|
|
Вебер Гунтхард. Два рода счастья: Системно-феноменологическая психотерапия Берта Хеллингера.Категория: По направлениям » Системный подход в психологии | Просмотров: 48382
Автор: Вебер Гунтхард.
Название: Два рода счастья: Системно-феноменологическая психотерапия Берта Хеллингера. Формат: HTML, DOC Язык: Русский Скачать по прямой ссылке Несколько дней назад я прочитал письмо, написанное индейским вождем Сиэтла. В этом письме прекрасно описана вера в Творение. Я прочту небольшую выдержку из этого письма: «Президент в Вашингтоне дает нам знать, что желает купить нашу страну, но как может кто-то купить или продать небо? Эта мысль нам чужда. Если мы не обладаем свежестью воздуха и блеском воды, как можете вы ее купить? Каждый уголок этой земли для моего народа свят. Каждая мерцающая иголка сосны, каждый песчаный берег, каждый клуб тумана в темном лесу, каждая лужайка, каждое жужжащее насекомое.
Всё священно в памяти и чувствах моего народа. Мы знаем соки, текущие в деревьях, так же, как мы знаем кровь, текущую по нашим венам. Мы — часть земли, а она — наша часть. Душистые цветы — наши сестры. Медведь, журавль, большой орел — наши братья. Скалистый гребень хребта, сочные поляны, тепло тела пони, человек — все принадлежат одной семье... Если мы продадим вам нашу страну, подумайте о том, что воздух для нас драгоценен, что воздух сообщает свой дух всей жизни, которая вас сохраняет. Ветер, который подарил когда-то первый вздох нашему деду, принимает и его последний. 321 Ветер дает дух жизни и нашим детям. Так что если мы продадим вам нашу страну, вы будете должны сохранить ее нетронутой и святой, как то место, куда человек может прийти чтобы попробовать на вкус ветер, насыщенный сладостью луговых цветов...» Профессиональный путь Берта Хеллингера В то время, когда Берт Хеллингер в качестве священника католического ордена и руководителя школы находился в Южной Африке, он познакомился с таким видом групповой работы, который принципиально отличался от практиковавшегося тогда в Германии. Тренеры происходили из англо-американского культурного пространства, и обучение было полностью ориентировано на практику. Принимать участие в нем могли только те, кто работал в каком-либо учреждении и собирался непосредственно применять полученные знания на практике. Семинары были экуменические, в них участвовали люди разного цвета кожи. «Существенным отличием, которое произвело на меня глубокое впечатление, было то огромное уважение, с каким тренеры относились к каждому участнику. Они были жесткими, но всегда очень уважительными. Тренеры не позволяли себе ни малейшего злоупотребления. Один тренер, Дэвид, до сих пор стоит у меня перед глазами. Это пример, который действует в моей душе. Решающим импульсом, который я тогда получил, стал вопрос, который он мне задал: «Что важнее: идеалы или люди? Чем ты ради чего пожертвуешь?» Я не спал всю ночь. Я очень ему благодарен». «Потом я стал использовать это на практике, это вошло в мою работу, когда я вернулся в Германию. Следующим поворотным событием стал первый семинар по гештальт-терапии, который проводила в Германии Рут Кон. Я был первым на «горячем стуле». На этой сессии я принял ключевое для моей жизни решение. Позже я отошел от гештальт-терапии, поскольку конфронтация «собаки сверху» и «собаки снизу» часто представлялась мне игрой. Но я не хочу умалить этим ценность гештальт-терапии. Затем я прошел обучение психоанализу в Вене. Во время воскресной встречи студентов — мы экспериментировали тогда с разными вещами — одна женщина предложила: «Давайте просто кричать на букву «А». Что мы с удовольствием и сделали, и когда я рассказал об этом своему аналитику, он сказал, что, возможно, меня заинтересует кни- 323 га, которую он недавно получил. Это была «The Primal Scream» Янова. Сам он ее не читал. Я заглянул в нее и был восхищен прямотой и тем, как быстро это позволяло