|
|
Дональд Калшед 'Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа'Категория: Библиотека » Постъюнгианство | Просмотров: 27437Взяв буквальный пример (из романа Достоевского "Униженные и оскорбленные") одержимой сексуальными желаниями женщины, которая внешне предстает как образец пристойности, но при этом в тайне предается низкой чувственности, хохоча "как одержимая... в самом пылу сладострастия", Хаул пишет:
... она одержима одним из врожденных пусковых механизмов; она поставила свои значительные силы хорошо развитого эго на службу сексуальному инстинкту, ведущему к амоку. Мы слышим в ее смехе боль конфликта между Самостью и ямой с тиграми. Она заодно с тиграми. То есть она представляет собой гротескный пример демонического любовника. (там же: 87 j Анализ Хаула является типичным для тех аналитиков (многие из которых глубоко религиозные люди), которые хотят использовать концепцию Самости Юнга только в применении к процессам психики, являющимся синтетическими, интегрирующими и целительными. Однако, по моему убеждению, такой теоретический маневр приводит нас к неразрешимым проблемам как в контексте клинической работы (так как в нем выражено недоверие темной стороне), так и теоретически, в силу того, что, по иронии, это не соответствует юнгианской психологии, по крайней мере, тому, как я ее понимаю. Взгляды Хаула вполне вписались бы в рамки фрейдовской метапсихологии бессознательного. На самом нижнем уровне располагаются инстинкты (ид), а над ними - целительный синтезирующий орган психики (эго по Фрейду, или Самость по Хаулу), который, в норме, организует и гармонизирует (высшие, вторичные процессы) нижний хаос, но не принимает участия в его первичных процессах. Как я понимаю Юнга, он подразумевал нечто диаметрально противоположное этому, а именно, что Самость (образ Бога) является амбивалентной, содержит в себе как добро, так и зло, как духовность, так и сексуальность, образуя структуру первичного процесса, т. е. представляя собой часть глубинной психики. Это означает, что каждое темное побуждение в бессознательном (врожденный пусковой механизм) имеет свой духовный образ (трансцендентную функцию) и, следовательно, является частью Самости. Это же подчеркивал Юнг, описывая свой разрыв с Фрейдом. Заканчивая свою работу над "Психологией бессознательного" в 1911 году, Юнг имел дело с мифологическим материалом, который, казалось, сочетал как деструктивный, так и конструктивный аспекты - "Гимн Творению"(о позитивном высвобождении творческой энергии), написанный мисс Миллер, за которым вскоре последовала "Песнь Мотылька". Юнг говорит: ... в "Песне Мотылька" представлено либидо, опаляющее крылья в свете, который сотворил его; кажется, он погибает от той же силы, проявление которой дало ему жизнь. На этой двойственности космического принципа заканчивается книга. Это приводит к парам противоположностей, то есть к началу Типов.(Jung, 1989: 28) Фрейд не смог разглядеть в этой книге ничего, кроме сопротивления отцу и пункта, относительно которого он высказал величайшие возражения, содержащего мое утверждение о том, что либидо расщеплено и продуцирует нечто, препятствующее самому себе. Для него, как для мониста, это было в высшей степени богохульством. Я вынес для себя из этого отношения Фрейда, что идея Бога для него заключалась в сексуальности и что либидо, в его представлении, является влечением, имеющим только одно направление. Однако, в сущности, я полагаю, можно показать, что есть воля к смерти так же, как воля к жизни.(там же: 24-5 ) Сексуальность и духовность являются парами противоположностей, необходимыми друг другу.(там же: 24-5) Широко распространено ошибочное мнение, будто я склонен к недооценке сексуальности. Она, однако же, играет в моей психологии значительную роль как существенное - хотя и не единственное - выражение психической целостности... Сексуальность исключительно важна как выражение хтонического духа, являющегося "другим ликом" Бога, темной стороной образа Божьего. (Jung, 1963, 168") * Юнг К.Г. Дух и жизнь. М.: Практика, 1996, с. 173. Глава 6 Психоаналитическая концепция системы самосохранения Имея дело с тяжело нарушенными пациентами, мы довольно редко с первых же шагов сталкиваемся с проявлениями подлинной патологии. Прежде всего терапевт должен установить своего рода альянс с практикой самолечения пациента, которая ригидно закрепилась к тому времени, как пациент обратился за помощью. Относиться к этим паттернам самолечения просто как к сопротивлению означает упустить из виду ту истинную ценность, которую они представляют для личности пациента. Я убежден, основываясь на своем клиническом опыте, что лишь немногие расстройства личности трудны для лечения и трансформации. Терапия же и преобразование практики самолечения пациента является наиболее сложным моментом нашей работы. Лечить лечение - вот с каким парадоксом мы сталкиваемся в терапии этих пациентов. Masud Khan, 1971. 