Смит Ноэль. Современные системы психологии.

Кэмпбелл (Campbell, 1984) бывший исполнительный директор (executive officer) Ассоциации гуманистической психологии, приводит список критических замечаний в адрес гуманистической психологии, которые она считает необходимым рассмотреть. Те из них, которые не рассматривались выше, включают:
(а) интерес к экзотическим (bizarre) формам терапии и неэффективность гуманистической терапии;
(б) догматические установки, согласно которым достаточно одних переживаний, в противовес необходимости объяснений; (в) ориентация на элиту — белых представителей среднего класса; (г) отсутствие четко сформулированных основных положений, подкрепленных достаточным количеством исследований.
Сильные стороны гуманистической
психологии
Гуманистическая психология породила большое количество интересных журналов, в которых публикуются теоретические статьи, обзоры, методики, дискуссии, биографии, исторические экскурсы, исследования, а
139
часто и критика, нередко исходящая от самих сторонников данного подхода. Это свидетельствует о здоровом желании рассматривать существующие проблемы и пытаться их разрешать. Постоянный поток новых статей для этих журналов говорит о неспадающем интересе и поддержке гуманистической психологии и о стремлении к ее дальнейшему развитию. Тот факт, что данная система описывается во всех учебниках по истории психологии (Wertz, 1992), позволяет говорить о признании ее роли представителями других систем. Не вызывает сомнений, что гуманистические психологи занимают видное место в числе тех, кто осознал необходимость придать должное значение человеческой субъективности и смыслу и убедил многих других сделать то же самое — даже тех из них, кто придерживался в своих взглядах иных подходов. Благодаря им психология стала уделять внимание таким темам, как радость, игра, умирание и смерть, любовь, одиночество и творчество (хотя гуманистические психологи не были единственными, кто этому способствовал). Несмотря на тот урон, который нанесла данному подходу контркультура, его голос продолжает уверенно звучать со страниц журналов, и его вклад в сферы практического приложения психологии остается существенным. Данный подход явился одним из первых, предложивших альтернативу психоанализу в области психотерапии, и продолжает указывать на проблемы, возникающие вследствие использования механистических концепций в современной психологии.
ВЫВОДЫ
Хотя критические замечания в адрес гуманистической психологии многочисленны и разнообразны, большинство из них вращается вокруг того, что критики рассматривают как крайнюю позицию во взглядах на автономию «я». Согласно данной критике, вера в то, что индивидуум является причиной собственных действий, не учитывает множественности условий, составляющих причинность, включая сре-довые и социальные, многие из которых в не меньшей, а возможно, и в большей степени нуждаются в коррекции, в тех случаях когда она необходима, чем причины, связанные с самим индивидуумом. Попытка обеспечить индивидууму возможность достичь реализации, игнорируя при этом неблагоприятные окружающие условия, поражает многих своей иррациональностью. (Большинство форм терапии направлены на изменение только индивидуума, а потому заслуживают аналогичной критики.)
В гуманистической литературе нередко поднимается вопрос о том, почему данный подход претерпел столь ограниченную эволюцию и оказал столь ограниченное
влияние. Безусловно, принятие им контркультуры является одной из общепризнанных причин. Другой же, вполне вероятно, является его центрированность на автономном «я». Хотя гуманистическая психология и привлекла внимание к проблемам механистического подхода, присущего как бихевиоризму, так и когнити-визму, в качестве альтернативы она рассматривает самокаузальные силы организма. Таким образом, она породила другую крайность — там, где бихевиоризм и когнитивизм игнорируют смыслы и индивида, гуманистическая психология игнорирует окружающую среду.
Если бы гуманистическая психология пожелала включить рассмотрение окружающей среды, она могла бы принять одну из двух форм. Одной из них было бы сохранение психофизического дуализма и обращение к причинам, находящимся в окружающей среде и в «я», как к различным источникам. Например, Смит (Smith, 1978) рекомендует для адекватного объяснения самости использовать «внешнее» понимание бихевиоризма в сочетании с «внутренним» гуманистическим пониманием. Однако он «находится в полной растерянности относительно того, как соединить оба подхода вместе» (р. 33). Внутренние «интерпретации» и внешние «причины» взаимодополняют друг друга, хотя и «таинственным» для него образом.
Другой возможностью было бы использование модели феноменологической психологии Мерло-Понти или экзистенциальной психологии Сартра (источники, из которых гуманистическая психология отчасти черпала свое вдохновение), для которых смысл складывается из отношений человек—мир (интенциональности7).
Конструкты «внутреннего» и «внешнего» при таком понимании теряют свой смысл, а следовательно, лишенным смысла оказывается и представление о ло-кусе причинности или содержания. Любые действия осуществляются как взаимоотношение, и это и есть локус смысла. (Q-методология [см. главу 8], интерби-хевиоральная психология |см. главу 10 ], а также некоторые формы диалектической психологии [см. главу 9] и феноменологической психологии [см. главу 12] разделяют данную позицию.) Это разрешило бы вопрос, на который не мог найти ответа Смит, хотя экзистенциально-феноменологическая психология рассматривает несколько иные формы деятельности (в особенности представители феноменологической психологии, которых восприятие интересует в большей степени, чем экзистенциалистов) и использует другую методологию (не включающую интервью, опросники и статистический анализ) и в этом отношении никогда не смогла бы быть полностью объединенной с гуманистической психологией — хотя и могла бы стать комплементарной по отношению к ней.
