Ромашкевич М.В. Эротический и эротизированный перенос (Теория и практика психоанализа).

антазию, галлюцинации и реальность, Ханольд переживает свою инфантильную любовь в настоящем. Это любовь в переносе, которая возникает как результат анализа. Как в случае Ханольда, фантазии переноса с их дополнительным оттенком «реального» становятся столь актуальными, что в конечном счете приобретают ценность «реальности».
Мы не принимаем здесь во внимание «реальное» качество в переносе. Мы хотим лишь прояснить отличие между «реальностью» и «происходящим из образа» переносом.
224
II. Обсуждение. Фидиас Цезио
Ее инфантильная, нарциссическая природа показывает, что это - невротическая любовь, которая вскоре обнажит свои инцестуозные корни, фатально сходные с первоначальными, что и вызывает «трагедию» - прерывание анализа - и вытеснение, или погребение того, что теперь становится ясно видимым в уходе объекта, который «воскрес» и стал видимым.
Инцест. Инцестуозные, нарциссические корни любви в переносе обусловливают ее зловещую, табу- ированную природу, а также ее трагический, яростный исход, отмеченный «убийством», являющимся нераздельным компонентом инцеста. Как уже было сказано, аналитик - главное действующее лицо, со своими инцестуозными переносами, в которых пациентка занимает место его первичных объектов. Переносы пациентки сливаются, таким образом, с переносами аналитика, и отыгрывание этих переносов обусловлено, в особенности, переносом аналитика, который поэтому является наиболее сильным сопротивлением.
Цель аналитика. Фрейд подчеркивает, что если бы аналитик удовлетворил любовные требования пациентки, «пациентка достигла бы своей цели, а он своей - никогда» (165). Мы находим это утверждение спорным и считаем, что все обстоит как раз наоборот. Опыт показывает, что обычно аналитик добивается в таких случаях своей невротической цели, ибо, если он остается в границах сеттинга [анализа], такой исход предотвращается. «Цель» пациентки - найти облегчение от своего невротического страдания. Сексуальный перенос, который возникает в ходе анализа, мешает ее цели, которая, тем не менее, остается латентной. Аналитик, в своем невротическом отклике,
8 Зак. 2124
225
Эротический и эротизированны и перенос
принимает сексуальный отклик пациентки за ее цель. Пациенты обычно благодарны, когда чувствуют, что аналитик понимает, что их «цель» - та, которая побуждает их предпринимать громадные усилия находиться в анализе, чтобы быть проанализированными.
Реальный и текущий. Мы можем сказать, что соображения о необходимости воздержания основаны на мысли и наблюдении, что, когда любовь, которая возникает в аналитической ситуации, становится «реальностью», аналитик как таковой терпит крах. Нам следует помнить, что драма аналитика состоит в том, что техника, сеттинг анализа, вызывает инцестуозные сексуальные переносы и в то же самое время фруст- рирует их. Эти переносы не являются ни простой игрой представлений, ни «реальностью», появляются тем, что мы называем «виртуальным», или «реальным». Под воображаемым мы имеем в виду игру представлений; под реальностью - драматическое отыгрывание с вещами мира; под реальным - то, что подразумевает выражение основ, аффектов, всего того, что порождает «текущие» манифестации: те, которые не были переобозначены.
Таким образом, анализ движется по лезвию бритвы и может легко соскользнуть в ту или другую крайность, то есть либо в «воображаемое», либо в отыгрывание, либо и туда и туда, так как когда анализ остается в «воображаемом», «реальное» бессознательно растет до тех пор, пока оно, наконец, не переливается через край в отыгрывание, то есть в «реальность». В случае Доры Фрейд подчеркивает, что для него было легко анализировать сновидения (воображаемое), но он не смог проанализировать перенос на собственную персону (текущее реальное), ко
226
II. Обсуждение. Фидиас Цезио
торый привел к отыгрыванию, то есть к прерыванию анализа.
Мы считаем, что аналитическое пространство «реально», ибо хотя оно и не является реальностью в смысле отыгрывания, но включает в себя, совместно с вербальными и другими образами, аффективные манифестации, которым мы приписываем соматиче- ски-нейровегетативное, клеточно-гуморальное, не- произвольно-мышечное оформление. Через свое участие аналитик постигает эти чередования и делает заключения, какие из них присущи пациенту(ке). Когда эти текущие переживания выходят за границы аналитического сеттинга и массивно заполняют логически последовательное эго, они, наконец, обнаруживают свою инцестуозную сексуальную природу и принимают форму любви в переносе.
