Бауманн Урс, Перре Майнрад. Клиническая психология.

Примечание 31.2.2. Влияние атрибутивного стиля на настроение и социальное поведение (Sacks & Bugental, 1987)
Постановка вопроса
В этом эксперименте исследовалось влияние негативного атрибутивного стиля на настроение и социальное поведение. В соответствии с пересмотренной теорией беспомощности ожидается, что негативный атрибутивный стиль при неблагоприятных социальных ситуативных условиях — т. е. при негативных социальных событиях — ведет к депрессивному настроению и редукции социального поведения.
Метод
- Выборка. В качестве испытуемых были приглашено 80 студенток-психологов, из которых 40 подверглись соответствующей экспериментальной процедуре.
- План эксперимента. После предварительного обследования каждую из 40 студенток сводили с не известной ей партнершей для общения (которая участвовала в замысле экспериментаторов) и предлагали познакомиться с ней. С одной половиной группы (n = 20) партнерша вела себя сдержанно, с другой половиной (тоже n = 20) — дружественно и предупредительно. После регистрации настроения испытуемые ставились во вторую ситуацию с аналогичным заданием, но здесь партнерами были студентки, случайным образом отобранные из оставшейся второй группы.
- Метод исследования. Вначале устанавливался привычный атрибутивный стиль (Attributional Style Questionnaire, ASQ; Seligman и др., 1979), между первой и второй ситуациями общения регистрировалось настроение (Multiple Affect Adjective Check List, MAACL; Zuckerman & Lubin, 1965).
Все акты коммуникации снимались на видео и оценивались исследователями относительно вербальных и невербальных параметров социального поведения.
Результаты
Результаты показали, что настроение было в существенной степени снижено у тех студенток, для которых был характерен неблагоприятный атрибутивный стиль (т. е. обладали преимущественной склонностью к интернальной, глобальной и стабильной атрибуции) и которые входили в те 20 человек, с которыми партнерша держала себя незаинтересованно. Настроение участниц других групп существенно не отличалось. Кроме того, проявились любопытные эффекты в параметрах поведения. Так, у студенток с неблагоприятным атрибутивным стилем во время коммуникации со сдержанной партнершей был напряженный голос, и во время последующего, второго акта коммуникации такие студентки были менее дружелюбно настроены по отношению к своим партнершам, чем участницы остальных групп.
В общем, результаты исследования подтвердили, что по атрибутивному стилю можно предсказать снижение настроения и редукцию поведения. Критику вызывает то (это типично для многих исследований), что постулированные теорией механизмы опосредования таких эффектов не проверялись (особенно не регистрировалось, как в действительности каузально атрибутировалось поведение первой партнерши по коммуникации). В значительной мере остается открытым также вопрос о пригодности таких результатов для клинических выборок.
---

Правда, ввиду ряда теоретических и методических проблем пока неясно, насколько действительно важна каузальная атрибуция в общей структуре возможных условий «беспомощности» (Pekrun, 1988; см. также Buchanan & Seligman, 1995; Metalsky, Joiner, Hardin & Abramson, 1993; Smith, Haynes, Lazarus & Pope, 1993). В целом необходимо констатировать, что теория Селигмана охватывает только одну сферу причин недостатка мотивации и действий. Она ограничивается причинами, возникновение которых локализовано в фазе активизации (негативные ожидания и их когнитивные условия), но пренебрегает факторами, появляющимися на более поздних этапах мотивационных процессов (например, хронизированные конфликты желаний или расстройства контроля над действиями; см. также Kuhl, 1981; 1983). Из этого следует, что психическое возникновение депрессии далеко не всегда протекает когнитивно, как это предполагал Селигман: по-видимому, при повторении схожих ситуаций происходит габитуализация и недостаток мотивации и действий становится постоянным, так что индивид может утратить мужество при взгляде на ситуацию, даже не размышляя над ней (Pekrun, 1988; см. прим. 31.2.2).

3. Мотивационные расстройства и клинические синдромы

Как и эмоциональные расстройства, расстройства мотивации и действий являются центральными для большинства клинических синдромов. Ниже это будет обсуждаться в связи с некоторыми важными категориями синдромов. Правда, систематические эмпирические исследования мотивационных и волевых процессов были проведены только для небольшой группы клинических расстройств. Поэтому нижеследующие рассуждения в основном представляют собой теоретическую, основанную на психологии мотивации интерпретацию известных в клинике явлений.

3.1. Фобические расстройства

Обобщая известные клинические случаи, можно сделать вывод, что при фобиях типичен следующий мотивационный процесс (см. также главу 37):
а) Испытывается чувство страха перед определенным объектом (или определенными ситуациями или событиями). Поэтому данный объект имеет эмоциональную негативную значимость. Это непосредственно приводит к мотивации избегания объекта или ситуации.
б) Если объект точно локализован в пространстве (площади, скопления большого числа людей, некоторые виды животных и т. п.), то зачастую возникают (реалистичные) ожидания, что вызывающий тревогу объект можно избежать целиком и полностью, только если остаться дома или идти заранее определенной дорогой. Таким образом, мотивация избегания вступает в конфликт с позитивной мотивацией других различных видов, которая может быть реализована только, например, вне дома. В результате появляются мотивационные конфликты (точнее: конфликты желаний совершить действие) между приближением и избеганием. Подобные конфликты типичны также и для фобий, которые направлены на определенные категории событий (например, экзамены при экзаменационной фобии; встречи с другими людьми при социофобии). Зачастую таких событий в равной степени боятся и стремятся к ним из-за их желаемых результатов (см. Asendorpf, 1989; Mosher & White, 1981).
в) При сильно выраженной фобии избегание таких конфликтов преобладает. Как следствие, появляется приносящее вред самому индивиду поведение избегания, которое ставит под угрозу выполнение повседневных и профессиональных обязанностей, нарушает социальные отношения. Одновременным следствием является недостаток реалистичного опыта взаимодействия с соответствующими объектами, вызывающими страх. Это ведет к сохранению тревоги и лежащих в ее основе негативных убеждений.

3.2. Навязчивые расстройства

Предполагается, что навязчивое поведение зачастую является мотивированным и в его основе лежат определенные цели (хотя они и не являются сознательными) (см. главу 37). Достаточно понятным представляется только мотивационный механизм навязчивых способов поведения, приводящих к редукции тревожного напряжения. В основе лежит, с актуально генетической точки зрения, страх перед нежелательным событием (например, страх перед заражением). Этот страх, будучи достаточно интенсивным, ведет к желанию любой ценой и полностью избежать соответствующего события. Однако, как правило, именно таких событий, которых боятся лица с навязчивыми расстройствами, не всегда можно избежать. В соответствии с этим страх перед заражением не исчезает, даже несмотря на тысячи социальных ситуаций, не приведших к заражению, но подкрепляется за счет одной-единственной гриппозной инфекции. В результате соответствующие желания действий переводятся в намерения с недостаточно уточненными компонентами цели, т. е. в намерения с недостаточной спецификацией условий, которые должны быть в наличии, чтобы цель была воспринята как достаточная и действие могло быть завершено.