильная сексуальность. Если мы теперь еще раз оглянемся на все то, что в силах произвести инфантильная констелляция, то мы должны сказать, что наши жизненные судьбы по сути дела идентичны с судьбами нашей сексуальности. И если Фрейд и его ученики в первую очередь занимаются тем, чтобы проследить именно судьбы этой сексуальности, то делается это, право, не с целью отыскания пикантных ощущений, а в для достижения более глубокого понимания тех движущих сил, которые лежат в основе судьбы каждого отдельного индивидуума. И этим сказано отнюдь не слишком много, скорее, слишком мало. Так как, если нам удастся разгадать проблемы судьбы в индивидуальном человеке, то наш горизонт тотчас же расширится, и мы перейдем от истории индивидуума к истории народов.

Мы обратимся в первую голову к истории религий, к истории фантастических систем целых народов и эпох. Ветхозаветная религия подняла pater familias на высоту иудейского Иеговы, которому народ должен был в страхе повиноваться. Промежуточной ступенью к божеству являются "патриархи". Невротический страх еврейской религии (несовершенный или неудавшийся опыт сублимации, проделанный слишком еще варварским народом) порождает из себя педантическую строгость Моисеева закона, навязчивый церемониал невротика.¹⁰ Освобождаются от него только пророки, которым удается идентификация с Иеговой, эта совершенная сублимация. Они становятся отцами народа. Христос исполнитель завета пророков и учит людей тому, что истинное отношение к божеству - это "любовь". Этим он разрушает навязчивый церемониал закона и подает пример личного любовного отношения к богу. Несовершенные сублимации в христианской массе в дальнейшем приводят снова к церемониалу церкви, от которого лишь изредка в состоянии освободиться способный к сублимации мозг святых и реформаторов. Недаром, поэтому, современная теология говорит об освобождающем значении "внутреннего", или "личного", переживания, так как пыл любви всегда растворяет страх и насилие в более высоких и свободных формах чувствования.