Любая из двух форм — как рассматривающая отдельные источники причинности, связанные с «я» и с окружением, так и понимающая причинность как кон-
7 Употребление слова «интенциональность» у Гуссерля имеет более менталистский характер. Интенция исходит из организма и устанавливает связь с объектом («умышляет» («intends») его).
140
текстуализированные субъектно-средовые взаимодействия, — могла бы привлечь многих новых последователей, и можно предположить, что прикладные программы, предлагаемые гуманистической психологией, также стали бы более эффективными. Что касается первого направления, Тайлер (Tyler, 1992) описывает экосистему для педагогической гуманистической психологии, состоящую из программ систем (взаимодействий компонентов), взятых из области технологии, феноменологии и экологической психологии.
Те представители гуманистической психологии, которые считают приемлемыми не только качественные, но и количественные исследования, находятся в согласии со сторонниками других подходов, утверждающих, что ни одна форма исследований не в состоянии ответить на все вопросы и что каждая методология становится источником полезной информации, которую не могут обеспечить другие методы, — и потому все они нужны исследователям. Психологи, придерживающиеся таких взглядов, до некоторой степени сходятся в признании Q-методологии, которая хотя и является чисто количественной, обеспечивает получение информации исключительно с точки зрения конкретного испытуемого. Возможно, дальнейшие усилия гуманистической психологии, направленные на обеспечение баланса методологий, способствовали бы как прогрессу ее прикладных программ, так и более широкому принятию ее другими психологическими системами.
Как отмечает целый ряд авторов, наиболее значительное влияние гуманистическая психология оказала на психотерапию, и карьера большинства изучающих данную систему психологии связана с психотерапией или другими сферами социальной помощи. Вероятно, немногие, если вообще кто-либо, проводит психотерапию строго в соответствии с принципами недирективной терапии, предложенной Роджерсом; тем не менее его положение об активной роли клиента оказано значительное влияние на все формы психотерапии и консультирования. Гуманистическая психотерапия смогла даже найти точки соприкосновения с поведенческой и когнитивной терапией, и в ряде случаев этот союз предполагает признание как сильных, так и слабых сторон каждого из этих направлений, а также нахождение способа, посредством которого они могли бы стать взаимодополняющими в этих случаях.
Гуманистическая психология не является совокупностью взаимосвязанных концепций, представляющих собой систему. Она не характеризуется наличием согласованного содержания или общепринятой методологии. Это скорее ориентация (Shaffer, 1978), включающая ряд более или менее общепризнанных принципов. Некоторые из них сформулированы достаточно туманно и весьма условно связаны между собой; однако это не представляется особым недостатком. То, что действительно воспринимается как недостатки, включает: (а) непоследовательность, состоящую в заявлении о ценности целостного человека, хотя при этом он, однако, рассматрива-
ется фрагментарно; (б) вырывание человека из индивидуального контекста; (в) как следствие (б), приписывание самокаузации индивидууму при игнорировании условий окружающей среды, включая социальные. Все эти недостатки проистекают из явного или неявного принятия психофизического дуализма. С практической точки зрения, связь данного направления с областью оккультного, по большей части также обусловленная принятием психофизического дуализма, тоже привела к негативным результатам. Однако гуманистические психологи игнорируют вопросы дуализма. Представители французской экзистенциально-феноменологической психологии, Мерло-Понти и Сартр, хотя и сами придерживаются не вполне четкой позиции по данному вопросу, могли бы послужить полезным образцом в этом отношении, как и в вопросе о возвращении индивидуума в контекст, особенно учитывая то обстоятельство, что представители гуманистической психологии часто относятся к данным системам как к источнику вдохновения или как к части своего научного наследия.
Коснемся также тех двух «сил», против которых выступила гуманистическая психология в 60-х годах: бихевиоризма и психоанализа. Бихевиоризм существует сегодня преимущественно в форме анализа поведения; кроме того, границы данной системы существенно расширились и продолжают расширяться по отношению к своему первоначальному варианту, ограничивавшемуся формированием условных реакций у животных. Когнитивная психология позаимствовала у методологического бихевиоризма его процедуры и некоторые из его положений, превратившись в наши дни в доминирующую, хотя и не монолитную «силу». Это направление психологии, с ее многочисленными разновидностями, а также анализ поведения представляют собой две основные «силы» в современной психологии. Вызывает сомнения, что третье место, даже со значительным отрывом, занимает психоанализ. Как теория, психоанализ никогда не занимал ведущего положения в академических кругах, а сегодня и в области клинической психологии он представляет собой не более чем одну из множества форм психотерапии. Помимо анализа поведения, когнитивизма и гуманистической психологии, на современной психологической сцене присутствуют и другие системы, в числе которых и рассмотренные в данной книге. Поэтому термин «третья сила» в настоящее время является анахронизмом.
