Аллан Джон. Ландшафт детской души. Психоаналитическое консультирование в школах и клиниках.

4. Зависимость
После того как мы высказали свою озабоченность по поводу нападок болванов, на домашних рисунках Люси появились признаки существенного изменения. Она перестала рисовать «супердевочку», столь характерную для стадии страха. Теперь ее рисунки отражали инкубационную деятельность (рис.8.8 и 8.9) и появление новой «жизни насекомого» (рис.8.10). Эти рисунки подтвердили наше мнение о том, что Люси проходит стадию трансформации, которая приводит к появлению новых чувств.
Теперь Люси стала требовать, чтобы мы приносили на занятия одеяло, которым она покрывала наши головы. Накрыв наши головы одеялом, Люси почувствовала себя в большей безопасности и впервые уютно устроилась у нас на коленях.







В этой новой обстановке и появился «малютка болван». Когда «малютка болван» появился, Люси стала ласковым шепотом уговаривать его присоединиться к нам.
Вначале болван вел себя очень робко и, когда мы к нему обращались, поспешно скрывался в темноте. «Малютка болван» вновь появлялся, как только мы умолкали. Постепенно мы уговорили «малютку болвана» побыть с нами подольше, и в конечном счете он уселся на ладонь «Дании» и позволил ему накормить себя. Па этот раз «малютка болван» посидел с нами около 5 10 минут, прежде чем скрыться в темноте. После упомянутого случая с установлением ограничений садистские болваны больше не появлялись.
В промежутках между занятиями появились рисунки, отражавшие естественный процесс развития беременности. Процесс рождения пленил воображение Люси, и она стала копировать рисунки, изображавшие беременность (рис.8.11), рождение (рис.8.12), отделение пуповины (рис.8.13) и кормление грудью.
Занятия шли своим ходом, и «малютка болван» стал членом «семьи» (которая теперь состояла из Джоанны, Лоренса, Дэнни и «малютки болвана»). Под руководством Дэнни все члены семьи занимались совместной деятельностью. Были разыграны некоторые модели повседневной семейной жизни. Например, на этой стадии «малютка болван» просыпался вместе с семьей, принимал пищу вместе с семьей и в конце дня всем желал доброй ночи, целовал всех членов семьи и вместе с ними отправлялся спать. (На рисунке 8.14 показан выводок щенков в постели.) Вскармливание «малютки-болвана» продолжалось в течение четырех занятий.
После упомянутых событий в «дурацкой комнате» признаки вскармливающего поведения были отмечены и дома. Теперь Люси стала очень нежно относиться к своей матери, отцу и учителю. Она просила их обнять и поцеловать ее. Кроме того, ее стали приводить в восхищение младенцы. У нее появилось желание подержать их на руках и прижать к себе. В то же время она стала играть вместе со своими братьями и другими детьми.
5. Индивидуация
После четырех недель занятий вскармливанием младенца Люси предложила нам перебраться из «дурацкой комнаты» в терапевтический кабинет. В этой обстановке она впервые проявила интерес к игрушкам. Люси перестала отождествлять себя с «Дэнни» и приняла свое собственное имя. Во время игровой






терапии Люси пользовалась пластмассовыми фигурками людей и животных для дальнейшего исследования проблем вскармливания младенцев, интимности и сдерживания агрессивных проявлений. Животные защищали свое потомство, диких животных загоняли в загон, и тогда, наконец, появилась отцовская фигура, которая укрощала диких животных. Теперь игровое поведение Люси приобрело все особенности, характерные для ее возраста: рукоделье, куклы, ковбои и индейцы. Она стала называть себя индейской принцессой и изображать на рисунках свое возвращение верхом на лошади в лагерь индейцев (рис.8.15). Кроме того, она нередко изображала на рисунках приготовление мяса (рис.8.16). На символическом уровне приготовление мяса означает, что теперь Люси способна использовать тепло своей агрессивности для выполнения конструктивных и воспитательных задач.
На игровой стадии мы отказались от занятий по специальной дошкольной программе и перевели Люси в первый класс для нормальных детей. После начального периода адаптации Люси стала успешно справляться с работой и вскоре установила добрые отношения со своим учителем и одноклассниками. Ее успехи нашли отражение в росте мастерства, с которым она



выполняла школьные задания, и способности получать удовольствие от совместной с другими детьми спонтанной и организованной деятельности. Поскольку в последние 4 месяца школьного года не было отмечено ни одного рецидива психотического поведения, мы постепенно завершили проведение игровой терапии. На одном из последних рисунков Люси изобразила плачущую индейскую принцессу, что свидетельствовало о грусти по поводу окончания наших занятий и о вновь обретенной способности плакать.
Обсуждение
Стадии лечения Люси. Лечение Люси отражало психотерапевтический процесс, обеспечивший возможность выражения чувств, их распознавания и в конечном счете подчинения воле девочки. В начале лечения она отвергала все чувства, кроме псевдосчастья. Даже в тех случаях, когда ее доводили до слез, она говорила: «Мои глазки улыбаются. Я всегда счастлива». Когда же гнев все-таки вырывался наружу, то гнев испытывала не она, а «бешеная собака». Мы пришли к заключению, что отречение от всех неприятных чувств привело к тому, что воображением Люси овладели чайки, перья, воздушные шары и полеты. Во время игры Люси стала распознавать и выражать гнев, отождествляя себя с личностью Дэнни. Затем она отказалась от подражания поведению чайки и вернулась на землю. Но ее рисунки свидетельствовали о том, что теперь она почувствовала себя очень маленькой и ранимой, тогда как взрослые казались ей «дружелюбными великанами».
После бурных вспышек гнева наступил период глубокой депрессии. Теперь девочкой овладели чувства одиночества, опустошенности и безысходного отчаяния. Иногда нам казалось, что гнев позволял ей защищаться от осознания этих чувств. Когда мы отметили наступление депрессии и сообщили Люси, что эти переживания необходимы, депрессия постепенно прошла и появились новые чувства. В конечном счете «мертвая земля» превратилась в два места: хорошее и гиблое.
При появлении новых, позитивных чувств Люси испытала сильный страх. У нее возникло такое чувство, будто она подверглась нападению. Переживание позитивного аффекта было чуждо ей, и поэтому она восприняла его как угрозу. «Болваны», быть может, и олицетворяли это незваное вторжение. Вначале Люси попыталась преодолеть свой страх перед интимностью и близостью посредством идентификации с агрессивными

«болванами », что в конечном счете доставило ей садистское удовольствие. Люси только тогда смогла отказаться от садистского компонента и позволить себе испытать чувства близости и заботы, разыгранные в ее уходе за «малюткой болваном», когда мы установили весьма жесткие ограничения для ее поведения.
Описанный психотерапевтический процесс, по-видимому, отражает концепцию деинтеграции первичной самости (Ford-ham, 1966). Суть этой концепции заключается в том, что в конечном счете деинтеграция приводит к симбиозу матери и ребенка (терапевта и Люси). Это есть состояние здоровой интимной зависимости. У Люси это происходило на двух уровнях: она стала заботиться о «малютке болване» (т. е. о себе) и позволила другим (родителям, терапевтам, учителям) заботиться о ней.
Симбиотический процесс привел к рождению новых чувств, которые проявились в изображениях инкубации и жизни насекомых. Эти изображения проложили путь к созданию рисунков человеческой беременности, родовой разлуки и взращивания потомства, которые положили начало процессу
индивидуации.