Ромашкевич М.В. Эротический и эротизированный перенос (Теория и практика психоанализа).

перспективы, но также выбрали различные темы обсуждения, варьирующие от контрпереноса до эволюционной перспективы, от парадигмы изменений внутри границ работы Фрейда до природы романтической любви. Каждый из авторов выбирает свою стратегию в подходе к эссе Фрейда, например, приводя стоявшие в то время клинические вопросы, которые побуждали Фрейда провести это исследование, рассматривая те вопросы, которые ранее либо не ставились, либо на них не было получено ответа, или помещая тему любви в переносе и переноса и контрпереноса в целом в контекст современных психоаналитических теорий.
Фридрих-Вильгельм Эйхофф замечает, что статья Фрейда о любви в переносе, хотя она и кратка по объему, «занимает выдающееся место в полемике относительно лечебной значимости интерпретации психических конфликтов в противовес прямому эмоциональному переживанию». Со свойственной ученому изобретательностью Эйхофф рассматривает работу Фрейда о любви в переносе в контексте изменяющихся взглядов Фрейда на перенос и любовь в переносе, упоминая, в частности, случай Анны О., переписку Фрейда, работу «Бред и сны в %Традиве" В. Иенсена», случай Доры и работу «Воспоминание, повторение и проработка». Он обращает внимание на малоизвестную поэму Гейне «Бродячие крысы» как на воз
направлении цели сублимация сексуального инстинкта, поэтому данная работа указывает путь к расширенной концепции мотивации.
12
Вступительное слово Этель Спек тор Персон
можный источник замечания Фрейда о том, что тем женщинам, которые проявляют чрезмерную любовь в переносе, доступны лишь «логика супа и аргументы жаркого».
В истинно научном и в то же время совершенно очаровательном приложении Эйхофф цитирует важные случаи осуществленных или близких к осуществлению любовных связей пациентки с врачом, известных Фрейду (приводя не только хорошо известный случай Юнга и Сабины Шпильрейн, но также недавно описанное лечение Ференци - женщины, позднее ставшей его падчерицей), которые сделали необходимым, если не сказать неотложным делом написание работы о любви в переносе. Он дает четкое описание главных принципов, на которых строится работа Фрейда: нейтральность и воздержание, различия между толкованием и удовлетворением и успокоением, приверженность Фрейда правде и различие между любовным переносом и любовью в переносе (о чем некоторые аналитики говорят как о различии между эротизированным переносом и эротическим переносом).
Возможно, наиболее интересным вкладом Эйхоф- фа является его тонкий анализ описания Фрейдом переноса как «промежуточной области между болезнью и реальной жизнью, через которую осуществляется переход от одного к другому» («Воспоминание, повторение и проработка»). Он прослеживает влияние и эволюцию этой концепции в работе Лёвальда (промежуточная область как «иллюзия, игра, чье специфическое воздействие зависит от одновременного переживания ее как реальности и творения воображения»), Винникотта («третья сфера, сфера игры, которая охватывает творческую жизнь и весь человече
13
Эротический и эротизированный перенос
ский культурный опыт»), историка искусства Эрнста Гомбрича («промежуточная область между правдой и обманом... в которой мы осознанно и по собственной воле подчиняемся иллюзии») и Кохута («аналитическая ситуация не является реальной в обычном смысле этого слова... [но] обладает специфической реальностью, которая до определенной степени напоминает реальность артистического переживания»). Эти соображения приводят Эйхоффа к краткой парафразе2 совета Фрейда аналитикам: «Решение аналитика не отвечать на предлагаемую любовь основывается на соображениях аналитической техники, а именно - необходимости относиться к ситуации как к ''чему-то нереальному", понимать и истолковывать перенос в его сущности».
Роберт Валлерштейн, с его моделью прозрачности, рассматривает как работу о любви в переносе, так и более раннюю статью Фрейда «Движущие силы переноса» (1912), чтобы показать, что у Фрейда было два до некоторой степени противоречивых отношения к переносу. С одной стороны, он, по-видимому, предполагал, что крайне сильные реакции переноса являлись артефактом ситуации психоаналитического лечения, с другой стороны, считал перенос повсеместным, окрашивающим всякое поведение и взаимоотношения в повседневной жизни людей. Валлерштейн полагает, что этот дихотомический взгляд соответствовал склонности Фрейда к дуализмам, которые соседствовали с более утонченным восприятием континуума между нормальным и аномальным поведением, а иногда уступали ему место. (Склон
2 Парафраза - выражение, являющееся описательной передачей смысла другого выражения или слова. - Прим. перев.