прийти к цели. Уже на следующем групповом тренинге, который я вел, я кое-что из этого использовал и был поражен эффектом». Когда Берт Хеллингер выступил в психоаналитическом союзе с докладом о книге и работе Янова, возник скандал, и ему было отказано в признании его как психоаналитика. Поскольку он все равно намеревался изучать первичную терапию, он на девять месяцев отправился к Янову в Лос-Анджелес, и после того, как они с женой Хертой Хеллингер посетили институт первичной терапии в Денвере (Колорадо), они стали использовать первичную терапию в собственной практике. «Тем временем произошло еще одно решающее событие: это был четырехнедельный воркшоп по гештальт-терапии с Хи-ларион Петцольд. На этом семинаре Фанита Энглиш упомянула трансактный и сценарный анализ и указала мне на книгу Эрика Берна: «Что ты говоришь, когда говоришь «Добрый день». Когда я летел на собеседование к Янову, я купил себе эту книгу. К счастью, из-за поломки мотора самолет опоздал на восемь часов. За это время я прочел почти всю книгу и сразу же использовал некоторые вещи на семинаре, который начинался сразу после моего возвращения. То немногое, что я понял, сразу подействовало». «После этого я перестроил свой подход и на своих курсах работал прежде всего методом сценарного анализа. Во время работы со сценарным анализом мне пришло важное понимание. Трансактные аналитики сводили сценарии к посланиям, которые сообщались человеку. Я обнаружил, что это действует независимо от прямых посланий через произошедшие в системе события. В большинстве случаев речь идет не о тех событиях, которые человек пережил лично. Они могли произойти в другом месте и в другое время, а потом проявиться в сценарии. Внезапно обнаружился системный аспект нескольких поколений. Тогда я занимался еще только системно-ориентированным сценарным анализом, со временем мне стало яснее, по каким законам возникают идентификации и как, снимая идентификации, ликвидировать сценарии. После этого я стал рассматривать работу со сценариями только как дополнение». «Тем временем я прочитал книгу «Невидимые связи» Ивана Бузормени-Надя. На меня произвела большое впечатление идея восстановления баланса, хотя из-за его трудного языка я тогда 324 многого не понимал. Но тот принцип, что существует компенсация через поколения, помог мне пристальнее приглядеться к подобным процессам». Однако Берт Хеллингер не рассматривает баланс между «давать» и «брать» с этической точки зрения. «Я вижу только разрыв, а разрыв между приобретением и потерей порождает динамику стремления к восстановлению баланса». «Затем я занялся семейной терапией и учился у Рут Мак-Клендон и Лесли Кадиса. У них же я впервые увидел работу методом семейной расстановки. Их работа произвела на меня большое впечатление, однако я еще не мог понять эти концепции в полном объеме. Однако семейная терапия понравилась мне настолько, что я подумал, что на самом деле мне стоит заниматься именно семейной терапией. Потом я посмотрел на свою предыдущую работу и сказал себе: «Это хорошая работа, я не откажусь от нее, пока не буду знать другого». Я просто продолжал работать, и спустя год у меня все стало семейно-терапевтическим, и еще добавилось очень важное открытие базового порядка. Оно тоже имеет свою предысторию. Я прочел статью Джея Хейли, где говорилось о «перверсном треугольнике». Эти динамики привели меня к базовому порядку. Это стало ключевым событием, которое позволило мне находить множество других решений. Следующий импульс мне дали семейные расстановки у Tea Шёнфельдер. Через какое-то время я понял принципы и в чем заключается порядок, с тех пор я могу это делать». «Также важно то влияние, которое оказал на меня Милтон Эриксон и нейролингвистическое программирование. Самым главным в НЛП для меня было то, что внимание сфокусировано здесь на решении, а не на проблеме. Важный импульс дал мне также Франк