97 В предыдущих главах мы рассмотрели, как в клинической ситуации действует архаичная, часто диадическая, система самосохранения, которая охраняет, защищает и преследует уязвимый личностный дух, пытаясь удержать его "внутри", изолируя от реального мира. Затем мы проследили, как Юнг и Фрейд вместе пришли к открытию "демонического" внутреннего имаго и как эта совместная работа продемонстрировала, что интеграция их точек зрения ведет к более полному пониманию архетипической природы защитных процессов у пациентов, имеющих опыт "невыносимых" переживаний раннего детства. В главе 4 были исследованы поздние размышления Юнга, в главе 5 - работы его последователей. В настоящей главе мы приведем обзор работ других клиницистов, находящихся вне юнгианской традиции, обнаруживших схожие коллизии между Защитником/Преследователем и его "клиентом" во внутреннем мире пациентов с серьезной ранней травмой. В этой главе мы преследуем три цели: во-первых, осветить новые грани концепции системы самосохранения, дополнив ее открытиями клиницистов, придерживающихся разных теоретических подходов; во-вторых, опираясь на клинические/теоретические факты, показать "универсальность" внутренних архетипических фигур, составляющих предмет нашего обсуждения, обнаруживающих себя всякий раз, когда глубинные психотерапевты работают с так называемыми "примитивными" психическими состояниями; и в-третьих, предложить критический комментарий к работам других исследователей, с тем чтобы включить их идеи в диалог с работами авторов, находящихся в юнгианской традиции, которой мы до сих пор следовали. Если психотерапевты, придерживающиеся различных теоретических точек зрения, независимо друг от друга подтверждают присутствие наших дьявольских внутренних фигур и их деятельности, направленной на самосохранение, то в этом состоит убедительное подтверждение архетипических корней этих фигур. Эдмунд Берглер и саморазрушающий "Демонион" Видимо, никто из числа учеников и последователей Фрейда не разрабатывал теорию психического мазохизма так скрупулезно - можно даже сказать одержимо - как Эдмунд Берглер (1899-1962). То, что Берглер во всех своих работах, насчитывающих в общей сложности двадцать четыре книги и около 300 научных публикаций, развивал идею, состоящую в том, что ядром всех неврозов является самоповреждение, которое наносит садистическое суперэ-го, заставляет отнестись к ней гораздо серьезней, чем до сих пор это делали другие исследователи. Суперэго, по Берглеру, не демонстрирующее, в целом, благожелательности, является неким монстром - внутренним "демоническим" фактором, развязавшим по отношению к беспомощному мазохистичному эго тотальную кампанию истязаний и абьюза, длящуюся всю жизнь (см. Bergler, 1958). В основе модели этой мучительной ситуации лежит теория развития, содержащая элементы поздней идеи Кляйн об исходных (доэдиповых) коллизиях, к которым Берглер относит магическое всемогущество или мегаломанию младенца. Когда могущественное инфантильное желание сталкивается с "нет" реальности, ребенок испытывает фрустрацию, вызывающую приступ неконтролируемой ярости - агрессии, не находящей адекватного выражения в силу того, что моторные навыки младенца еще не вполне развиты. Изначально эта агрессия проецируется за пределы "я" и приписывается Плохой Матери, однако впоследствии она возвращается и "бумерангом" ударяет по эго, инкорпорируясь в садистическом суперэго, безжалостно атакующем "я" изнутри. Ребенок, бессознательно защищая свою мегаломанию и самодостаточность перед лицом внешнего окружения, которое кажется враждебным любому его желанию, формирует внутренний источник самоистязания, предпочитая свою собственную депрессию "унизительному" состоянию подчинения чьей-то воле. Заключительным элементом в этом ряду является либидинизация боли, причиненной суперэго, т. е. защитная конверсия боли в удовольствие (психический мазохизм). Пациенты с такой подоплекой будут представлять себя как невинных жертв, ищущих поддержки, однако в действительности они сами бессознательно создают причиняющую им самим вред ситуацию, которой они внутренне наслаждаются. Поддерживающая психотерапия не будет помогать им до тех пор, пока они не осознают этот самодеструктивный паттерн и не откажутся от него. Связаться с администратором Похожие публикации: Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|