Бродецкий А.Я. Внеречевое общение в жизни и в искусстве: Азбука молчания: Учеб. пособие для творческих учеб. заведений, фак. педагогики и психологии.

Обратимся еще раз к замечательному наблюдению М.М.Бахтина: «...при созерцании человека, находящегося напротив другого, конкретные действительно переживаемые кругозоры не совпадают. Чтобы достичь такого совпадения, необходимо, приняв соответствующее положение, свести к минимуму это различие кругозоров... Этот всегда наличный по отношению ко всякому другому человеку избыток видения, знания, обладания обусловлен единственностью и незаместимостью места каждого человека в мире: ведь на этом месте в это время в данной совокупности обстоятельств — он единственный. Все другие люди — вне его» [2].
Как мы ранее уже упоминали, угол зрения человека (обзор) равен 120°, а конкретное видение — 60°. Это показывает, что объективная картина мира может возникнуть только при совокупности знания об этом мире не менее шести человек, и чем больше людей будет при этом обращено друг к другу, тем лучше.
Таким образом, только тогда внутренняя топонома каждого может рассчитывать на объективность своей сути, когда вместит в себя опыт других людей. Хоровод — образ объективного познания.
Добыча объективных знаний — проблема, прежде всего, этическая. И действительно, наш век коллективного мышления наконец доказал это. Но и единство чувств в процессе коллективного художественного творчества базируется на этике. Этика — синкретична.
М.М.Бахтин удивительно точно ассоциировал объективность точки зрения с самим зрением, с отражением мира в наших глазах. Вспомним, объектами нашего внимания, а значит и нашей точки зрения на них, могут быть и весьма отвлеченные понятия. В зависимости от нашего отношения к этим отвлеченным понятиям мы, поместившие их в ту или иную нишу нашего внутреннего пространства, храним их в кладовой нашей эмоциональной памяти как трехмерные, т.е. объемные топономы. И если при воспоминании о реальных объектах вполне естественны движения тех или иных мышц, то и в
120
этих случаях тоже. Иными словами, не только наши чувства, но и наши знания проявляют себя, в конечном итоге, в простом сокращении мышц.
У носителей философии Гегеля или теории относительности Эйнштейна эти знания имеют свою «мышечную партитуру», которая, отражая процесс приближения к истине, делает его очевидным для других.
Так, внеречевое общение в коллективном кругозоре на уровне микродвижений становится истоком знания, которое затем находит свое бледное отражение в слове.
Объективное знание, вместив в себя знание хоровода и найдя затем себе место среди других топоном во внутреннем пространстве каждого, возвращается вовне уже топономическим знаком этого знания. Быть может поэтому некоторые философские направления, утверждая хранение истины в душе и иллюзорность всего, что вне ее, фетишизируют Знак?
Автор данной работы совсем не философ и с опаской вступил на тропу подобных размышлений. Поэтому вернемся к уже привычной для нас теме.
Так или иначе, наше знание не только слышится в том, что мы говорим, но и видится в том, как смотрим. Именно они, наши глаза, открывают — владесм ли мы всесторонним взглядом на то, о чем говорим или на то, о чем молчим. Именно они, наши глаза, отражают все «хождения» по внутреннему пространству и открывают даже нашу тайную точку зрения, хотим ли мы того или нет.
Благодаря стереотипности координат внутреннего пространства, другие могут прочитать практически безошибочно истину, которой владеет человек. И мы, подсознательно чувствуя это и желая скрыть сокровенное, пытаемся обмануть другого, отводя, потупляя взор, прищуриваясь или даже вовсе закрывая глаза. Как часто мы сознательно проделываем все это, желая показать, будто действительно знаем что-то, но пытаемся утаить, а на самом деле...
А на самом деле покушаемся на объективное знание остальных, ибо без каждого из нас действительная картина мира существовать не может. И коли ты не видишь ничего с твоего и только твоего места в общем хороводе, ты вводишь в заблуждение остальных.
Боязнь признаться в своем незнании — это нежелание обнару жить себя не на своем месте.
Объективное знание, существуя на уровне той или иной топоно-мы,, включает в себя внутренние пространства остальных людей, формируя тем самым коллективное общечеловеческое внутреннее пространство.
Без общих психологических координат это было бы невозможно.
121
Пристанищ не искать, не приживаться, Ступенька за ступенькой, без печали, Шагать вперед, идти от дали к дали, Все шире быть, все выше подниматься!
Г.Гессе

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. ТОПОНОМИКА
в ИСКУССТВЕ
Если в первой части этой работы мы рассматривали основные положения топономики, иллюстрируя их примерами из области искусства, то сейчас поступим иначе, т.е. попробуем выявить проявление топономики в искусстве как отражение подобных процессов в повседневности.
Глава 6. МОДАЛЬНОСТЬ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА
В лингвистике существует понятие модальности, обозначающее отношение содержания высказывания к действительности. В устной речи модальность выражается понижением или повышением голоса во время произнесения предложения и громкостью речи, отражающей степень эмоциональной окраски сказанного, а в письменной речи — знаками препинания.
Очевидно, что в устной речи необходим какой-то ориентир, чтобы слушающему стало ясно, насколько повысился интонационно голос собеседника и в какую сторону изменилась его громкость. Точкой отсчета для определения высоты голоса служит звук «А», занимающий промежуточное положение между самым высоким звуком «И» и самым низким «У». Такой ориентир необходим потому, что у каждого человека свои громкость и тембр голоса. По характеру произнесения всех звуков относительно звука «А» мы и судим о модальности услышанного высказывания. (Если звука «А» в таком высказывании не было, за точку отсчета мы принимаем близлежащий по громкости и высоте к «А» звук «Я» или, если и его нет, то «О», «Э», «Е». В ином случае «вычисляем» центральные характеристики звука по определению диапазона между самым высоким и самым низким из услышанных).
В сфере визуального внеречевого общения роль модальности выполняет периметр, ограничивающий континуум топоном психоло-
122
гического пространства. С громкостью речи здесь можно сравнить размер этого периметра, т.е. масштаб внешнего психологического пространства, а с интонацией — его форму.
Для определения модальности психологического пространства тоже нужен ориентир подобный звуку «А» в устной речи, т.е. некое сочетание формы и масштаба периметра, которое можно принять за исходное, центральное, а вместе с этим понять сущность всех остальных форм и масштабов.

Периметр
Зримо начертанный, обозначенный периметр психологического пространства, как и любой знак, появился не сразу. Его прообраз — голосовое, вокальное обозначение своего жизненного пространства многими животными (крик птицы, грозный рык хищника, мычание и т.д.). Голосовое — обозначение границы своей территории, куда нет доступа чужаку, пределы которой совпадают с зоной слышимости голосового предупреждения, распространяется практически на одинаковое расстояние в любом направлении. Такой звук очерчивает вокруг хозяина территории незримый круг.