Краткие дефиниции тех концепций, которые мы используем, помогут прояснить отличия. Под реальным мы имеем в виду ту драму, которая происходит в рамках сессии, достигая сознания в виде аффектов, варьирующих от тревожности до нежнейших сенти- ментов. Это подлинное переживание - более или менее прямая презентация бессознательного. Как таковое оно также является актуальным в том смысле, в каком мы применяем этот термин к неврозам тревоги. Слово акт обозначает вербальную конструкцию, которая описывает текущую драму, основываясь на анализе свободных ассоциаций; она ведет к реконструкциям, которые помещают данный акт в историю.
Влюбленность. Каково различие между любовью, характерной для любви в переносе, и любовью вне анализа? Фрейд подчеркивает повторяющуюся при
227
Эротический и эротизированны и перенос
роду инфантильных реакций, которую мы находим в обоих типах любви, для того чтобы показать, что одно отличие между ними заключается в том, что та «любовь», которая возникает в анализе, используется сопротивлением. Из этого мы можем сделать вывод, что для Фрейда нормальная влюбленность не является сопротивлением. Однако нам хотелось бы знать, не является ли влюбленность всегда сопротивлением к выражению генитальной любви, так как она характеризуется своей похожей на влечение природой, и, по- видимому, реактивна к кастрационной тревоге, которую она отрицает, тогда как генитальная любовь - результат трансмутаций кастрационной тревоги через тщательную проработку эдипова комплекса с родителями из личной истории индивида.
«Нормальная» любовь и любовь в переносе. Несмотря на сходства между нормальной любовью и любовью в переносе, Фрейд находит, что последняя «отличается некоторыми чертами, укрепляющими за ней особое место. Она, во-первых, вызвана аналитическим положением, во-вторых, усилена сопротивлением, преобладающим в этом положении, и, в-треть- их, она в высокой степени не принимает во внимание реальности» (168-169). Мы полагаем, что первая из этих характеристик является тем, что, несомненно, определяет ее как любовь в переносе, так как мы считаем ее таковой, когда она подкрепляется воздержанием в своих «реальных» границах в рамках сессии. В конечном счете, манифестации, которые мы находим в аналитическом сеттинге, отличаются от ситуаций, происходящих вне его, тем, что аналитик рассматривает их как материал и сопротивление к обнаружению бессознательного. Как только он прекра
228
II. Обсуждение. Фидиас Цезио
щает быть аналитиком, то есть когда он оставляет аналитический сеттинг, любовь в переносе становится манифестацией любви, сравнимой с теми ситуациями, которые имеют место вне аналитического сет- тинга. Тогда очевидно, что от способности аналитика поддерживать аналитический сеттинг зависит, достигнет или нет любовь, вызванная психоаналитической ситуацией, той крайней интенсивности, которая обращает ее в любовь в переносе.
Что касается утверждения, что «она усилена сопротивлением», нам не кажется, что это ее характерная черта, ибо, как мы уже отмечали, влюбленность, которая происходит вне психоаналитической ситуации, также «усилена» сопротивлением к выражению генитальной любви.
Третий момент также является спорным, ибо «непри- нимание во внимание реальности» характеризует все виды влюбленности; «любовь слепа», говорит популярная поговорка.
Синхрония и диахрония. Постольку, поскольку она является текущей инцестуозной эдиповой драмой, любовь в переносе обладает похожей на влечение* манифестацией, в природе репрезентаций бессознательного, и над ней властвует навязчивое повторение. С этой точки зрения она оригинальна и у нее нет прошлого, подобно актуальному 'неврозу (Цезио и др., 1988; Марукко, 1982, 31). Посредством конструкции интерпретации мы вводим ее во временное, диахроническое измерение, и тогда воспринимаем ее как повторение инфантильной любви.
В англ. тексте drive - «частичное влечение», или «составная часть влечения». - Прим. науч. ред.
229
Эротический и эротизированны и перенос
Когда мы анализируем те образы и переживания, которые образуют материал сессии, то замечаем, что во всех них можем обнаружить образные структуры, и что все они являются «актуальными» и синхроническими, некоторые более очевидно, чем другие. Их обнаружение зависит от степени сопротивления к снятию маски; те образные структуры, которые поддаются обнаружению в последнюю очередь и которые более важны, обладают более сильным сопротивлением к раскрытию. Мы можем заключить, что работаем с синхронической концепцией, которая находится в гармонии с вневременностью бессознательного, которое, таким образом, получает доступ в сознание. Сопротивление становится явным в установлении временного порядка; то, что сопротивляется более интенсивно, открывается в последнюю очередь, то, что открывается последним, выражается эмпирическим образом и угрожает найти свой выход посредством отыгрывания, как это происходит с любовью в переносе. Согласно интенсивности сопротивления, устанавливается временная шкала и в то же самое время причинная последовательность: то, что идет впереди, дает начало последующему. Таким образом, мы помещаем эго эдипова комплекса - первичное, инцестуозное, нарциссическое - в начало и называем его начальным эго, основой последующих эгострук- тур. Эти серии структур, которые могут быть описаны во временном порядке, в переносе появляются синхронически. Среди них любовь в переносе наиболее прямым образом показывает вытесненную или погребенную эдипову структуру.