14
Вступительное слово Этель Спек тор Персон
ность Фрейда к делению на две части очевидна в его различении между негативным переносом и эротическим переносом, с одной стороны, и «не вызывающим возражений» позитивным переносом, с другой, - дихотомии, которая оказалась непрочной и со временем распалась.) Современная концепция переноса стала значительно более утонченной, так что анализ так называемого не вызывающего возражений позитивного переноса считается неотъемлемой частью анализа, в такой же мере способствующей обнаружению лежащих в основе поведения движущих сил, как и анализ любой другой формы переноса.
Тем не менее, Валлерштейн признает наличие прочных и важных инсайтов в работе о любви в переносе: 1) осознание Фрейдом частой встречаемости эротических чувств, пробужденных обстановкой лечения, и тех технических и моральных опасностей, к которым они приводят; 2) выделение им небольшой группы пациенток, для которых эротическая любовь усиливается как сопротивление и неспособна прекращаться; 3) разработка им технических предписаний по обращению с такими переносами - «правило воздержания» и нейтральности со стороны аналитика. Валлерштейн отмечает, что все эти проникновения в сущность любви в переносе были сделаны в контексте топографической теории. Последующее развитие структурной теории дало возможность более комплексного понимания этих феноменов и соответственно усовершенствования технических предписаний. Например, нейтральность, которая в топографической теории рассматривалась как по существу синонимичная воздержанию, теперь соответствует императиву, чтобы аналитик оставался равноотстоящим от манифестаций эго, ид и суперэго пациен
15
Эротический и эротизированный перенос
та(ки), в то время как воздержание сохраняет свой смысл отказа удовлетворять либидинозные и агрессивные влечения пациента(ки). Особенно полезен обзор Валлерштейном тех путей, которыми, по мнению различных теоретиков, достигается предрасположенность к развитию чрезмерных эротических переносов (теперь называемых эротизированными переносами) и тех причин, по которым они могут оказаться неподдающимися воздействию. Среди других формулировок он рассматривает выявление Раппапортом «интенсивности голода доэдиповой и зависимой привязанности у этих пациенток».
Рой Шафер, отмечая широту охвата работы Фрейда, несмотря на ее краткость, рассматривает ее с пяти направлений, соответствующих основным ее положениям, и в то же самое время отмечает «присущие ей ограничения и спорные моменты». Сила Фрейда, считает он, заключается в присущем ему даре «разрушения общепринятых границ» мышления путем подчеркивания «степени отличия», а не различий в природе вещей. В рецензируемом эссе Шафер отмечает, что в узком смысле Фрейд показывает непрерывность между любовью в переносе и подлинной любовью, а в более широком - непрерывность между аналитическими взаимодействиями и связями в реальной жизни. Однако признание Фрейдом непрерывности между любовью в переносе и «обычной» любовью не привело его к разработке современных формулировок (таких как у Лёвальда), которые открывают возможность новых форм восприятия себя и других и поэтому «новой» любви в защитных рамках анализа. Очевидно, Фрейд не смог довести свои прозрения до логического завершения потому, что еще не была развита эго-психология - подход, дающий возмож»
16
Вступительное слово Этель Спек тор Персон
ность сохранять концепции детерминизма и непрерывности и все же оставлять в теории место для нового и автономного.
Второй аспект, к которому обращается Шафер, - эго умение справляться с эротическим переносом. Эротический перенос заменяет воспоминание действием, но, в то же самое время, является окном в бессознательное. Здесь также понимание Фрейда было ограничено, так как он все еще основывался на топографической теории. Поэтому он уделял чрезмерное внимание тому, чтобы сделать бессознательное осознаваемым, считая это единственным целительным фактором.
Размышляя о том, почему Фрейд интересовался любовью в переносе прежде всего как сопротивлением, а не формой коммуникации, Шафер обращается к третьему направлению - контрпереносу. Он полагает, что хотя глубинные постижения Фрейда сокрушали основы, тем не менее, они оставались рудиментарными в том отношении, что Фрейд писал до того, как была понята полезность контрпереноса для интерпре- тативной работы. Шафер остроумно предполагает, что у Фрейда был контрперенос к контрпереносу, выраженный его верой в возможность реагирования аналитика тотально рациональным образом - разновидность мифического контроля и господства.
Часть контрпереноса Фрейда была авторитарной еще и в другом смысле. Рассматривая четвертое направление, Шафер высказывает мнение, что Фрейд придерживался патриархального предубеждения, отдавая мужчинам главенствующую роль, и это помешало ему дать сбалансированный охват других форм любви в переносе (различные родовые перестановки).