Фарелли с его провокативной терапией. Потрясающее впечатление произвела на меня манера Эриксона проводить терапию. Работа с историями идет, разумеется, от него. Первой историей, рассказанной мной в терапевтической группе, была история о двух Орфеях — «Два рода счастья». ПРИЛОЖЕНИЕ Разрешающие фразы Мальчик — своему старшему брату, который был убит нацистами: Ты мертв. Я поживу еще немного, потом я тоже умру. Я склоняюсь перед твоей судьбой, ты навсегда останешься моим братом. Ребенок — матери, которая умерла при его рождении: Я принимаю жизнь по той цене, по которой она стоила тебе и по которой она стоит мне, и в память о тебе я проживу ее сполна. Ребенок — матери, перенесшей при его рождении перелом таза: Дорогая мама, я принимаю жизнь по той цене, по которой она стоила тебе, и именно поэтому я чту ее и проживу ее сполна, тебе на радость. Это не должно было быть напрасно. Именно потому, что это обошлось тебе так дорого, я покажу тебе, что это было не зря. Ребенок — своим родителям, которые отдали его бездетным родственникам: Я рад делать это для вас для всех. Мужчина — своей матери, которая отдала его на усыновление после рождения: Мама, я рад, что ты меня родила. Дети, которые ненавидят своего отца, живущего отдельно от них, — матери: Ненависть к отцу мы испытываем за тебя. Мать — этим детям: Я вышла за вашего отца, потому что любила его, и если вы станете такими, как ваш отец, я с этим соглашусь. 326 Дочь — матери, если та рассказывает ей интимные вещи про своего первого мужа: Для меня имеет значение только папа; я не хочу знать, что происходило между тобой и твоим первым мужем. Молитва на заре жизни Дорогая мама/дорогая мамочка, я принимаю все, что ты даешь мне, все целиком, без исключений, я принимаю это по полной цене, которой это стоило тебе и стоит мне. Я из этого что-нибудь сделаю, тебе на радость (в память о тебе). Это не должно было быть напрасно. Я чту и храню это и, если будет позволено, передам дальше, так же, как ты. Я принимаю тебя как свою маму и принадлежу тебе как твой ребенок (твой сын, твоя дочь). Ты — та, кто мне нужен, а я тот ребенок, который нужен тебе. Ты большая, а я маленький (маленькая). Ты даешь, я беру. Дорогая мама! Я рад(а), что ты выбрала папу. Вы оба — те, кто мне нужен. Только вы! (Затем то же самое в отношении отца.) Мать — сыну, чей отец алкоголик: Я согласна, если ты станешь таким, как твой отец. Ребенок — своим родителям: Я принимаю то, что вы мне подарили; это много, и этого достаточно. Остальное я сделаю сам, а теперь я оставляю вас в покое. Отец — сыну, который был зачат до брака, а теперь высчитывает и задает вопросы: Дольше мы не выдержали. 327 Ребенок — родителям в случае инцеста: Мама, я рада делать это для тебя. Папа, я рада делать это для мамы. Ребенок — отцу, если при этом присутствует мать: Я делаю это для мамы, я рада делать это для мамы. Терапевт — девочке, пережившей инцест: Роза по-прежнему пахнет. Ребенок — одному из родителей или обоим: Ты меня очень обидел, я никогда тебе этого не прощу. Это вы, не я; вы должны отвечать за последствия, не я. Отец — ребенку: Мне жаль. Я поступил с тобой очень несправедливо. Дочь — отцу: Мама чуточку лучше. Отец — дочери: Ты почти такая же хорошая, как твоя мама. Дочь — матери: Смотри, мы обе с тобой. Терапевт — ревнивой женщине: Рано или поздно ты потеряешь своего мужа. Наслаждайся им сейчас. Расстающиеся партнеры — друг другу: Я принимаю все, что ты мне подарил. Это много, я ценю это и возьму с собой. Все, что я дал тебе, я давал с удовольствием, ты можешь это сохранить. Я беру на себя свою часть ответственности за то, что между нами не сложилось, и оставляю тебе твою. А теперь я оставляю тебя в покое. Дочь, которая заболела, когда мать рассталась с отцом: Ты должна отвечать за последствия. 328 Связаться с администратором Похожие публикации: Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|