Болотова А. К. и Молчанова О. Н. Психология развития.

самих себя, свои идеалы и своих врагов; они также постоянно проверяют друг друга на способность сохранять верность при неизбежных конфликтах ценностей.
Готовность к таким проверкам помогает объяснить привлекательность простых и жестоких тоталитарных доктрин для молодежи определенных стран и классов, потерявшей или теряющей свою групповую идентичность — феодальную, аграрную, родовую, национальную. Демократия сталкивается с необходимостью решения трудной задачи убедить эту суровую молодежь в том, что демократическая идентичность может быть сильной и вместе с тем устойчивой, мудрой и при этом детерминированной. Но индустриальная демократия выдвигает свои проблемы, делая акцент на самостоятельном формировании идентичности, готовой к тому, чтобы воспользоваться множеством шансов, приспособиться к меняющимся обстоятельствам бумов и банкротства, мира и войны, миграции и вынужденной оседлости. Поэтому демократия должна дать своим подросткам идеалы, которые могли бы разделять молодые люди самого разного происхождения и которые бы подчеркивали автономию в форме независимости и инициативу в форме конструктивной работы. Эти обещания, однако, нелегко исполнить во все более и более

усложняющихся и централизованных системах индустриальных, экономических и политических организаций, которые, на словах ратуя за самостоятельно формируемую идентичность, на деле все яростнее ее отвергают.
Мы говорим здесь не просто о каких-то высоких привилегиях и идеалах, а о психологической необходимости, поскольку социальным институтом, отвечающим за идентичность, является идеология. Кто-то может видеть в идеологии отображение аристократии в самом широком смысле, означающее, что внутри определенного представления о мире и истории придут к управлению лучшие люди, а управление в свою очередь будет развивать лучшее в людях. Чтобы со временем не пополнить ряды так называемых «потерянных», молодые люди должны как-то убедить себя в том, что в предвосхищаемом ими взрослом мире те, кто преуспевают, одновременно и взваливают на свои плечи обязательства быть лучшими. Именно через их идеологию социальные системы проникают в характер следующего поколения и стремятся «растворить в его крови» живительную силу молодости. Таким образом, отрочество — это жизненный регенератор в процессе социальной эволюции, поскольку молодежь может предложить свою лояльность и энергию как для сохранения того, что продолжает казаться истинным, так и для революционного изменения того, что утратило свою обновляющую значимость.
317
Кле М.
ПСИХОЛОГИЯ ПОДРОСТКА
Из книги: Кле М. Психология подростка. —М.: Педагогика, 1991. С. 74, 109-115
Следует поэтому еще раз обратиться к англосаксонским исследованиям, избегая, однако, излишних обобщений, ибо, как это показывают кросс-культурные исследования Лакей и Нэс-са (Luckey, Nass, 1969), существуют значительные различия в сексуальных установках и поведении подростков разных стран Европы и Америки. Английские и норвежские подростки более раскованны и склонны к сексуальному экспериментированию, чем их канадские сверстники, которые в целом более консервативны. Кроме факторов культуры, нужно учитывать возраст, пол, усвоенные сексуальные стереотипы поведения, социально-экономическое происхождение, т. е. любое обобщение должно касаться только конкретной группы.
А. Сексуальные установки
Сексуальные установки подростков претерпели значительные изменения за последнее двадцатипятилетие и особенно в ходе последних лет. Аналогичный процесс наблюдается в восточных странах: растет терпимость в таких вопросах, как сохранение девственности до замужества, отношение к добрачным связям и гомосексуализму. Так, в 1965 г. 47% подростков, опрошенных Шофиддом, считали гомосексуализм наказуемым преступлением, а в 1977 г. только 12% из них придерживались этого мнения (см.: Rioux-Marquis, 1977).
Старшие подростки терпимее, чем младшие, относятся к реальностям сексуальной жизни. Они считают, что важно думать и говорить о сексе, они более толерантны, чем младшие, в вопросах контрацепции, добрачных сексуальных связей, гомосексуализма. Социальные установки подростков, имеющих сексуальный опыт, отличны от установок девственных подростков: первые более открыты по отношению к сексуальной жизни и включают секс в целостную систему межличностных отношений (Sorensea, 1973).
Сексуальные установки девочек больше подвержены влиянию социальных и родительских установок, определяющую роль в формировании их сексуальных норм играет чувство любви. Терпимость в оценке сексуальных отношений влюбленных, не состоящих в браке, характерна и для мальчиков, и для девочек
318
(93% и 82% соответственно), но в случае отсутствия любви лишь 47% девочек допускают возможность сексуальных отношений против 63% мальчиков (Crepault, Gemme, 1975).
Все подростки, как мальчики, так и девочки, в принципе придерживаются «двойного сексуального стандарта», т.е. различной сексуальной морали для женщин и мужчин, характеризующейся большей терпимостью к сексуальной активности последних. Крепо и Жамм (ibid.) наблюдали у юных жителей Монреаля тенденцию установить сексуальное равенство мальчиков и девочек, однако только в том случае, если сексуальные отношения «освящены» любовью.

1. СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
А. Освобождение от родительской опеки
В животном мире, там, где родители берут на себя опекающую роль по отношению к своему потомству, освобождение от этой опеки выступает как природный, естественный процесс, начинающийся задолго до того, как молодое животное достигает половой зрелости. Наблюдения за «общественными» животными позволяют, однако, увидеть, что признание взрослого статуса никогда не предшествует пубертату; это признание не наступает автоматически, оно зависит и от индивидуальных (физическая сила, пол), и от социальных факторов (число особей в стае, определенная «структура власти») (Ausubel et al., 1980). В человеческом обществе родительской опекой отмечено все детство ребенка, и освобождение от нее практически никогда не наступает раньше периода пубертата. Во всех человеческих обществах можно наблюдать более или менее длительный период между началом освобождения от родительской опеки и достижением взрослого статуса, предоставление которого всегда институали-зировано и регулируется с

помощью системы социальных ритуалов. Западные общества растянули этот процесс; долгий период между первыми признаками эмансипации от родителей и признанием взрослого статуса является важным отрезком жизни человека, в то время как у примитивных народов этот период относительно короток.
Переход от состояния детской зависимости к взрослому социально независимому состоянию детерминируется одновременно обычаями семейной жизни и социальными факторами, которые, как мы отмечали в I главе, и регулируют достижение взрослого статуса. Однако оба эти фактора взаимосвязаны, ибо если, с одной
319
стороны, общество как бы навязывает человеку неизбежные задержки процесса эмансипации от родителей, то, с другой стороны, человек, который не смог преодолеть свою детскую зависимость, будет неизбежно ограничен в поисках социального признания.
Избавление от родительской опеки является универсальной целью отрочества. Постепенный переход из семьи в другие социальные институты заставляет нас считать это одной из основных психолого-биологических проблем отрочества.
В западной культуре эмансипация от родителей осуществляется через последовательное замещение роли родителей в процессе социализации группой сверстников. Осубель (Ausubel et al., 1980) говорит в этой связи о процессах ослабления и усиления зависимости подростка от различных институтов социализации. Семья постепенно теряет свою притягательность но сравнению с группой сверстников, которая отныне является носителем системы ценностей, норм поведения и источником определенного статуса.
Этот феномен был ярко проиллюстрирован исследованием Бианки Заззо (Zazzo, 1966) на выборке французских подростков, в котором она задавала вопросы о привязанности к семье. Вопрос «Что вы лично предпочитаете, жизнь в вашей семье или вне ее, в компании с другими подростками?»—был направлен на оценку желания вырваться из семейного окружения, чтобы расширить свои социальные контакты. Выбор большинством подростков жизни вне семьи ясно демонстрирует их стремление вырваться из семейного окружения, причем с возрастом это желание усиливается. Данный феномен выявлялся вопросом анкеты, направленным на изучение желания абсолютно независимой жизни, вне любых семейных привязанностей. В этом случае большинство младших подростков утверждали, что они предпочитают все-таки жить в семье, более старшие (старше 17 лет) высказывались чаще за отделение в случае экономической самостоятельности (если юноша или девушка надлежащим образом зарабатывают себе на жизнь). Анализ ответов показывает, что в реальности постановка цели независимости от семьи больше связана с достижением самостоятельности в поведении, чем с желанием порвать эмоциональные связи.