Гоулдман Дэниел. Деструктивные эмоции. Как с ними справиться? Научный диалог с Далай-Ламой.

е через минуту, когда я расскажу вам, что мы думаем о человеческой природе».
Три вопроса философии
Оуэн вставил в проектор слайд, на котором стрелками были показаны взаимосвязи между академическими дисциплинами, и продолжил: «Пора сказать пару слов о том, как я работаю и какой вклад надеюсь внести в науку. Каждый раз, когда я решаю проблему, будь то вопрос о природе сознания или о добродетельной жизни, прежде всего меня интересует, что сами люди говорят о своем опыте, — на языке западных ученых и философов это называется феноменологией. Затем я обычно беру то, что излагается интроспективно (в ходе самонаблюдения), и изучаю мнение нейронауки о том, что на самом деле происходит в мозге.
Кроме того, я, как и некоторые из присутствующих здесь моих коллег, очень интересуюсь эволюционной биологией. Подобно большинству людей на Западе, мы начинаем наши дискуссии об эмоциях с того, что рассматриваем вопрос с точки зрения дарвинизма. Мы считаем, что эмоции достались нам по наследству, возможно, от гоминидов, которые жили на земле до Homo sapiens. Первый вопрос, который я хотел бы поставить, таков: что мы на Западе думаем о том, кем являются люди (если вообще кем-то являются) — глубоко внутри, под одеждой культуры и истории? Я говорю „если вообще", потому что кое-кто считает, что людей в принципе нельзя описывать отдельно от культуры. Но те из нас, кто признает дарвиновскую теорию эволюции, верят в то, что должны существовать какие-то универсальные человеческие качества, которые мы получаем вместе с благами цивилизации.
Второй вопрос возник после моего знакомства с книгами по тибетскому буддизму и работами Его Святейшества: существует ли цель, которую ищут все люди? Это фундаментальный вопрос в западной этике, и, как мы
увидим, здесь мы во многом сходимся с буддизмом. Кроме того, я хочу поговорить о связи между добродетельностью и счастьем, так как, на мой взгляд, это касается всех и каждого.
Третий вопрос таков: что делает человека хорошим? Для ответа на него придется детально разобраться в том, какую структуру должна иметь душа. Как лучше всего модифицировать, сдерживать или подавлять эмоции? С помощью медитации? Или с помощью лекарств?
Прежде чем перейти непосредственно к этим темам, я должен кое-что сказать о деструктивных и конструктивных эмоциях. Я составил список состояний разума, которые мы на Западе считаем деструктивными и конструктивными, и он послужит основой для дискуссии, — кстати, я не убежден в том, что я прав».
Западный список: природное сострадание
отсутствует
«Когда я спрашиваю, каковы люди глубоко внутри, я спрашиваю о том, какие качества присущи нам, или животным нашего вида, — я не отделяю нас от животных. В западной философской традиции на этот вопрос есть три основных ответа, три точки зрения».
Оуэн показал через проектор слайд, на котором было написано:
1. Рациональные эгоисты
2. Себялюбивые и сострадающие
3. Сострадающие и себялюбивые
«Первая точка зрения — мы рациональные эгоисты: каждый человек заботится только о своем благе, но при этом разумно считает, что сможет получить желаемое, только если будет хорошо относиться к другим. Это чрезвычайно распространенная точка зрения. Многие счи
тают, что дела идут хорошо только потому, что каждый из нас достаточно умен, чтобы понять: наше собственное благосостояние зависит от хорошего отношения к другим.
Между прочим, Ваше Святейшество, вы видите, что ваш собственный ответ — мы от природы склонны к состраданию — не входит в число трех основных ответов, предлагаемых западной философией. В то же время западная традиция говорит, что людям одновременно свойственно себялюбие и сострадание. Если подумать о том, какими беззащитными являются младенцы, то становится ясно, что у них не будет шансов выжить, если только к ним не проявят сострадание или симпатию те, кто их опекает. Следовательно, независимо от того, что поставлено впереди — сострадание или себялюбие, первое совершенно необходимо для выживания.
Обратите внимание на то, что второй и третий ответы отличаются только порядком слов. Философы, которые верят в то, что люди являются себялюбивыми и сострадающими, думают, что после того, как мы позаботимся о собственных основных потребностях, у нас останется время на любовь и сострадание к другим.
Люди, придерживающиеся третьей точки зрения — считающие нас сострадающими и себялюбивыми, — говорят, что, по сути, мы склонные к состраданию и любви существа, но в условиях дефицита ресурсов, таких как еда, одежда и кров, сострадание отступает и на сцену выходит наша себялюбивая сторона».
Сострадание только к другим?
Отличие между вторым и третьим ответом вызвало еще одну жаркую дискуссию на тибетском языке, на этот раз о том, как может быть, что в английском языке — и в западной культуре— слово «сострадание», похоже, мо
жет относиться только к другим людям. Его Святейшество спросил Оуэна: «Тибетское слово, обозначающее заботу и сострадание, цева, относится одновременно как к субъекту, так и к объекту сострадания. Поэтому нам интересно узнать: когда вы говорите о сострадании, вы имеете в виду как себя, так и других?»
«Не знаю, как ответить на этот вопрос, — задумался Оуэн. — В тексте, который первым приходит на ум — „Никомахова этика" Аристотеля, — говорится, что любовь к себе не всегда эгоистична. Она включает уважение к самому себе».
«Я хотел спросить, — продолжил Далай-Лама, — употребляется ли слово „сострадание" исключительно в альтруистическом смысле?» В этом состояло ключевое отличие, и между Его Святейшеством и переводчиками началась оживленная дискуссия, касающаяся различных концепций в буддизме, которые можно было бы перевести на английский язык одним словом «сострадание».
Далай-Лама развил свою мысль: «Тибетский термин „цева" подразумевает желание быть свободным от страдания и от источников страдания. Кроме того, в нем заключена эмпатия, которая позволяет человеку найти сходство между собой и другими, а затем ощутить сострадание к другим. Но все это обозначается у нас одним словом, „сострадание". В какой степени это отличается от западной точки зрения?»
«Моим первым желанием, — сказал Оуэн, — было ответить, что разница в самом деле значительная, но я еще подумаю об этом сегодня. Во всяком случае, у нас на Западе принято считать, что человек может любить других, только если он любит сам себя; если же он низко себя ценит и не испытывает уважения к себе, то он просто не в состоянии любить других людей».
Далай-Лама кивнул в знак понимания. Вопрос о низкой самооценке поднимался в 1990 году на конферен
ции Разума и Жизни, посвященной здоровью и эмоциям, модератором которой тоже был я*. Шэрон Сальц- берг, американская преподавательница буддизма, описала метод обучения медитации, который начинается с развития милосердия по отношению к самому себе с последующим перенесением этого чувства на других. Это необходимо, по ее словам, потому, что в наше время на Западе очень много людей страдают от заниженной самооценки, и даже от презрения к себе. Услышав это впервые, Далай-Лама выразил недоумение: концепция самоуничижения была ему совершенно чуждой.
После этого он произнес длинную речь о том, почему, на его взгляд, забота о себе и о других является основой человеческого существования и что исключение себя из западной концепции сострадания — это серьезное упущение. По сути дела, сострадание — это больше чем простое сопереживание (эмпатия), это искренняя забота, желание сделать что-нибудь для облегчения страданий другого. И эта модель одинаково применима к себе, к другому человеку или к животному.
Затем он повернулся к досточтимому Кусаласитто, чтобы выслушать точку зрения представителя этой ветви буддизма. «В палийской традиции, — ответил досточтимый Кусаласитто, — термин