Шишова Т. Л. Чтоб ребенок не был трудным (Школа православной семьи).

О«черном» и «белом» юморе
Очень пагубно сказывается на детях и увлечение «черным юмором», который теснейшим образом связан с «культурой комиксов». Сейчас это довольно распространено, и, к сожалению, иные первоклашки легче и охотнее заучивают что-нибудь типа «Девочка в поле нашла пулемет, больше в деревне никто не живет», чем стихи Пушкина или Барто. А родители поощряют это увлечение, покупая детям соответствующие сборники анекдотов и прочую «методическую литературу». Да что родители! Даже школьные педагоги, которым, казалось бы, по роду занятий положено разбираться в особенностях детской психологии, подчас активно поощряют «черный юмор».
Как вам такие задачки для первоклашек? «В Вадика влюбилось восемь девочек. Ответить взаимностью всем он не смог, и потому две отравились, а три утопились. Сколько девочек удостоились внимания Вадика?»
Или: «Петя торопился в школьный буфет. Пробегая по коридору, он толкнул трех второклассников, сбил с ног четырех первоклассников и получил затрещину от одного десятиклассника. Сколько человек попалось ему по дороге? »
Наверно, составители задачника (я нарочно не называю их по именам, потому что дело не в конкретных людях, подобных «воспитательных пособий» сейчас довольно много) покатывались со смеху, придумывая такие «приколы». И, наверно, совсем не задумывались, какой станет наша жизнь, если дети, вдохновленные примером персонажей, начнут вести себя соответственно. Вы скажете:
— Но это же просто шутка! И дураку понятно, что так поступать не следует.
Насчет дурака не знаю, хотя думаю, тут тоже не все обстоит столь радужно, иначе у нас не было бы столько правонарушителей, и тюрьмы давно позакрывали бы за ненадобностью. А вот насчет детей знаю наверняка: «что такое хорошо и что такое плохо» понятно в детской среде далеко не всем. И даже среди тех, кому это очевидно, бывают такие, которых тянет к плохому, а не к хорошему. Поэтому задача взрослых как раз и состоит в том, чтобы дать мальчикам и девочкам правильные ориентиры, отвадить от плохого и пристрастить к хорошему.
«Черный» юмор — особенно санкционированный авторитетными взрослыми: родителями и учителями — размывает границы добра и зла. Смех, как уже не раз говорилось, имеет свойство заглушать страх. Да, в каких-то случаях это бывает полезно. Но далеко не всегда. Если садизм, хулиганство, издевательства перестают казаться страшными и даже приобретают, благодаря смеху, ореол привлекательности, можно с уверенностью сказать, что смех сослужил нам плохую службу. А именно это происходит, когда ребенок напитывается «черным» юмором.