Наконец, сам термин «гуманистическая психология» до некоторой степени вводит в заблуждение. Он является полностью совместимым лишь с немногими, если вообще с какими-либо направлениями гуманистической философии, несмотря на то, что является частью общего с ними наследия. Возможно, термин «психология "я"» («self psychology») был бы и более точным, и более уместным.
141


Глава 5. Психоанализ: кардинальный отход от Фрейда
ВВЕДЕНИЕ
Вероятно, большинству студентов-психологов задавали вопрос, могут ли они подвергнуть людей психоанализу. Это ошибочное отождествление психологии с психоанализом со стороны тех, кто не изучал психологию, показывает, в какой степени знакомство, по крайней мере, со стереотипами психоанализа пропитало нашу культуру. Однако психоанализ оказал лишь минимальное влияние на академическую психологию и не более чем умеренное — на клиническую. Несмотря на это его краткую характеристику включают во все учебники по вводному курсу психологии и по психологии личности. В США психоанализ пользовался наибольшим влиянием в сфере медицины, в частности в психиатрии, занимая господствующее положение в Американской психиатрической ассоциации до 1980-х годов. Начиная с этого времени лекарства, которые могут быстро устранять симптомы дезадаптации, начали вытеснять медленный и спорный процесс психоаналитической терапии.
Такие термины, как «либидо» применительно к сексуальным реакциям и «психоанализ» применительно к психодиагностике, вошли в повседневную речь, а прозаики и драматурги сделали психоанализу хорошую рекламу, используя его идеи. Фактически именно писатели прославили психоанализ и способствовали его влиянию в начале XX века.
Хотя в нашем сознании психоанализ ассоциируется с Фрейдом, он распался на множество разновидностей, причем некоторые из них ушли очень далеко от системы Фрейда. В этой главе мы лишь коротко рассмотрим оригинальную систему Фрейда, а затем также коротко коснемся некоторых из известных личностей, которых он вдохновил. Больше внимания будет уделено современным течениям, таким как подход Роя Шефера и теория объектных отношений, получившая наиболее полное выражение у Хайнца Кохута и ряда других авторов.
ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Начальная ортодоксия и отступления от нее первого поколения аналитиков
Зигмунд Фрейд. Как хорошо известно, Фрейд (Freud, 1935, 1938, 1969) был основоположником системы, являющейся одновременно и теорией личности, и методом психотерапии. Фрейд постулировал особую форму энергии в организме, названную им «либидо», своего рода сексуальное напряжение. Эта энергия проявляет себя преимущественно в
«Оно», управляющем значительной частью энергии либидо. «Оно» следует исключительно принципу удовольствия, стремясь к разрядке сексуального напряжения. Второй компонент психической структуры носит название «Я». «Я» берет начало в «Оно» и стремится уменьшить боль и увеличить удовольствие посредством реалистичного отбора моделей поведения, однако «Я» все еще управляется принципом удовольствия. Третий компонент психической структуры, «Сверх-Я», происходит из «Я». «Сверх-Я» опирается на моральные ценности родителей и подавляет тенденции поиска удовольствия, присущие «Оно». Эти три психические силы находятся в состоянии конфликта, причем «Я» выполняет роль посредника между стремящимся к удовольствию «Оно» и подавляющим удовольствие «Сверх-Я». В раннем детстве верховодит «Оно», но по мере созревания ребенка «Я» приобретает все большую власть. «Я» подавляет неприемлемые импульсы «Оно», как этого требует «Сверх-Я». Энергия либидо не только питает этот психический конфликт, но также дает начало инстинкту смерти и противоположному инстинкту жизни. Одна из целей психоаналитической терапии — привести все эти силы в состояние гармонии посредством своего рода диалектического процесса. Но многие последователи Фрейда не приемлют конструкт инстинкта смерти и, соответственно, не используют его.
Энергия либидо также направляется к эрогенным зонам организма, давая начало психосексуальным стадиям, которые обнаруживают себя в первые пять лет жизни. Они сменяют друг друга в следующей последовательности: оральная, анальная и гениталь-ная стадии. Развитие может фиксироваться на любой из этих стадий, вызывая невротические симптомы, характеризующие данную стадию. Переедание, курение, пьянство или болтливость проистекают из фиксации («катексиса») на оральной стадии. Компуль-сивный человек фиксирован на анальной стадии. Подростковая озабоченность сексом — это фиксация на генитальной стадии. Контроль над либидозной энергией постепенно переходит от «Оно» к «Я», которое связывает эту энергию с объектами. На самой ранней стадии развития младенец привязан к собственному телу, что ведет к «нарциссизму», или самовлюбленности. Позже, когда привязанность переносится на родителя противоположного пола, возникает «эдипов» конфликт (иногда называемый у девочек конфликтом Электры, но обычно термин «эдипов» относят к обоим полам). Он имеет место на генитальной стадии. Все эти процессы развития, за небольшим исключением, носят бессознательный характер. Предсознание, занимающее промежуточное положение между бессознательным и сознанием, также содержит определенные воспоминания, к которым «Я» получить доступ легче, чем к воспоминаниям, хранящимся в бессознательном.