17
Эротический и эротизированный перенос
Наконец, пятое направление представляет собственный постоянный интерес Шафера, он рассматривает эссе Фрейда с точки зрения «позитивизма, перспекти- визма и авторского комментария». Здесь он конструирует предположительные главные отличия между кляй- нианской и фрейдовской интерпретациями любви в переносе, противопоставляя их друг другу для того, чтобы высказать мнение, что герменевтический взгляд «обеспечивает знание, которое недоступно при традиционном позитивистском подходе». Наряду с понятиями материальной и психической реальности Шафер вводит понятие повествовательного предпочтения.
Макс Хернандез предпочел сосредоточить внимание на том, что в работе Фрейда говорится о любви в переносе, женской сексуальности и общепринятой морали. Фрейд разъясняет, что «любовь, подобно любому другому в психической реальности, подвержена навязчивому повторению». Хернандез полагает, что знание психической природы любви помогает защищаться от тенденции к контрпереносу. Он обращает внимание на парадокс, что в то время как в реальной жизни неврозы препятствуют способности к любви, в ситуации лечения именно любовь препятствует способности к инсайту. Когда возникает любовь в переносе, вмешивается страсть. И еще один парадокс: любовь - и мотор аналитического исцеления, и главное препятствие к нему.
Хернандез также рассматривает ситуацию, в которой любовь в переносе предстает «куском реальности, посягающим на иллюзорное состояние данного процесса». Субъект, испытывающий любовь в переносе, претерпевает некое изменение, «субъект анализа, который говорит, и тот субъект, о котором "она" говорит, по-видимому, становятся одним и тем же».
18
Вступительное слово Этель Спек тор Персон
Хернандез умело описывает это как ситуацию, в которой аналитическое пространство уменьшается. Но он не рассматривает эту проблему как такую, в которой возникает новая реальность. Вместо этого он видит, что другой субъект занимает центр сцены, а именно аналитик, которому пациентка адресует свои желания. Для Хернандеза эта головоломка, когда перенос рассматривается как одновременно иллюзорный и реальный, означает, что аналитик должен проводить анализ вдоль среднего курса: «между сциллой отстраненного искусства толкования (герменевтики) и харибдой аналитического "реализма"». На этом пути воссоздается промежуточная область между болезнью и реальной жизнью, о которой Фрейд говорил в статье "Воспоминание, повторение и проработка". Когда это успешно осуществляется, аналитик восстанавливает для пациентки пространство между ее эго и ее рассуждением. Что касается родового паттерна Фрейда - мужчина-аналитик, жен- щина-пациентка, - Хернандез проницательно замечает, что эта парадигма содержит эхо первородного греха и искушения Адама Евой.
Бетти Джозеф, подтверждая важное значение зачатков прозрений Фрейда по поводу любви в переносе, предлагает два важных пути, по которым они должны быть расширены. Во-первых, она подчеркивает необходимость расширения концепции любви в переносе до включения переноса объектных отношений в целом, привычных отношений и поведения, привносимых пациентом во взаимоотношения с аналитиком. В важном глубинном проникновении она настаивает, что «то, что привносится, это не просто фигуры из прошлого, из текущей истории жизни пациентки, но составные фигуры внутренней фантазии, которые выстраивались с самого раннего младенче
19
Эротический и эротизированный перенос
ского возраста, конструируясь из взаимодействий между реальными переживаниями и фантазиями и импульсами на них младенца». Открываемая ею перспектива важна для противодействия любой длительной редукционистской позиции, что перенос - не более чем повторение более раннего отклика на реальную ситуацию. В своем втором важном положении Джозеф подчеркивает, что любовь в переносе не может быть понята на языке одного лишь либидо; мы также должны принимать во внимание деструктивное влечение. Но, как отмечает Джозеф, когда Фрейд писал о любви в переносе, оставалось еще пять лет до придания им определенной формы своему пониманию агрессии и деструктивности. Литературный набросок приводимого Джозеф случая - важный пример роли, играемой агрессией в переносе, воплощающем садомазохистскую любовь.
В своем вкладе Мертон Гилл расширяет диалог о переносе и любви в переносе еще другим образом. В работе Фрейда он усматривает диалектическое напряжение между двумя перспективами психологии одного человека и двух людей. Гилл пишет об этом так: «Если анализант рассматривается как закрытая система сил и контрсил, перспективой будет один человек. Если аналитическая ситуация рассматривается как взаимоотношения между двумя людьми, перспектива включает в себя двух людей и аналитик является участником в этой ситуации». Хотя, как представляется Гиллу, Фрейд мечется между двумя этими точками зрения, стимулом для любви в переносе он в большей мере считает движущие силы пациента или аналитическую ситуацию, а не личность аналитика. Но Гилл не хочет выключать аналитика из данной ситуации. Он цитирует Рэкера относительно того, что
20