Смех сквозь слезы
В начале главы я написала, что в семьях довольно часто царит атмосфера мрачности и уныния. Но бывает и наоборот. Порой взрослые общаются с ребенком исключительно в юмористическом, ироническом ключе. Чаще всего такое встречается в семьях либеральной интеллигенции, среди людей, которым близок постмодернизм. Причем ирония вовсе необязательно бывает обидной для ребенка. Нет, просто в кругу, в котором вращаются эти люди, принято над всем подтрунивать. И родители переносят взрослый стиль общения на ребенка, позабыв о том, что ирония — штука сложная, совсем не детская.
И вот малыш, который, естественно, копирует поведение папы и мамы, с пеленок привыкает к тому, что ни о чем на свете не стоит говорить всерьез. Но поскольку, повторяю, тонкая ирония почти никому из детей недоступна просто в силу их возраста, то она вырождается у них в демонстративность, ерничанье, а порой и в откровенную дурашливость.
В результате у ребенка куча проблем в школе, он превращается в шута, на которого все показывают пальцем. А родители, не понимая, что они сами все это спровоцировали, разводят руками: дескать, в кого он у нас такой? «Достучаться» до вечно ерничающего человека бывает чрезвычайно трудно, ибо приходится ломать стереотипы, усвоенные чуть ли не с пеленок и потому накрепко впечатавшиеся в подсознание.
Когда к нам на занятия попадают такие дети, они обычно говорят за ширмой ненатуральными, «петрушечьими» голосами, словно балаганные персонажи. Это у них такая патологическая психологическая защита, и, если не снять ее, если ребенок не начнет говорить нормально, по-человечески, эффекта от занятий не будет. Когда все не всерьез, человека ничто не может пронять, у него нет глубоких чувств, он отгораживается от переживаний — как от чужих, так и от своих. Совсем отгородиться ему, конечно, не удается — он же все-таки человек, а не кукла Петрушка — и запертые внутри эмоции начинают бурлить. А поскольку они как следует не осмыслены, не отрефлексированы, в душе поселяется хаос. Человек перестает понимать сам себя, невротизируется и от страха ерничает еще больше. Понаблюдайте за такими «петрушками». Они обычно дерганые, суетливые, нервные. Вроде бы веселятся, дурачатся, а взгляд — в те минуты, когда с глаз как бы спадает пелена, вдруг становится беспомощным и затравленным.
Однажды мне довелось работать с целым семейством таких вечных ерников. Молодые отец и мать явно подражали героям американских кинокомедий, десятилетний Витя — родителям. У них даже интонации были не русские, а английские: голос то и дело стремился вверх. Кукол для театральных этюдов они приносили каких-то карикатурных, свои взаимоотношения и отношения с окружающими тоже изображали карикатурно. И ладно бы это еще хоть немного соответствовало реальности. Скажем, человек утрированно изображает свои недостатки или, наоборот, сильные стороны.
Но члены Витиного семейства вообще не соотносили себя настоящих с персонажами, названными их именами. Это были две параллельные, не пересекающиеся реальности. Одна — психологически очень яркая: мама, склонная к пессимизму и истерикам, полностью подавленный ею муж и вспыльчивый, неуравновешенный мальчик, за внешней агрессивностью которого быстро проступили множественные затоплявшие его душу страхи. Это была реальность истинная. А выдавалось за истину нечто абсолютно бесцветное, не отягченное никакими эмоциями, кроме уныло-дежурного шутовства.
И до тех пор, пока мама, навязавшая семье эту манеру общения, не отказалась от иронического тона в разговорах с ребенком, в поведении Вити не происходило никаких подвижек к лучшему. Когда же стереотипы были сломаны, вдруг выяснилось, что мальчик безумно изголодался по родительской нежности. На какое-то время он даже будто бы впал в младенчество: в сценках принимался сюсюкать, как маленький, показывал себя куклой-малышом, а, выйдя из-за ширмы, жался к матери и норовил усесться к ней на колени. Видя это, мать наконец прочувствовала, как она обделила ребенка, раньше времени навязав ему взрослый стиль общения и недодав тепла, без которого невозможно нормальное психическое развитие человека.
Пробуждать в детях чувство юмора, конечно, надо, и для этого вовсе не обязательно штудировать сборники анекдотов.
Вполне достаточно обычных детских мультфильмов и юмористической классики для детей: рассказов Носова, Драгунского, повестей Линдгрен и т. п.
Но, на мой взгляд, в дошкольном и младшем школьном возрасте гораздо важнее другое. Важно не задавить природную жизнерадостность, в той или иной степени присущую каждому малышу. А для этого необходимо прежде всего следить за своим выражением лица и тоном. Чем «труднее», чем болезненнее ребенок, тем больше в его квартире должно звучать смеха и веселых голосов, ибо для него это самое лучшее лекарство. Очень советую вам прочесть книгу американской писательницы Э. Портер «Полианна», в которой рассказывается об удивительной маленькой девочке, умевшей даже в самом неприятном и горестном находить какие-то хорошие стороны. Полианна называла это «игрой в радость». Попробуйте поиграть в нее и вы: учите ребенка радоваться жизни, и вы будете изумлены тому, как быстро она (то есть ваша жизнь) изменится к лучшему.


Глава 12. Поиски «золотой середины», или проблемы с дисциплиной

«Сын (дочь) ни в какую не желает убирать свои игрушки. Это у нас камень преткновения. Не проходит и дня, чтобы из-за уборки не было скандала. Пожалуйста, подскажите, как быть?»
Подобные жалобы психологам приходится слышать сплошь и рядом. Порой борьба за дисциплину настолько выматывает обе стороны, что у детей развиваются неврозы, а для родителей бытовые конфликты выходят на первый план, и о ни о каком полноценном духовном общении с ребенком речи уже не идет.
Что тут можно посоветовать?