Интерпретация-конструкция. Фрейд предлагает технический подход к анализу любви в переносе, ко
230
II. Обсуждение. Фидиас Цезио
гда ставит «соображения аналитической техники» выше всех других подходов. Случай Доры - хороший пример такого подхода. Фрейд предлагает мастерский анализ переносов от бессознательных идей до слов в передаче сновидений и свободном ассоциировании; но в эпилоге отмечает, что не смог проанализировать переносы на собственную личность, личность аналитика. Затем он говорит нам, что слова Доры содержали ключ к открытию эмпирической эдиповой драмы, «акту», происходящему между ними, в котором он играл роль главного героя. Затем он высказывает предположение, что решением была бы интерпрета- ция-конструкция данного «акта», где он был главным героем, которая могла бы быть сформулирована следующим образом: «Вы сделали перенос на меня с личности герра К. Заметили ли вы что-либо, что привело вас к тому, чтобы подозревать меня в дурных намерениях, сходных (либо открыто, либо в некоторой сублимированной форме) с намерениями герра К.? Или что-то во мне вас поразило, или вы узнали обо мне нечто такое, что завладело вашим воображением, как ранее это произошло относительно герра К.?». Ассоциации Доры относительно ее страсти к герру К., которые позволили Фрейду открыть историю ее либидинальной организации, также открыли латентную, текущую любовную сцену, которая имела место с Фрейдом. Ее описания сцен с герром К. были метафорами актуальных сцен с Фрейдом. Наконец, замечания Фрейда показывают, что отсутствие ин- терпретации-конструкции (Цезио и др., 1988), вызвало окончание лечения, эдипову «трагедию», обычный исход в этих случаях.
231
Эротический и эротизированны и перенос
Данная гипотеза заключается в том, что когда ин- терпретация-конструкция дается в должное время, любовь в переносе находит свой путь в сознание, и ее тщательный анализ служит разрешению переносов, связывая ее бессознательные эмоциональные компоненты. Таким образом, текущая драма несет в себе природу повторения других переживаний, в особенности инфантильных, с которыми она затем входит во время, то есть становится историей. Осознание того, что эти воспоминания являются повторным переживанием, только теперь с аналитиком, позволяет освободить либидо от этих первичных инцестуозных фиксаций, которые делали любовь в переносе трагической, невозможной, и канализировать ее через постепенно приобретаемые ею смыслы ко вторичной эдиповой структуре (Цезио, 1986).
Эдипова трагедия. Любовь в переносе порождает сильнейшее сопротивление и в то же самое время является сильнейшим сопротивлением. Ее обнаружение и тщательная проработка посредством доведения ее до сознания приводит аналитика к инцесту и наполняет его ужасом при встрече с глазу на глаз с грозящей трагедией. Ситуация аналитика сравнима с ситуацией Эдипа, который, в ходе своего исследования- анализа обнаруживает, что он сам является главным героем инцестного убийства Лая и сексуального союза с Иокастой; результатом является трагедия. Мы полагаем, что этот ужас прекращает исследование аналитика и ведет его к альтернативному «решению», то есть к отыгрыванию, в котором трагедия, которую предполагалось избежать, в конечном счете, возникает вновь.
232
II. Обсуждение. Фидиас Цезио
ЛИТЕРАТУРА
Bergmann, М. S. 1982. Platonic love, transference love and love in real life. J. Amer. Psychoanal Assn. 30:87-111.
Cesio, F. 1960. El letargo: Contribuciyn al estudio de la reacciyn terapftutica negativa. I у II Rev. de Psychoanalysis 18:10-26,289-98.
- 1986. Tragedia у muerte de Edipo. Rev. de Psychoanalysis 43:239-51.
- 1987. Tragedia edi pica. Sepultamiento. Acto. Trans-fe- ren-cia у repeticiyn. Rev. de Psychoanalysis 44. Cesio, F., D'Alessandro, N., Elenitza, J., Hodara, S., Isod, C. and Wagner, A. 1986. La «palabra» en la obra de Freud. Rev. de Psychoanalysis 39:897-922.
Cesio, F., M. Davila, M., Guidi, H. and Isod, C.M. 1988. Las intervenciones del analista. I. La interpretaciyn: Interpre- taciyn propiamente dicha у construcciyn. Rev. de Psychoanaly- sis45:1